Попаданка в разводе. С детьми (СИ) - Кушкина Милена
– С матерью не ругайся, а то зашибу, – уже спокойнее сказал он и вышел из комнаты.
А я бросилась к девочке, все еще лежащей на полу, с четким осознанием, что я убью любого, кто посмеет сделать ей больно.
К счастью, малютка была в порядке, но сильно напугана. Она даже плакать не могла, лишь тихонько поскуливала. Я целовала ее везде, докуда могла дотянуться. А ведь я даже имени ее не знала.
Но я чувствовала, что это моя дочь, которую я обрела только в другом мире. И больше я никогда не дам ее в обиду.
Первым делом стоило сориентироваться в доме и найти комнату девочки. Оставлять ее в супружеской спальне было просто небезопасно. Но как ненавязчиво выяснить, куда идти?
– Малышка, давай мы тебя причешем и сделаем красиво, – я чмокнула девочку в макушку, та моментально оживилась.
– А пойдем ко мне в комнату, и ты мне будешь говорить, что я твоя принцесса? – обрадовалась девочка, – Как раньше.
Вложив свою маленькую ладошку мне в руку, она потянула за собой.
Мы прошли большую комнату, служившую кухней, и свернули в темный коридорчик. Здесь, среди инвентаря, огромных тыкв и корзин с овощами пряталась грубо сколоченная лестница, ведущая наверх.
Я с опаской проследовала за девочкой, осторожно ступая по скрипучим доскам. Под самой крышей обнаружилась покосившаяся дверь, которая никогда не видела краски. А на ней висела некогда яркая табличка, в форме облака, украшенного нарисованными цветами с надписью “Амалия”. Видимо, это и было имя моей дочери.
Я прочитала его, едва шевеля губами. Красивое имя. И очень подходило моей красавице.
Табличка выцвела от времени, а если приглядеться, то на ней можно было разглядеть нацарапанные чем-то острым ругательства. Но даже в таком виде она сильно контрастировала с окружающей обстановкой и резко выделялась на фоне обшарпанных закопченных стен.
Видимо, раньше эта надпись украшала какую-то другую дверь.
Внутри комната оказалась совсем крошечной. Низкий потолок не позволял мне разогнуться в полный рост, а маленькое мутное окошко не давало достаточно света, чтобы как следует рассмотреть обстановку.
Вместо кровати на пол был брошен тонкий матрас. Вместо столика - покосившийся табурет. В углу небольшой ящик, в котором было сложено все нехитрое имущество девочки: пара лент, расческа, зеркало с трещиной и кукла в засаленном платье.
Да у меня кошка в прошлой жизни имела больше имущества! А тут ребенок обитает на чердаке в каких-то нечеловеческих условиях.
Но девочку ничего не смущало, она плюхнулась на матрас и радостно протянула мне ленты и расческу.
– Сделай мне такую прическу, какую ты делала, когда папа был жив, – сказала она мечтательно.
Я присела рядом и стала распутывать непослушные прядки. Глаза намокли от непрошенных слез.
“Когда папа был жив”. Так вот почему мы оказались в таких ужасных условиях, а мой муж так относится к ребенку. Да и понятно, почему дети так отличаются. Видимо, те двое его, а Амалия — моя.
Вот и живу теперь в доме мужа на правах хуже, чем у служанки. Лишь бы у нас с дочерью была крыша над головой и кусок хлеба к обеду.
Мои пальцы неумело собрали прическу, уложив косы кольцами вокруг головы девочки. Только закончив, я подумала, что это могло быть совсем не то, чего она хотела.
Но Амалия осталась довольна. Даже румянец на щеках появился.
– Спасибо, мамочка, я теперь снова как принцесса! – обрадовалась она, увидев свое отражение в зеркальце.
Судя по его богатой оправе и ручке, украшенной цветными камушками, когда-то давно мы жили более обеспеченно. А сейчас из той жизни осталась разве что табличка на двери, да разбитое зеркало.
Надо бы разузнать побольше о прошлом Амалии и ее матери. Может быть, остались где-то родственники, к которым можно обратиться за помощью?
Из задумчивости меня вывели крики свекрови.
– Дарийка, бездельница, куда ты запропастилась?! – кричала хозяйка дома.
