Жена генерала - Катерина Александровна Цвик
После смерти последней жены прошло больше пяти лет — никто не хотел отдавать за него своих дочерей. Но в многодетной неблагополучной семье местного пьяницы подросла дочь. И за откуп в виде козы ему отдали ее в жены.
Мартина понимала, что этой свадьбы не избежать, и просила мужика хотя бы годик подождать с детьми. Но разве ж он ее послушал? Поначалу знахарка даже подумала, что это к лучшему — он сильно поколачивал Амату, но стоило ей забеременеть, перестал поднимать на нее руку. Видимо, сильно хотел ребенка.
А сегодня у Аматы начались роды. Бедняжка рожала больше суток, и на свет появилась вполне здоровая малышка. Вот только сама роженица этого не пережила и, несмотря на все старания знахарки, скончалась через несколько часов после родов.
В тишине, повисшей после этого рассказа, было слышно, как стрекочут в траве кузнечики и шелестит листва. Мужики, которые периодически пытались что-то вставить и сверкали глазами, понурились.
Рассказ знахарки оставил на душе тяжесть и ощущение безысходности. Ведь эта девочка не одна такая. И умирают они не на войне, не от какой-то напасти.
— Мартина, — я прокашлялась. Не ожидала, что голос так сядет. — А почему сплетничают, что ты ее убила, чтобы забрать ребенка?
Лицо женщины скривилось в невеселой улыбке.
— Я не могу иметь детей. Когда-то… — Женщина на несколько секунд ушла в себя, мотнула головой и продолжила: — Неважно. Но перед свадьбой я просила, чтобы Амату отдали мне в услужение. Я обещала научить ее знахарским премудростям. А Венна почему-то решила, что раз уж мне не досталась Амата, то я возжелала получить ее дочь. Придумала, будто я разглядела в ней какой-то колдовской дар и он передался малышке. Большей ерунды я в жизни не слышала. Знахарство — это наука о травах и врачевании. Причем здесь колдовство?! Но деревенским это объяснить крайне сложно. Да будь я и в самом деле колдуньей, меня бы храмовники уже давно сожгли на святом костре Лимы!
У меня по коже пробежали холодные мурашки. Колдуньей в этом мире быть крайне опасно, и если от Дримвана и его мамаши пойдут слухи о моей колдовской сущности, то встречи с храмовниками точно не избежать. Нет, я не колдунья и ничего такого в себе не чувствую. Но вдруг они могут как-то увидеть, что в теле Эммы другая душа?
— Кто вас, колдуний, знает, — проворчал в это время один из мужиков. — Вы и от взора самой Лимфеи спрятаться можете.
— Фет, вот от тебя не ожидала, — с укором посмотрела на него женщина. — Я же тебе всего полгода как перелом срастила, а жене твоей спину вылечила.
Мужик потупился и промолчал.
Как же у этих деревенских в головах все запущено… И как Мартине с таким отношением возвращаться в эту деревню? Ведь ее еще и в смерти этого гада могут обвинить, и самосуд устроить. А новорожденная девочка? Вдруг они и в самом деле решат, что она родилась колдуньей, и тоже захотят извести ребенка?!
Не уверена, что так и будет, но в груди защемило, а в голове проносились только паническое: нельзя этого допустить! нельзя!
Но как я могу им помочь?! Я — попаданка, ничего не знающая об этом мире, которая сама находится в очень двусмысленном положении.
Подняла глаза и встретилась взглядом с генералом. Он сидел напротив и смотрел со странным выражением темных глаз. Будто чего-то выжидал. Но чего?
А ведь если подумать, то я не простая селянка. Я аристократка. А в этом мире это что-то да значит. Да, я сама подвержена куче условностей, но эти условности дают мне и многие права.
Наверное.
И если исходить из этого, то…
— Мартина, скажи, есть ли кому позаботиться о новорожденной малышке?
Глава 4
Глава 4
— Что, сумела-таки убежать, да? И за малой пришла, как я и говорила! — подслеповато щурясь из-за соседнего забора, проскрипела сухая, скрюченная в три погибели бабка с горбом на спине. — А я говорила! Люди добрые, вы только поглядите на ентую колдунью! Она еще и девку какую-то с собой привела! Точно из своего колдовского племени, чтобы всех нас тута извести, как бедную Амату!
Чтобы не вызывать лишних пересудов, мы отправились в деревню втроем: я, Мартина и генерал.
Кузнец жил на окраине, и своим появлением мы никого переполошить не успели. Троих мужиков из-под конвоя пока тоже не выпустили, решив, что можно сделать это позже.
Зато на выходе из дома нас уже поджидали. И не только бабка. Из-за забора на нас глядела почти вся деревня.
— Ты бы, бабка, закрыла рот, — спокойно сказал вышедший следом за нами генерал. — Ты, как я посмотрю, рядом живешь. Так почему к ребенку не подошла, не помогла обиходить?
Когда мы здесь появились, с новорожденной была только худенькая девчушка лет десяти. Мартина сказала, что это сестра Аматы. Она перепеленала ребенка и накормила молоком, подоив козу кузнеца. Благо младших братьев и сестер у нее было много, и она умела справляться с детьми и хозяйством. Она бы, может, и не решилась заходить в дом кузнеца — не любил он, когда семья Аматы к ним заглядывала, — но ребенок так долго кричал, что она не выдержала и решила, что за помощь ребенку кузнец ее не поколотит.
Надо было видеть перепуганные глаза девочки, когда вместо кузнеца в дом вошли мы. Только увидев Мартину, она немного успокоилась.
Знахарка тут же осмотрела новорожденную, удостоверилась, что с ней на самом деле все в порядке, и отправила сестру Аматы за матерью и отцом. По сути, на этого ребенка права имела только семья девушки. У кузнеца родни в этой деревне не было.
— А ты кто такой, что указываешь, что мне делать, а?! — снова прищурилась старуха, силясь нас получше разглядеть. — Куда кузнеца дел?! Али думаешь, что у нас принято в чужие дома вламываться и детей забирать?
В толпе одобрительно загудели.
— А ты, бабка, приглядись повнимательнее, кому хамишь, — спокойно, очень
