Единственная для охотников (СИ) - Tommy Glub
Так я и познакомилась со своей родной прабабушкой Елизаветой.
Сейчас же, по истечении четырёх лет (я подсчитываю каждый временной промежуток между прыжками), я прекрасно знаю, что в любой момент могу попасть обратно к ней и найти пристанище. Дело в том, что именно эта родственница никогда не была поймана или даже обнаружена охотниками. Попадая во времена, где Елизаветы уже не было в живых, её дочь, Дарья, моя бабушка, мне об этом много рассказывала. Несмотря на то, что она не получила этот дар, а тот особенный ребёнок умер так и не дожив до необходимого возраста; именно через неё дар передался моему папе. А от него - мне.
Я провела у Елизаветы несколько месяцев. Сначала залечивала душевные раны, после детально узнавала всё от неё. Она очень ругалась на моего папу за то, что не рассказал вовремя мне обо всём, но очень сильно помогла мне понять принцип прыжков во времени. И особенно тщательно настояла на том, что я должна как считать свой настоящий возраст и сколько проходит времени для меня лично; так и постоянно менять годы и жить в разных столетиях. Это в идеальном порядке. Но я могла прыгать и на пару лет раньше или позже. И для меня стало в привычку записывать годы и ввести это за правило.
Единственное, что я не могла сделать - это переместиться в те девятнадцать лет своей жизни. И это логично, ведь изменить ход истории может всё, что угодно.
После я стала понимать почему мне нужно считать свои годы. Я не просто была в бегах. Порой я настолько привыкала к жизни в том или ином году и городе, что расстаться с ним было невероятно сложно. А ещё больше с теми людьми, которые иногда слишком глубоко заходили в душу. Особенные годы я в своём небольшом дневнике выделяла и безумно хотела туда вернуться.
Как и сейчас.
Я жила в тихом райончике на юге Франции и часто выходила к бескрайнему морю, прогуливаясь по берегу. Наверное, впервые меня не держали тут люди, но безумно держала эта спокойная жизнь. Мне нравилось тут. Полгода вполне хорошей жизни.
Сегодня не исключение. Я вышла на берег и прогуливалась, осторожно держа в ладони клатчик. Там у меня обычно были ключи от квартиры. В моих сумочках никогда не было приторных духов или жирных и неприятно пахнущих масел. В отличии от всего мира в эти годы, я чаще принимала ванную и потому в таких средствах просто не было необходимости.
А ещё у меня всегда лежала расчёсочка. Мои тёмные волосы от мягкой воды без примесей и вполне натурального ухода и так приятной волной ложились на плечи. И я любила их прочесать и расправить п плечам блестящим тёмным шлейфом.
Но безумно не хватало всего современного, что постоянно изобреталось в настоящие годы…
Мне довелось увидеть следующие годы современного ритма жизни только четыре раза. Один раз в год я возвращалась в свой родной город и жила там практически две недели. Меня не находили так быстро, и, конкретно, в настоящие дни никак не смогли бы даже. Не знаю, каким образом, но с трагедии 2010 года ни одного охотника в современности не видели. А я это тщательно пробивала. Пока была все разы в настоящем.
Потому что с ними у меня свои счёты.
Море так приятно шумит прямо около ног, что безумно хочется снять все эти многочисленные юбки и насладиться прохладной солёной водой как можно дольше. Но не днём. Сейчас меня могут не понять или вовсе, сдать меня конвою за неприличное поведение. С одной стороны, нравы этих лет - строги. Но то, что порой позволяют себе мужчины в публичных домах или даже в тавернах - действительно омерзительно и неприятно.
Потому я просто прогуливаюсь по мягкому песочку и раздумывала над тем, что мне делать дальше. Жить четвёртый год в бегах - безумно утомительно. Хочется осесть где-то в приятном местечке, обзавестись близкими людьми и проживать социальную жизнь - причём не важно в каком году. И по большому счёту, я хочу ещё и свою семью.
Мне интересно узнать, о чём пишут в романах и каково это - действительно любить человека так сильно. В романах за любимого человека, порой, отдают жизнь. И возможно ли это вообще.
Неожиданно я чувствую на себе слишком внимательный взгляд. Это никак невозможно объяснить и вряд ли я скажу, что именно чувствую в этот момент, но у меня словно второе чутьё работает и я просто знаю, что за мной наблюдают.
Даже не так. Я чувствую, что меня нашли.
Вида не подаю. Но судорожно пытаюсь понять, что делать дальше. Нервно сжимаю пальцами сумочку и иду ближе к людной улице. На виду у всех они меня не поймают.
То, что это именно охотники я чувствую всем своим телом и чутьём.
И оно меня не обманывает. Едва я ухожу с пляжа и стараюсь уже слиться с местным народом Франции, это ощущение ни на миг не отпускает. Случайно оглядываясь и ненароком подскальзываясь, я увидела причину своей паранойи - за мной следовали сразу двое огромных и статных мужчины, высоких и угрюмых, уверенных и очень серьёзных. Они старались тоже раствориться в толпе, едва замечали мои остановки и случайную заинтересованность в той или иной витрине. Но они уверенно шли за мной, не отпуская ни на миг.
Сердце в груди практически вырывается из груди от переживания. Оно сильно стучит и словно бьёт по лёгким, мешая мне глубоко дышать. А оттого я не могу перейти на бег. Даже срываются мимолётные слёзы.
Как они меня нашли? Почему? Ведь я была аккуратна и осторожна. Я нигде не показывалась, и, тем более, нигде не отсвечивала своим именем, тем более, настоящим. Так что охотники даже из будущего не могли бы меня найти.
Или я всё же где-то просчиталась?
Пытаюсь идти быстро и одновременно спокойно, чтобы не выдать дикое волнение. Дышу так часто, словно уже бегу. Но сама прекрасно понимаю, что это тревога и паника. У меня сразу заболел живот и одновременно даже покатились слёзы, которые я быстро вытерла перчаточкой.
Я не заслужила такого отношения. Не заслужила охоты и преследования. Я чувствую себя маленькой зверушкой, за которой гонятся