– Ой, бабушка снова ругается! – девочка виновато посмотрела на меня, словно извиняясь за то, что отвлекла от важного дела.
Я нежно притянула ее к себе, а потом со вздохом отправилась вниз, понимая, что от расположения свекрови будет зависеть и то, как я проведу эту ночь.
Я спустилась на зов свекрови. По едва слышному шороху догадалась, что и Амалия кралась следом, прячась за огромными тыквами.
– Вот где ты опять ходишь? – презрительно скривилась старуха.
Я посмотрела на нее. Откуда столько злобы? Ведь с внуками она ласкова. Может, действительно муж пошел против ее воли, привел в дом жену-неумеху с дочкой-дикаркой?
В какой-то момент я даже посочувствовала свекрови.
До тех пор, пока она снова не начала мне выговаривать.
– Завтра приедет тетка Лита, – многозначительно сказала она, подняв указательный палец вверх, обозначая всю важность момента, – сегодня надо навести порядок, поставить тесто, замариновать мясо.
Пришлось взяться за работу, несмотря на головокружение. Отскоблив стол от жира, я вынесла во двор половики и помыла пол. Вернувшись, натерла кастрюли до блеска.
Амалия в это время начистила картошки на ужин.
Я ожидала, что спина будет ныть после генеральной уборки, но, видимо, тело было привычно к тяжелому труду. Поэтому к вечеру я чувствовала лишь легкую усталость.
К ужину вернулась свекровь. Она осталась удовлетворенной проделанной работой.
– Сходите помойтесь, а то выглядите, как две нищенки, – сказала она, презрительно поджав губы, – и вот возьми чистое платье.
Амалия весело запрыгала, увидев наряд, и потащила меня мыться. Мы пришли в жарко натопленную баню с низкими потолками. Как следует прогрелись и растерлись мочалками, сплетенными из волокон какого-то растения. Я не уставала поражаться, какой худой была девочка. Слезы наворачивались, когда я глядела на эти ножки-палочки и ручки-веточки.
Да и я сама была не лучше. На бедрах и руках синяки разной степени давности. Видимо, муженек не впервые наводил в семье порядок с помощью кулаков. К счастью, на теле Амалии я следов воспитания не обнаружила.
Чтобы вымыть волосы, пришлось сменить несколько раз воду. Нашлись даже щипцы, которыми я смогла подровнять ногти.
После того, как Амалия была вымыта и одета в чистое платье, она стала похожа на розовощекого ангелочка, которого, правда, не хватало немного откормить.
Чтобы волосы меньше пачкались, я заплела нам обеим простые косы.
Когда мы вернулись в дом, то вся семья уже поела. Нам с дочкой оставили по две картошины. Судя по остаткам свиной шкуры, остальные ели что-то мясное, но нам такие лакомства не были положены.
Дочь ни капельки не расстроилась по этому поводу и с аппетитом поела картошки с солью и маслом.
– Завтра приедет тетушка Лита? – уточнила девочка, весело болтая ногами.
Я кивнула.
– Мне нравится, когда она приезжает, – мечтательно протянула Амалия, – мне кажется, что она добрая. Она всегда привозит что-то вкусное.
Девочка с сожалением покосилась на картофельную кожуру.
– А еще она напоминает мне о том времени, когда папа был с нами, – в ее голосе послышалась грусть, – помнишь, она и тогда приезжала к нам?
Я рассеянно кивнула. Кажется, это какая-то родственница, которую очень уважают в семье.
После ужина я долго наводила порядок на кухне, оттягивая то время, когда придется идти спать и ложиться в одну постель с Антонио. Я боялась, что ночью он снова вспомнит о том, что я успела провиниться.
Амалия уже давно убежала к себе, глаза слипались, но я находила себе все новые и новые дела на кухне. Может, прямо тут и лечь?
Дверь отворилась, и вошел Антонио. Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Убираешься? – спросил он.
Я кивнула в ответ. Говорить от страха я не могла, язык словно к небу прилип. И куда только вся утренняя смелость делась?
С другой стороны вышла свекровь.
– Завтра Лита приедет, – сказала она, глядя сыну в глаза, – дай девке отдохнуть, а то она весь день крутится по хозяйству.
