Легенда (ЛП) - Халле Карина
— И ритуал действует только ночью, — пытаюсь я заверить Брома. — Согласно тому, что я читал, всадник может вселиться только с наступлением темноты.
Мы идем по дорожке к общежитиям, и статуи, кажется, провожают нас взглядами, когда мы проходим мимо. Они всегда вызывали беспокойство, но кажутся чересчур живыми. Как же странно в этой школе, ковен, магия и все такое. Интересно, всадник — это то же самое, что и учитель в коридоре? Какая-то магия, проникающая сквозь завесу?
Внезапно в моей голове вспыхивает образ, как я спускаюсь по винтовой каменной лестнице в темноту. Помню запах влажной земли, серы и увядших цветов. Запертая металлическая дверь. Леона Ван Тассел стоит у меня за спиной и улыбается, демонстрируя острые зубы, и говорит на языке, которого я не понимаю.
Затем изображение исчезает, и у меня остается неприятное чувство, от которого я отмахиваюсь. Сейчас нет времени зацикливаться на этом, особенно когда у меня в руках одержимый человек.
Мы почти у здания. Кэт сбоку с моим пальто на плечах, и я не могу не восхищаться тем, что на ней снова моя одежда. По другую сторону Бром, с кожаной петлей на шее, ненавидящий все происходящее, но все равно подчиняющийся мне.
В здании темно и тихо, когда мы поднимаемся по центральной лестнице на этаж, воздух прохладный. Здесь темно, но на кончиках пальцев Кэт вспыхивают огоньки, она освещает путь, застенчиво улыбаясь. Мы с Бромом тут же восхищаемся ее даром.
Я подхожу к двери рядом с моей комнатой, где надеюсь оставить Кэт, и, конечно же, она заперта. Здесь много комнат на выбор, так как теперь, после исчезновения Дези, остались только Дэниэлс и сторож. Чем ближе Кэт будет ко мне, тем лучше.
— Кто-нибудь знает заклинание, как отпереть дверь? — шепчу я.
— Я знаю, — говорит Кэт, запускает руку в свои растрепанные волосы и достает заколку. Вставляет ее в замочную скважину и крутит, пока дверь не открывается с громким щелчком. — Та-да. Каждая женщина должна знать, как вскрывать замки.
Она смотрит на меня с улыбкой, и я никогда еще не был так очарован. Глядя на ее милое лицо, а затем на хмурый взгляд Брома, я хочу их обоих сразу. Даже захотелось провести ритуал сейчас же, просто взять книги и попробовать, но я должен заботиться о Кэт. Ей нужно выспаться, прежде чем мы начнем то, что может снова подвергнуть ее опасности, и мне нужно время все правильно понять, чтобы никто не пострадал в процессе.
Да и Бром заслуживает большего наказания, чем просто огнестрельное ранение.
Дверь в комнату открывается, там почти пусто: только односпальная кровать, письменный стол с незажженной свечой и пустой шкаф. К счастью, здесь тепло.
— Оставайся здесь, — говорю я, оставляя Кэт в комнате. Отпираю свою дверь и зажигаю пару свечей у окна, прежде чем взять подушку и дополнительное одеяло с изножья кровати и отнести их Кэт, пока Бром ворчит, как сердитый пес.
— Здесь ты будешь в безопасности, — говорю я, передавая вещи в ее руки и забирая у нее остальные кожаные ремешки. — Обещаю, моя vlinder.
Обнимаю ее, подхожу ближе и целую в макушку. Когда она отстраняется, то смотрит на меня с тоской в глазах и страхом, и мое внимание привлекает засохшая кровь и синяк, появляющийся в уголке ее лба. Я проглатываю желчь.
— Увидимся утром, — хрипло говорю я ей, ожидая, что Бром что-нибудь сделает или скажет. Но он больше не злится. Вместо этого я вижу в нем стыд и вину.
— Спокойной ночи, — тихо говорит она, и я замечаю, как она избегает смотреть на Брома.
Мы выходим из комнаты и возвращаемся в мою. Оказавшись внутри, я отпускаю поводья и поворачиваюсь спиной к Брому, закрывая за собой дверь. Замираю на мгновение, глубоко вдыхая через нос и прислоняясь лбом к двери.
Я не из вспыльчивых. Мне довольно хорошо удается сохранять спокойствие. Временами в моем сознании может царить хаос — один раз какой-то учитель сказал, что у меня «гиперметаморфоза1», — но я всю свою жизнь учился контролировать свою неустойчивую нервную систему, умел находить способы маскировать свои эксцентричные манеры, пряча их за академическими рамками. Когда ты профессор, на многое можно закрыть глаза.
