Елена Жаринова - Сестра звезды
— Келлион — далекая звезда, — сказала она. — Мы с тобой находимся в храме, посвященном служению ей. Служить Келлион значит служить любви и красоте, и для этого в мире рождаются сестры звезды. Они могут появиться на свет где угодно, в далеких краях, ничего не зная о своем предназначении, но кто-то из старших сестер обязательно найдет их и приведет в храм. Сестру звезды легко узнать: у нее глаза одного цвета с Келлион. Однако попасть в храм она должна не позже, чем ей исполнится три года, иначе затянувшаяся жизнь на земле навсегда уничтожит память о ее звездном происхождении. Мы — сестры Келлион, и ты — одна из нас.
Я мало что поняла из ее объяснения, но после этой ночи моя жизнь изменилась. Меня поселили в комнате, где жили другие девочки — такие же маленькие, как я. Раньше я почти не видела других детей, а потому сначала напугалась и забилась в уголок, но старшие сестры, опытные воспитательницы, быстро приучили нас друг к другу. С тех пор моя жизнь в храме — а длилась она десять лет — проходила в постоянном обществе подруг. Мы не испытывали друг к другу горячей привязанности, ибо старшие сестры не поощряли в нас сильные чувства, но с малого возраста мы привыкли уважать святость особых отношений, связывающих нас.
Старшие сестры позаботились и о том, чтобы мы не скучали о доме и воспринимали жизнь в храме Келлион как единственную данную нам жизнь. Сначала я была удивлена, что все называют меня просто «сестрой», хотя я все время повторяла: «Меня зовут Шайса!» Однажды старшая сестра посадила меня на колени и объяснила, что это имя чужое, и я должна его забыть. Люди, которых я считала своими родителями, были слишком просты и необразованны, чтобы понять, что я не их дочь. Большинство девочек попадает в храм, будучи еще младше, чем я, поэтому мне сложнее, чем другим, но я не должна бередить их младенческую память разговорами об их прошлом.
В самом деле, никто из тех, с кем я делила комнату, ни разу не заговаривал о родном доме, никто не плакал в подушку, никто не пытался ослушаться требований старших сестер. Поэтому и я быстро привыкла к своей новой жизни. Вскоре я искренне стала считать себя избранной, счастливицей.
Каждое утро, исполненные сознания собственной важности, облаченные в красивые голубые одежды, мы гуськом отправлялись на уроки. Учение не всегда давалось нам легко: наши неумелые пальцы были исколоты иголками, пока мы вышивали шелком, а после игры на лютне оставались болезненные мозоли. Пачкаясь с головы до ног мелками и красками, мы рисовали портреты друг друга и старших сестер. Но старшие сестры были заботливы и часто хвалили нас за успехи. Если мы сами сочиняли мелодию или песню, наши наставницы говорили, что Келлион радуется, когда мы творим красоту.
Наши уроки длились четыре часа в день, а потом нас предоставляли самим себе, присматривая издалека. Мы любили играть в воздушный мяч на лужайке у самого забора. Старшие сестры любовались на нас, отдыхая на скамейках вокруг лужайки, и одобрительными возгласами сопровождали каждый ловкий бросок мяча. В жаркие дни мы плескались в бассейне с чистой водой. Иногда наши игры становились шумными, мы могли даже подраться из-за какой-нибудь игрушки, и тогда сестры терпеливо разнимали нас и никогда не ругали, а предлагали новую забаву, в которой места хватало всем. Одним словом, нам ничего не запрещали, кроме одного: выходить за пределы забора. Однако нам не сложно было выполнять этот запрет: что могло быть за стеной такого, чего не было у нас в храме?
Скоро я узнала, что все мы — маленькие сестры Келлион — должны овладеть множеством искусств и наук, чтобы со временем достичь совершенства, отпущенного на долю каждой из нас. В тот год, когда мы станем девушками, Келлион сама спустится с небес, чтобы дать нам имена, которые будем знать только мы и она. Это будет очень красивый обряд, в нем примут участие восемь девушек. Мы будем тянуть жребий из огромного сосуда, и та счастливица, которая вытянет волшебный камень Келлион, отправится на встречу со своей звездной сестрой. Конечно, объясняли нам старшие сестры, жребий падет только на самую усердную и талантливую, и потому мы старательно выполняли свои уроки, мечтая о чудесном путешествии к звездам.
Когда нам исполнилось десять лет, к занятиям музыкой и танцами прибавились уроки истории, философии, литературы и математики. Летом мы расстилали циновки на лужайке, читали вслух и обсуждали книги древних мудрецов, а зимой нам зажигали огромный камин в библиотеке и отдавали в наше распоряжение бесконечные полки со свитками и манускриптами. Я обожала эти зимние вечера, когда так ясен был свет нашей божественной сестры, а магические знаки на разных языках дарили мне радость познания.
Наблюдая за жизнью старших сестер, мы видели, что наше учение — лишь начало служения Келлион. После посвящения у каждой из нас будут свои обязанности в храме. Мы будем готовить пищу и шить одежду, вести летопись и учить младших сестер. Те из нас, в ком обнаружатся особые дарования, будут проводить время за созданием картин и скульптур, вышивок золотом и жемчугом, чтобы посвятить свои творения Келлион. А те, кто удостоится особого доверия всех сестер, станут управлять жизнью в храме.
Однако особое восхищение вызывали в нас сестры-искательницы. Именно они совершали самую важную миссию: отправлялись в далекий, опасный и, конечно, полный приключений путь за новыми сестрами Келлион. Именно они вдруг спускались прямо с небес во двор храма, держа на руках маленьких девочек с такими же голубыми глазами, как у всех нас. Искательниц готовили особенно тщательно — они в совершенстве владели оружием и знали секреты волшебства.
Мы с подругами мечтали стать искательницами и вместе бродить по дорогам мира. Мы ждали, когда же наконец появится знак на наших одеждах и мы примем великое посвящение, а потом наступит экзамен, который определит, на каком поприще нам предстоит служить Келлион. Однако каждая из нас втайне, со страхом и надеждой думала о том, что будет, если жребий выпадет именно ей…
Глава 2
Страшная тайна
К тринадцати годам из ребенка я превратилась в девушку — мое тело, развитое постоянными физическими упражнениями и танцами, ничем не отличалось от тела взрослой женщины; разум успешно перерабатывал сведения, почерпнутые из книг. Что же касается моей души, то ей еще только предстояло пробудиться. Непреходящая восторженность, готовность созерцать и творить красоту, — чувство, в котором находились все обитательницы храма, было, как я теперь понимаю, всего лишь следствием воспитания. А воспитывали нас не только старшие сестры, но и сам храм.
