Академия Весны - Ксюша Левина

Пролог

Брайт Масон. За день до начала учебного года

Я бегу так быстро, как, кажется, никогда раньше не бегала. Из-под каблуков вылетают грязь и мелкие камушки. Справа простирается Таннатский океан, слева – высокая городская стена, которой нет конца и края. Ни одной улочки, ни одной ниши. Прятаться некуда.

Стоило ли оно того? Определенно. Я не готова и суток просидеть в заточении в доме проклятого Ордена, подчиняясь их тупым правилам. Но так далеко я еще никогда не заходила. Быть может, самую капельку это было опрометчиво и я должна была подумать о безопасности папы, но сейчас не время об этом рассуждать, время уносить ноги, раз уж подставилась и высунула на улицу нос.

Шансов никаких. Меня настигают. Магия заблокирована, и я чувствую себя беспомощной, жалкой. Меня предупреждали, что они так умеют. Орден Пяти умеет всё.

Во всем цивилизованном мире блокировать чужую магию запрещено, если ты не представитель власти, а тут в этом не видят ничего особенного. Дикари!

Крепкое тело врезается в мое, сминает и прижимает к стене со всего маху. Из глаз будто звезды сыплются, затылок обжигает огнем. Я выдыхаю, шиплю и тут же начинаю царапаться, но каменею, встретившись с изумрудными радужками истинного траминерца. Они гипнотизируют и будто разом заменяют собой и океан, и небо, отчего страх пробирает до самого нутра и колени начинают подгибаться. У них у всех эти чертовы зеленые глаза, ненавижу этот цвет!

Я чувствую теплую кровь, сбегающую по волосам от раненого затылка к шее, и кажется, что ее запах распространяется всюду. Зеленоглазый морщится, словно учуял что‐то мерзкое. Крепко сжимает мои руки, коленом блокирует ноги. С его головы падает черный капюшон, но почти сразу лицо скрывает изумрудный туман-маскировка.

Я успеваю его увидеть. Белая кожа и белые волосы, брови широкие, почти темные, и яркие-яркие глаза, которые до сих пор не отпускают мои. Истинный маг. А значит, враг. Особенно ночью. Сейчас я преступница, нарушившая условия комендантского часа, а он, очевидно, тот самый охотник, о которых я слышала от прислуги дома, где меня держат. Он не старше меня, первокурсницы. Лет двадцати, может, двадцати трех, но во взгляде уже ярость, присущая каждому истинному. Она у них в крови с рождения.

– Скажи что‐нибудь, чтобы я тебя отпустил. Придумай причину, – шепчет он, и я вскидываю голову.

Истинные не дарят таких шансов. Он не должен был это говорить. А я ничем не могу ему ответить, и от этого в горле пересыхает. Мне нельзя открывать рот. Моя сила бурлит из‐за страха и нервного напряжения и, если заговорю, непременно вырвется наружу вводящим в транс голосом. Никакая блокировка не спасет охотника, и я не уверена, что смогу себя контролировать настолько, чтобы не покалечить его. Я бы и рада сорваться, но кто знает, с какой из семей в родстве этот холеный мальчишка и как именно накажут моего отца, когда узнают, что его дочь шляется после комендантского часа по улицам, да еще и нападает на истинных.

– Я жду, – торопит охотник, требует, чтобы я отвечала.

Руки больно царапаются о кирпичную стену. Мне чертовски холодно, так что тело пробирает крупная дрожь, я хочу трансформироваться, да побыстрее, потому что в облике человека я жуткая мерзлячка. Мне нужна вода, она дает силу. Если сейчас пойдет дождь, всем этим охотникам придет конец. Жаль, что, по слухам, в Траминере с июля с неба не упало и капли. А может, и к счастью, потому что тогда я бы поубивала их всех к чертям собачьим и мы с отцом точно никогда бы отсюда не выбрались. Сил моих больше нет!

Не успеваю удержать язык за зубами. Наклоняюсь вперед и, почти касаясь его уха, шепчу:

– Ты пожалеешь, что дал мне шанс.

Он не знает этого языка, но, услышав, отступает. Мой голос гипнотизирует его так же, как меня – его зеленые глаза. Мы оба совершенно беззащитны, но я успеваю среагировать первой. С истинного слетает маскировка, изумрудный туман рассеивается, и я снова вижу его лицо. Брови сдвинуты, челюсть напряжена. Мы стоим друг напротив друга пару секунд, пока вдалеке не становятся слышны чьи‐то тяжелые шаги.

– Проваливай, – тихо говорит он. – ЖИВО!

Что‐то меняется, и мои пальцы наливаются силой. Блокировку сняли, можно бежать. Дважды просить не нужно. Я разбегаюсь, и уже через секунду меня охватывает черный туман. Тело трансформируется, руки становятся черными крыльями. Улетаю так стремительно, что от резко набранной высоты берег превращается в полоску на границе с океаном. Меня подхватывают воздушные потоки, морской воздух пронзает жесткие перья.

А истинный так и смотрит в небо.

Глава первая

Прощай

ПРОЩАЙ

Используется в качестве приветствия при расставании надолго или навсегда.

Утро следующего дня

Машина останавливается перед Академией, и Брайт смотрит на отца так, будто больше никогда его не увидит. Это ощущение не покидало ее всю чертову неделю и уже, кажется, срослось с кожей, осталось навсегда послевкусием к каждому прощанию. Она все еще ждет, что отец рассмеется, а водитель развернется к ним со своего переднего сиденья и подует в праздничный свисток, потом воскликнет: «Розыгрыш», и они втроем отлично проведут вечерок в Бовале.

Увы.

«Один семестр?» – умоляюще смотрит на отца Би.

«Я сделаю все, что от меня зависит», – с сожалением глядит в ответ Блэк.

Ей обещали, что она проведет в этой Академиитюрьме не дольше одного семестра. Что отец, которого просто-напросто заманили под предлогом спасательной миссии в Траминер из научной лаборатории Аркаима, придумает это чертово лекарство от страшного врожденного недуга, убивающего юных истинных магов, и тогда его отпустят. И Брайт тогда тоже отпустят.

Академия Весны – идеальное место, чтобы контролировать ее. Тут учатся детки тех, кто будет держать поводок доктора Блэка Масона. Как удобно запустить всех щенков в один вольер и смотреть, чтобы если и перегрызали друг другу глотки, то по крайней мере не насмерть. Главное – забор повыше и замок покрепче.

– У вас три минуты, – рявкает водитель, прежде чем оставить их наедине.

Брайт протягивает руку и касается впалой колючей щеки отца, поджав губы, чтобы не расплакаться. Они тратят драгоценные мгновения на гнетущее молчание, от которого глаза щиплет, будто на роговицу попала соляная кислота.

– Не выходи в комендантский час, –