Но неведомая ярость нарастает во мне.
Вся она направлена на Брома, несправедливо это или нет.
Я оборачиваюсь и вижу, как он стоит посреди моей спальни, петля на его шее ослаблена, поводья волочатся по полу.
Я словно горю.
Подхожу и бью его прямо в лицо. Костяшки моих пальцев разрываются от боли, но я не обращаю на это внимания, и удара оказывается достаточно, чтобы он отшатнулся к стене.
— Черт! — кричит он, держась за нос.
— Это за Кэт, — говорю я ему, снова приближаясь и хватая его за горло, пальцами обхватывая кожаный ремешок.
Его лицо краснеет, и я знаю, что он может легко отбиваться от меня, пока я не свяжу его полностью, но он позволяет мне делать это с ним.
— Ты выстрелил в меня, разве этого недостаточно? — он вырывается, его кадык двигается под моей ладонью.
— Ты думаешь, этого достаточно? — я бросаю вызов.
Он встречается со мной взглядом, пытаясь вдохнуть и выдохнуть. Словно зверь в клетке.
Наконец я отпускаю его, и он сгибается пополам, кашляя.
— Хочешь, чтобы я наказал тебя, Бром Бонс? Потому что я назначу тебе любое наказание, которое ты заслуживаешь.
Он смотрит на меня снизу вверх, его волосы растрепаны, глаза налиты кровью.
— Кто ты такой, чтобы наказывать меня? — ворчит он.
Меня охватывает беспокойство. Он может и вспомнил, что было между нами, но в праве не захотеть продолжения, независимо от того, насколько сильно я его привлекаю.
— Я заслуживаю любого гнева от Кэт, — хрипло продолжает он. — К тебе это не имеет никакого отношения. Как ты… — он качает головой, словно пытаясь прийти в себя. — Как получилось, что ты здесь? И с ней?
Я верчу в руках кожаный ремешок, не сводя с него глаз.
— Пути Вселенной неисповедимы, — замираю, медленно теребя ремешок между пальцами. — Я уже свыкся с мыслью о том, что вы с Кэт были вместе. Но не сомневайся, красавчик, эта ведьмочка — моя.
Его замешательство переходит в угрюмый вид, а гнев — в лучистый и всепоглощающий.
— Вообще-то я должен жениться на ней.
Я не обращаю внимания на острый приступ страха в груди.
— Уверен? — снова подхожу к нему вплотную, дергая за ремни, которые держу в руках, не отрывая от него взгляда. Боже мой, в этом мужчине столько дикости, даже когда он не одержим. — Потому что, судя по всему, это было не вашей идеей. А твоих родителей. И ее тоже. Так решили со дня вашего рождения.
Морщинка между его бровями становится глубже.
— Ты не можешь говорить за меня и мои чувства.
— Возможно, — спокойно отвечаю я. — Но могу говорить за свои чувства. И пока ты одержим, то и пальцем к ней не прикоснешься. Ты на ней не женишься. Ты не будешь с ней. И ты, конечно, не посмеешь с ней трахаться. По крайней мере, не без моего разрешения и тщательного наблюдения.
На это он издает едкий смешок.
— Кем ты себя возомнил?
— Профессором Икабодом Крейном, — говорю я с улыбкой.
Его глаза сужаются.
— Ага. А я знаю Кэт всю свою жизнь. Сколько вы с ней знакомы? Месяц?
— Тебя не было последние четыре года, — резко говорю я.
— Ты знаешь, нет, ты видел, что со мной случилось! — восклицает он. — Мне пришлось уйти!
— А чем ты занимался? Скажи мне, Эйб. Скажи мне. Ты был со мной, и периодически заглатывал мой член.
Его ноздри раздуваются, в глазах пляшут дикие огоньки.
— Пошел на хуй.
— О-о-о, — я быстро улыбаюсь ему. — Это ты ходил на хуй.
Это только подливает масла в огонь.
Он издает рев и бросается на меня, оскалив зубы и раскрыв руки, но я в последний момент уворачиваюсь от него, подскакиваю сзади и, схватив поводья, резко дергаю их, так что они чуть не рвутся. Его руки взлетают к горлу, и я быстро дергаю на себя, так что он падает на спину, а комната сотрясается.
У меня нет времени беспокоиться, услышал ли кто-нибудь из учителей, вместо этого опускаюсь на пол и пользуюсь тем фактом, что у него перехватило дыхание. Переворачиваю его на живот, он кашляет.
