Когда расцветает магнолия - Таша Лучик
— Диночка, солнце мое, персик мой! — театрально прижав руки к груди, соловьём запел супруг. Но отчего-то вид его больше напоминал кота, написавшего в тапки и пойманного на месте “преступления”. — Клянусь, я звонил! Много раз звонил. Но ты как раз, наверное, в боксе была, телефон был недоступен.
Снова враньё. В боксе именно в тот день она как раз не была. Весь день провела в кабинете за документами и телефонными переговорами с заказчиками, налоговой, отделом статистики; решала организационные вопросы с девочками из бухгалтерии и отдела кадров. Телефон всё время был при ней и не дозвониться Гриша просто не мог.
Явно в надежде, что ситуация выяснилась, Гриша поцеловал её в щёку и спросил:
— Ну, я пойду к себе? Ужин мне принесёшь? Вкусненькое что-нибудь! А то кушать так хочется.
Он уже был на низком старте, готовый рвануть в свой кабинет.
— Стой! — Диана потянула носом. — Чем это от тебя пахнет?
Когда муж наклонился к ней, она явно уловила запах женских духов. Надо сказать, вкус у их хозяйки был — аромат легкий и нежный, похожий на магнолию.
— Что? А! Да это мы вино пили. Ну, на встрече выпускников. С одноклассниками.
— Понятно, — стараясь сохранять самообладание, сказала она.
— Так, ну всё, птичка моя. Давай скорее ужин, а то реально сейчас умру с голоду.
На следующее утро Диана позвала к себе в кабинет охранника Васю. Он хоть и был молод, и работал у неё совсем недавно, но в отличие от всех остальных был молчалив и серьёзен, сплетнями не увлекался, поручения исполнял быстро и добросовестно.
Так и оказался у неё в руках телефон охранника Васи с фотографиями парочки, гуляющей за ручку по парку, как подростки гоняющей голубей, и кормящей уточек у пруда. Как мило!
До дома было всего минут восемь ходьбы, но Диане казалось, что шла она вечность. Наконец, толкнула калитку и перехватив ключ во вспотевшей ладони поудобнее, шагнула во двор.
В тот момент она и подумать не могла, что кто-то пристально и с интересом за ней наблюдает.
Глава 2
На крыше розового с белыми колоннами здания бывшего детско-юношеского центра, как раз напротив её дома, сидели двое.
Он, одетый во все чёрное, с такими же волосами, цвета воронова крыла и глазами цвета грозовой ночи. Лицо его было поразительно красивым, с идеально правильными чертами лица, тронутое лёгкой аристократической бледностью.
— Спорим, она убьёт его? — предвкушающе улыбнулся парень, обнажив верхний ряд белоснежных зубов. Два несколько длинноватых и острых боковых клыка придавали его улыбке хищный вид. Но это нисколько его не портило.
— Нет, не убьёт, — спокойно ответила девушка, неотрывно глядя вниз.
Молодой человек невольно залюбовался ею. Она была очень хрупкой и изящной. Будто фарфоровая статуэточка, выточенная искусной рукой мастера. Лёгкий ветерок трепал ее белоснежное шифоновое платье, кокетливо приоткрывая тонкие ножки в белых туфельках; путал ее золотые волосы, крупной волной ниспадавшие до ее узенькой талии. За спиной у девушки были сверкающие на солнце белые, покачивающиеся, как у бабочки, крылья.
— Ты так уверена? — иронично усмехнувшись, спросил парень.
Девушка пожала плечами.
— Я просто знаю.
— Ну, тогда точно пари? Так ведь интереснее!
— Как хочешь, — равнодушно ответила она, переводя взгляд фиалковых глаз на него.
— Пари! — он довольно протянул ей руку. — Кстати, Марк, — представился он.
— Амелия, — ответила она, лишь на миг слегка коснувшись его руки своей маленькой ладошкой.
— Красивое имя… Нежное такое, как цветок.
Девушка смущённо опустила взгляд, на щеках ее заиграл Лёгкий румянец.
Они немного помолчали.
— Ну, что, полетели? А то самое интересное пропустим.
Девушка кивнула.
За спиной парня вмиг, будто из воздуха материализовались два крепких больших крыла.
Не сговариваясь, они оба одновременно шагнули с края крыши и мягко спланировали на покрытый трещинами, местами выщербленный, старый асфальт прямо перед калиткой, в которую пару минут назад вошла женщина с гаечным ключом.
* * *
Они незримо вошли в дом вместе с Дианой.
Дверь была не заперта. Дина, не снимая мокасин, тихо прошла внутрь и направилась сразу к «кабинету» Гриши. В нос ударил запах пива и бекона. И тут же она услышала голоса — один принадлежал мужу, второй же звучал как-то странно, будто доносился с экрана телевизора. Она на цыпочках вошла в Гришкино компьютерное царство.
Гриша сидел у компьютера спиной к ней и тихим урчащим голосом загулявшего кота сладко напевал в монитор:
— Знаешь, зайка моя, розочка моя… Сейчас мне кажется, что я и не жил до тебя вовсе. Всё как в тумане — и день и ночь. Всё серое. А появилась ты — и будто солнышко взошло.
У Дианы в горле встал ком.
«Не жил он, значит… Солнышко у него взошло!..».
— Ну, давай же! — нетерпеливо прошептал Марк и легонько подтолкнул руку Дианы, мёртвой хваткой сжимавшую ключ.
— Ты что?! — одёрнула его Амелия, строго посмотрев в лицо. — Забыл правила? Нам нельзя вмешиваться! Только воздействовать через внушение и наблюдать. Но не физически. Иначе ты отправишься в ад уже навечно.
Марк виновато опустил голову.
— Прости. Спасибо, что напомнила.
Диана же тем временем медленно приблизилась к супругу ещё на шаг.
— Ой! — раздалось вдруг по ту сторону монитора, и Дина успела заметить ярко-рыжую гриву, мелькнувшую перед тем, как связь оборвалась.
Гриша недоуменно таращился в монитор, стуча по клавишам.
— Что, солнышко погасло? — абсолютно ровным голосом негромко поинтересовалась Диана.
Гришка подпрыгнул на стуле, опрокинув на себя жестяную банку с остатками пивасика и медленно начал поворачиваться к ней. Взгляд его сразу же упал на огромный гаечный ключ в руке жены.
— Диночка, фиалка моя… Ты всё не так поняла, я все сейчас объясню…
Дрожа всем телом, Гриша сполз со стула и на коленях подполз к ней. Обхватил руками ее длинные стройные ноги и запричитал:
— Прости… Бес попутал… Просто ты всегда занята, всегда на работе. Мне одиноко, Дин. Понимаешь, хочется вот тепла, чтобы похвалили, приласкали…
Диана слушала его стенания молча, с ироничной усмешкой.
«Садовник недоделанный!..»
— Ну, давай же! Бей его! Бей! Он ведь заслужил! — горячо шептал Марк.
Амелия молчала, сосредоточив взгляд на Диане.
— Ой, Гриша! — Дина раздражённо расцепила его руки на своих лодыжках и отступила на шаг. В её взгляде больше не было гнева, осталось только презрение. — Тебе не на айтишника поступать надо было, а сразу в театральное! Цены бы тебе не было, Гриша, — она брезгливо поморщилась. — Какой же ты жалкий! Даже руки о тебя марать противно…
Она с отвращением отшвырнула ключ
