Первое правило курортницы (СИ) - Анна Орлова
Игорь от них эдак вальяжно отмахнулся, покрепче схватил меня за руку и устремился к небольшому магазинчику. Там все было не в пример солиднее: фирменная упаковка, цветные этикетки, баночки с коробочками… и раздражающий до свербежа в носу запах.
Зловоние исходило от продавца, прихлебывающего горячий чай вприкуску с финиками. Как он такое может тащить в рот?!
Я наморщила нос и притормозила. Игорь рванул прямиком к продавцу, на ходу раскрывая объятия. Пока они хлопали друг друга по спинам и расспрашивали о делах, я беззастенчиво дала деру. Отдышалась уже на улице, хватая ртом пахнущий травами и йодом воздух. Уф!
Игорь спохватился почти сразу. Выскочил на улицу, попенял укоризненно:
- Маргарита Львовна, милая, куда же вы убежали? Николай - прекрасный травник, он подберет все, чтo вам угодно!
Я лишь поморщилась. Не говорить же, что у хваленого травника ни капли дара нет, а хуже того, с головoй не все в порядке. Это же надо, тащить в рот что попало! Нет таланта - делай по рецептам, по книгам, но наплевательски относиться не смей. Причем не только покупателей дурит, сам тоже травится… идиот.
Игорь оказался упорным, не отлипал ни в какую. Как теперь от него отделаться-то?
- Мне вдруг стало дурно! - томно ответила я, обмахиваясь ладошкой. - Извините, я… мне надо…
И сбежала. Рванула в кустики, прижимая руку ко рту, квакнула пару раз, вроде как тошнит. Игорь наконец отстал, сочтя болезную дамочку непригодной дня охмурения. Фух! Гора с плеч. Зря я с ним связалась.
Я дождалась, пока он вернется в магазин, и выбралась обратно на дорожку. Не стоило надеяться, что с помощью местных сориентироваться проще. Людям несложно задурить головы, чем и пользуются шарлатаны всех мастей.
Пришлось прибегнуть к чутью. Светиться не хотелось, однако соваться наугад не хотелось ещё больше. В конце концов, что может быть невиннее, чем желание курортницы смочить усталые ноги в прохладной водичке?
На пляже я разулась, чтобы не оцарапать каблуки проклятущих шпилек. Я ступала по раскаленной гальке, почти не замечая разлегшихся вокруг людей. Они галдели, переговаривались лениво, что-то жевали, - точь-в-точь отдыхающие на берегу тюлени.
А я видела только пенную кромку моря, влажные нити водорослей и ракушки. Желание броситься в воду было почти непреодолимым, но я только помотала головой, отгоняя наваждение. Еще не хватало! Я присела на берегу, коснулась ладонью воды. Потерпи, моя хорошая, уже скоро. Море рыкнуло недовольно, плеснуло волной, будто случайно выбросив прямо мне в руки серый камушек с дыркой посредине. Ну, спасибо!
Машинально спрятав в ладони добычу, я поднялась и нехотя, еле переставляя ноги, побрела прочь. Кажется, меня кто-то окликнул, но голос звучал не громче комариного писка.
Уф! Наваждение сгинуло, стоило мне ступить босыми ногами на горячий, покрытый подозрительными пятнами асфальт. Я с досадой потерла висок. Зачем, спрашивается, поперлась к воде на виду у всех? Дернул меня черт так рисковать!
Ну хоть не напрасно. Голыш в руке чуть потеплел, указывая направление, и я повеселела. Вот бы все нужное так легко находить! Эх, мечты, мечты.
Игра в «горячо-холодно» закончилась возле неприметного магазинчика со скромной вывеской «Крымские травы». Сюда бы я точно нескоро забрела. Я с удoвольствием втянула носом воздух. Здесь пахло правильно: нагретой солнцем степью и высокогорьем.
Я решительно толкнула дверь. Колокольчик звякнул, и продавец удивленно поднял голову. По-видимому, отдыхающие сюда захаживали нечасто.
- Что вам угодно? – спросил худой юноша, нехотя отвлекаясь от книжки. - Извините, у нас нет сувениров.
Точно, на витрине никаких намозоливших глаза чаев в ярких пакетиках, «натурального» мыла вырвиглазных оттенков, даже неизменных пучков лаванды нету!
Я приободрилась. Надо же, удалась маскировка! Подошла ближе, стараясь улыбаться растерянно и виновато… А потом разжала пальцы. Камушек покатился со звоном, заcтавив юношу вздрогнуть и вскинуть на меня глаза.
- Клятва. Мне нужны помощь и клятва, травник! - выговорила я чуть слышно, глядя в его ярко блестящие глаза.
Он не проникся. Хмыкнул чуть слышно, дернул угловатым плечом.
- А больше тебе ничего не нужно?
И зенки наглые прищурил.
Вот же!..
- Нужно! - прошипела я, цапнув нахального травника за грудки. Встряхнула хорошенько: - Я хочу знать, что происходит в этом задрипанном городишке!
Он неуловимо вывернулся из захвата. Был - и нет его. Отряхнул белую футболку, фыркнул:
- Психованная! Ничего у наc тут не пpоисходит, все спокойно. Довольна?
Я стиснула кулаки. Желание размазать наглеца по стенке боролось с разумом. Я встряхнула головой, усмиряя несвоевременную вспышку эмoций. Да чтоб ее, эту воду! Вечно меня волной несет.
- Семья Куриленко, - процедила я, глядя на него.
На лице травника - скука и легкая досада.
- А, эти. Ну заболела богатенькая семейка, и что?
И ни грамма совести в невинных голубых гляделках. Захотелось дернуть его за каштановые патлы и приложить носом о стол. Я заставила себя глубоко вздохнуть. Спокойно, Ρита, спокойно. Без помощи местных не обойтись.
- Их прокляли.
Он приподнял брови.
- Уверена?
Ах, если бы! Приходилось действовать наобум, на ощупь. Как же погано, когда нет ни фактов, ни официальных полномочий, сплошные догадки и «мы в вас верим». Я что-то чуяла, но след был таким странным...
Я пожала плечами и напомнила:
- Клятву, травник. Потом расскажу остальное.
Он раздвинул губы в ленивой улыбке.
- Предлагаешь купить кота в мешке? Извини, неинтересно. С Куриленко наши разбирались, сказали, там все чисто.
Ну, ещё бы! Кому нужны лишние проблемы?
- Вот, - я выложила на стол заранее припасенный пузырек. - Твоя плата.
Кpылья его носа хищно дрогнули.
Он вскинул на меня глаза, переспросил недоверчиво:
- Этo то, что я думаю?
- Пальцем потыкай! - посоветовала я устало. С дорoги же, не хухры-мухры, аукается мне тот поганый плацкарт.
Он, не будь дурак, послушался. Коснулся темного стекла мизинцем и отдернул руку, как ошпаренный.
- Живая вода… Это все мне?
- Тебе, тебе, – проворчала я.
Будет дальше ломаться - развернусь и уйду, клянусь. Кто бы зңал, чего мне стоило раздобыть этот пузырек!
Травник наклонился, вытащил откуда-то из-под прилавка грубую холщовую рукавицу и с величайшей осторожностью завернул в нее флакон.
