Пропавшая принцесса - Ольга Олеговна Пашнина
Меня вдруг резко затошнило; любой свиток директорского наказания – двадцатка. Пять баллов превышения!
– Вижу, вы понимаете, в каком вы положении, – кивнул директор. – Давайте разберемся с претензиями профессора Нер. Здесь написано, что вы разговаривали на контрольной, это правда?
– Да, – кивнула я, чувствуя, как дрожат руки.
– Значит, два балла нарушения есть. – Директор записал в таблицу свитка два балла. – Далее идет невыполнение обязательного задания, пять баллов.
– Да, я не написала контрольную.
– Это вторая попытка?
– Первая. – Я говорила совсем тихо, опустив голову.
– Значит, ноль. Баллы записываются только со второй невыполненной работы.
Я облегченно выдохнула: забрезжила надежда. Меня все еще могли выгнать, но теперь появился шанс, что сумею удержаться в университете. Вот только был ли шанс доучиться оставшиеся два года с таким мизерным запасом штрафных баллов за нарушения дисциплины?
– И тринадцать баллов за хамство в разговоре с профессором. Дейна, вы хамили профессору Нер?
В голосе директора слышалось неподдельное удивление.
– Нет. – Я подняла на него испуганные глаза. – Нет!
– Хм, возможно, имела место ошибка… Стоит проверить.
Он лениво махнул рукой, и в комнате образовалось туманное пятно, которое вскоре преобразилось в картину недавней сцены.
Профессор Нер смотрела на меня так, словно я была каким-то насекомым, случайно залетевшим в ее идеально чистый и новый дом. Насекомым шумным, противным и маленьким.
– И что это?
– Листок. – Теперь я уже явственно слышала хихиканье студентов, которым мой ответ почему-то показался забавным.
– А на нем что?
– Контрольная… Должна быть.
Явный хохот. Почему тогда я не уловила даже отголоска всеобщего веселья?
– И где она?
Остальные студенты откровенно посмеивались, наблюдая за ситуацией.
– Нет.
– …Что ж, – Кэдерн развеял иллюзию, – я не усматриваю в этом каких-либо нарушений. Хотя вам, Сормат, стоит подумать о своем будущем. Я записываю на ваш счет семь баллов. В итоге методом нехитрых вычислений получаем, что вам остается… восемь баллов до отчисления. Вы понимаете, в какой вы ситуации?
– Да, господин директор. – В своих словах я была совершенно не уверена.
– Мне кажется, нет, – отрезал Кэдерн.
А я-то понадеялась, что отделалась легко.
– Дейна, я являюсь директором вот уже десять лет. И никто на моей памяти не подходил к середине третьего курса с таким количеством нарушений. Я понимаю, вы – приемный ребенок, единственный и поздний. Ваши родители бедны, у вас было трудное детство – да, я в курсе, как во вверенном мне учебном заведении относятся к детям бедняков, – и весьма непростое студенчество. Но, Дейна, вам всего лишь девятнадцать и впереди долгая жизнь. Вы не лишены способностей, а значит, могли бы сделать прекрасную карьеру в выбранной специальности. Но с вашим поведением… Это невозможно описать. Давайте взглянем. – Он перелистнул страницу папки. – Первый курс: разговаривала на паре по физической подготовке, нецензурно ругалась в музыкальной аудитории, не выполнила требований преподавателя. Двадцать пять баллов. Второй курс: нарушение режима – три раза, невыполнение домашних заданий – два раза, неподобающий внешний вид – пять раз. Тридцать баллов. Третий курс: нарушение режима – три раза, невыполнение домашних заданий – четыре раза, курение в неустановленном месте, нарушение часа тишины, самовольная отлучка с занятий, прогул, разговоры на паре, невыполнение задания. Тридцать семь баллов.
Директор отложил папку и посмотрел мне в глаза.
– Что происходит, Сормат?
Не могла же я ответить: «Это все Смиль и его дружки, которые меня ненавидят».
– Я жду. Отвечайте. Почему вы так безобразно себя ведете? Вы понимаете, что восемь баллов – это недостаточно, чтобы нормально закончить учебу?
Я кивнула.
– В среднем студент получает около десяти баллов нарушений за год, даже если это добросовестный студент. Невозможно все успевать, и наша система это учитывает – при нормальном темпе учебы студент получает свои пятьдесят баллов и в дальнейшем не имеет проблем с трудоустройством. Более нерадивые студенты имеют от пятидесяти до семидесяти баллов. Но никто на моей памяти не имел больше девяноста. Вы в своем роде рекордсменка, Дейна.
Я ошибалась – этот день мог быть хуже.
– Я буду стараться, господин директор. Я окончу университет.
Он тихо рассмеялся, и я вздрогнула.
– Вы, Дейна, очевидно, попали в поле зрения профессора Нер. Она дама в возрасте и… весьма злопамятна. Вы понимаете, что жалкие восемь баллов сумеете набрать за какую-то пару недель? Еще до зимних каникул вы окажетесь среди отчисленных. И не просто отчисленных, а отчисленных по дисциплинарной статье.
– И что мне делать? – Я упрямо вскинула голову, вдруг разозлившись. – Вы мне все это говорите для того, чтобы я собирала вещи, или хотите предложить способ все исправить?
– Исправить? – поднял брови директор. – Дейна, это нельзя исправить. Чем вы думали, когда нарушали правила? Вы учитесь не в последнем университете страны. У достаточно квалифицированных преподавателей. Живете в благоустроенном общежитии, питаетесь бесплатно, получаете стипендию. Вам оплачивают отдых и практику, вы получаете канцелярские принадлежности и книги, а также форму. Вы получаете лечение у хороших лекарей. Что, Дейна?! Что мешает вам вести себя как добропорядочная, скромная и спокойная студентка?
Вероятно, мое молчание его напрягало. Потому что сейчас директор выглядел не таким безмятежным, как в начале нашего разговора.
– Делайте что-то, Дейна. Иначе я буду вынужден попрощаться с вами. – Кэдерн замолчал и уставился на меня.
– Что делать? – Я растерялась от внезапного перехода.
– Что-нибудь. Вы что, хотите вылететь?
– Я не хочу. У меня еще восемь баллов есть, что я еще могу сделать? Только вести себя лучше.
Очевидно, директора мой ответ не удовлетворил. Воцарилась тишина.
– Мы иногда снимаем штрафные баллы, – наконец сказал он.
Я встрепенулась.
