Предназначенная (СИ) - Полина Чупахина
Захотелось успокоить парня, сказать, что если бы не он, то меня догнал бы Дима с ножом. И всё равно этой ночи Таисии Евгеньевне Черниговской было не пережить. Но говорить я не могла. Даже стонать не получалось, хотя боль разбирала на кусочки. Только дышала резкими толчками, всё более поверхностными, слабыми. Когда в глазах уже темнело, промелькнуло лицо Димы. Он смотрел без злобы, с затаённой жалостью. А потом мир померк.
Глава 2
Я слышала голоса, словно эхом звучащие откуда-то издали. Затем темноту прорезал яркий свет, и я обнаружила себя в просторном помещении. Без возможности пошевелить конечностями, но и боли не было. Наверно препараты действуют. Неужели повезло выжить? Да, наверно удар оказался слабее, а что до боли, ну так я со страха вообразила.
— Ирнэ, вы меня слышите? Помните, что произошло? — да слышу, слышу, только не вижу никого, возможно врач стоит от меня на расстоянии, вот и не попадает в поле зрения.
— Я проснулась, Лёшки не было в спальне, а на кухне Дима… — осознание, что всё произошедшее не приснилось, была машина с молодым водителем, был брат Лёшки с ножом в руке. И сам Лёша… Мамочки, я здесь хотя бы живая, пусть и не совсем подвижная, а Лёшка умер. И не будет его раздражающей привычки разговаривать с ней снисходительно, как с маленькой. Не будет тёплых объятий со спины. Не будет поцелуев, лёгких, ласковых, перед сном. Горячие слёзы вольно катились из глаз, и я не могла и не хотела их сдерживать. Захлёбывалась горько-солёной влагой. — Вы же вызвали полицию? Я должна им рассказать, что это Дима зарезал моего мужа! Откуда он вообще взялся на наши головы, — я понимала, что звучит как бред, но жаждала наказания для трусливой сволочи, разрушившей наши с Лёшкой жизни. Распахнула глаза, ощутив прикосновение к руке и обомлела. Существо, стоявшее возле меня, человеком не было. У мужчины оказались длинные заострённые уши и загнутые назад рога, поднимающиеся со лба. Демон, не иначе. Так значит я умерла и попала в своеобразный ад?
— Успокойтесь, ирнэ. Как ваше имя? Меня зовут Марахби Шо. Можете называть меня арлин Шо.
— Таисия, — выдохнула, проникаясь пониманием, что ничего я не очнулась, лежу без сознания. Потому и нет в этой странной палате медицинского оборудования, звуков, характерных для реанимации. И соседей тоже нет, прямо вип для кассирши. А про ад глупость подумала. В аду пекло и демоны на куски рвут, а не успокаивают своих жертв.
— Очень хорошо, ирнэ Тайсэ. Позвольте вас заверить, что через пару недель вы полностью восстановитесь от полученных травм. Но я должен составить доклад для инквизиторов, поэтому давайте немного побеседуем.
— Почему я не могу пошевелиться? — это кома или безумие? Не знаю, но мне не нравится. Мне нужно обратно, в реальность, чтобы рассказать полиции о преступлении Димы. Пока деверь не успел спрятать улики.
— Вашему телу нужен покой. Я наложил стазис. Сложно убедить пациента не шевелиться, если у него будет то нога чесаться, то рука неметь. А так, нет физического дискомфорта, нет проблем с подвижностью, — арлин Шо белозубо улыбнулся, продемонстрировав кончики внушительных клыков. — Ирнэ Тайсэ, расскажите, что с вами произошло? Я подобное плачевное состояние видел последний раз у молодого воина, который не слишком разумно полез в логово болотного смертолюда. Но там все травмы объяснялись естественным образом.
— Меня зовут Таисия, не Тайсэ. Таисия Черниговская, если угодно.
— Простите, ирнэ Черниховская, — извинился врач, а мне захотелось его стукнуть. Ненавижу, когда коверкают имена, отчества, фамилии. Вот такой маленький пунктик, который особо жить не мешает, но и про себя забыть не даёт.
— Я попала в дорожно-транспортное происшествие. Автомобилем меня сбило, — толку спорить, если он вначале переврал имя, а теперь над фамилией издевается.
— Простите, не могу понять всего, что вы говорите, некоторые слова не могут быть переведены.
— Мы говорим с вами на русском языке, что же непонятного, доктор? — вот от кого не ожидала подобных выкрутасов, так это от своего воображения. Никогда не испытывала склонности излишне фантазировать. Все книги, которые я читала, были о моих современницах и о любви, конечно. Единственный раз, когда по-настоящему столкнулась с фантастикой, мы с Лёшкой смотрели Хоббита. И, будем честны, не впечатлил меня этот жанр.
— Ошибаетесь, ирнэ. Понимание между нами есть благодаря вот этой новейшей разработке моих коллег. Прибор создаёт поле, в пределах которого мы будто говорим на одном языке, а по сути каждый на своём. Я, например, разговариваю на чистом лоринтарском.
Это он вот про ту квадратную коробочку, прикреплённую к широкой портупее, пересекающей грудь, говорит? Может, стоит внимательнее присмотреться к врачу? Вдруг помимо рогов и ушей есть что-то такое же примечательное.
— Но, мне кажется, вам будет полезнее поспать. Я усыплю вас на несколько часов. — И потянулся к моей голове. Свою пусть трогает. Вон какие рога шикарные. И волосы серебристые, в тугую косу убранные. Есть чем пальцы занять. Если всё действительно реально, нужно придумать, как вернуться домой.
— Нет! Пожалуйста, не надо! Я не устала, арлин Шо, прошу вас! Я растеряна, мне страшно и я хочу хоть что-то понять. — Я схватила его за протянутую ладонь, не собираясь позволять с собой так обращаться. Всю жизнь терпела, когда решения принимаются за меня, а здесь словно бес вселился.
Подействовало. Мужчина задумался, но руку убрал. А я потихоньку выдохнула. Кома или бред умирающего мозга, но не хочу, чтобы меня трогали незнакомцы, способные усыпить касанием.
— Хорошо, что вам рассказать, ирнэ?
— Где я и как здесь оказалась? Если у вас нет автомобилей, то вряд ли меня нашли на дороге. Вы упомянули инквизиторов. Означает ли это, что меня могут сжечь на костре, как ведьму?
— Ведьму? Простите, мне действительно придётся о многом вам поведать. Начнём с малого, «ирнэ» это обращение к человеку лишённому способностей к магии или колдовству. Арлин — обращение к магам-мужчинам, арем — женщинам. А ведьму иначе как нейда никто не рискнёт назвать. Больно нрав у этих бестий проблемный, — Марахби Шо вновь блеснул клыками в короткой дружелюбной улыбке. Что-то от этого дружелюбия недосказанностью веет. Я прожила семь лет с человеком, который каждый год обещал мне
