Дом со скрипом - Аксюта
Она рисовала не неопрятную кучу — что в ней как таковой может быть интересного? Она рисовала настроение. Зыбко-неопределённое, немного загадочное, тревожное и мрачноватое.
Остановилась только когда свет окончательно ушёл. Рисунок получился, мягко говоря, не для продажи. И даже не для публичной демонстрации.
У неё таких уже целая папка накопилась.
Ужин был поздним, и на него у неё было то, что осталось не съеденным в обед. Ну и нестрашно, стройнее будет. Зато печь разожглась буквально с одной спички, чего Лисса совершенно не ожидала, если учесть, какие неубедительные палочки и щепочки она насобирала по окрестностям в качестве топлива. Сидеть перед потрескивающим огнём, медленно жевать то, что мама на дорожку насобирала было необычайно уютно, а от постепенного осознания, что она оторвалась от семьи, осталась совершенно одна да ещё и в чужом мире, живущем по собственным, во многом неизвестным ей правилам, становилось немного тревожно.
Дом легонько, чуть слышно, сочувственно вздыхал.
Но на самом деле, девушка ни о чём не жалела. Она хотела каких-нибудь перемен в своей жизни и хотела отдельную студию. Кто не пробовал рисовать, приспособив под это дело уголок семейной кухни, тому не понять. После четвёртого курса Художественной Академии Лиссандре посчастливилось найти подработку — смонтировать выставку Эрмена Дега, по творчеству которого она как раз собиралась защищать дипломную работу. Так Лисса впервые попала к байхи в тихий уютный университетский городок и захотела если уж не остаться насовсем, то хотя бы задержаться подольше. И очень жалела, что работа носила эпизодический характер, а средств, чтобы просто так задержаться не было. И на этот домик наткнулась, когда бродила по окрестностям в поисках вдохновляющих пейзажей. И ещё целый год спустя, пока работала над дипломным проектом, готовилась к защите теоретической части (экзистеционалисты прошлого столетия и Эрмен Дега как центральная фигура этого направления), время от времени просматривала сводки рынка недвижимости и тихо радовалась, что дом, который она для себя присмотрела, так никто и не купил и даже на длительный срок в аренду он не сдавался.
Дом был неказистым, хотя и довольно просторным, двухэтажным (и даже трёх, если считать тёплую мансарду), но пустовал он давно и потому словно бы нахохлился, надвинул крышу на помутневшие глаза-окна, потемнел деревянными брёвнами стен, допустил в стыки бодро зеленеющий мох. Потому, наверное, местные его и обходили, из-за вида больно непрезентабельного. Но крыша не текла, стены исправно держали тепло, в подвале не завелась сырость, а на престиж Лиссандре было глубоко наплевать, она от равнения на него отказалась примерно в то же время, когда перестала краситься.
Великоват только для неё одной, ей своей особой такое пространство не заполнить, званые вечера она устраивать не собирается, а идея запереть пустующие помещения почему-то казалась неправильной. Хотя, с рациональной точки зрения так и следовало поступить, но рациональность так же никогда не была сильной стороной её натуры, а простор, и то что через широко распахнутые двери видно заглядывающее в окна солнце, ей даже нравилось.
Глава 2. В которой появляется Лило
Вообще-то её полное имя было Лилокан и дома его обычно сокращали до Кане, но на плебейское Лило она тоже охотно отзывалась. Так было проще. Жить проще. А «Кане» она теперь только свои работы подписывала, это имя среди любителей попользоваться артефактами уже приобрело некоторую известность и отказываться от него было бы неразумно. До недавнего времени она была одной из старших дочерей одного из самых видных столичных Холмов, но слишком уж небрежно и в открытую начала пользоваться своими природными способностями. И неприятности пришли вслед за известностью. Пришлось на время (а кто знает, может и навсегда) скрыться из вида, перебравшись в тихую провинцию, в один из Холмов, связанный с материнским родственными узами.
Старшая матрона холма, предпочитавшая чтобы её именовали тётушкой Лилеей, приняла её если не с радостью, то по крайней мере без возражений и дополнительных условий, сочтя Лило, с её дарованием, весьма ценным приобретением для своего Холма. Приживаться на новом месте было … трудно, хотя место во внутренней иерархии она изначально заняла вполне приличное и даже удостоилась вялого одобрения Хозяина Дома. Но втиснуться в уже устоявшиеся взаимоотношения, завязать дружеские связи, да и разобраться кто здесь с кем и против кого…
Но были в сравнительно небольшом семействе (всего-то полтора десятка матерей и примерно столько же ещё не рожавших молодух) свои положительные стороны. К примеру, общинная кухня, она же центр общественной жизни дома и место стечения новостей, была только одна и туда не брезговали спускаться даже старшие матроны. Здесь, среди кастрюлек и сковородок, кипели страсти, скворчало негодование, булькало возмущение, подвергались разделке и потрошению чужие поступки. А, впрочем, какие здесь могут быть новости? Всегда одно и то же.
Сегодня, поднимаясь из подвалов, куда спустилась ещё до завтрака, чтобы поскорее справиться со своею частью домашних дел, Лило не ожидала каких-нибудь сверхобычных известий, хотела только поесть в приятной атмосфере разговоров на вечные женские темы. Однако новость была. Да какая! В Дом со Скрипом, который пустовал последние два десятка лет после смерти старой Даны въехала новая хозяйка. Нет, разговоры шли и раньше, городские власти всё время пытались если не продать, то хоть сдать дом на некоторое время — плохо, когда такие как он стоят пустыми. Но даже когда стали известны некоторые подробности заключенной сделки, никто почему-то не верил, что у них в соседях появится молодая девушка, да ещё иностранка, да к тому же живущая совсем одна!
— Не дело это, — бухтела старая Эдна до блеска натирая огромную сковороду. — Молоденькие девушки должны жить в семье.
Большие дома-семьи — это было единая традиция всех трёх миров, хоть и проявлялась она немного по-разному. У байхи были вот такие, как этот дома-гаремы, где сосуществовало вместе множество объединённых родственными связями женщин и один на всех муж. У риманов семьи были маленькие: родительская пара и их несовершеннолетние дети, зато жили они по несколько семей под одной крышей в огромных домах-замках. Йокси числили ближайшими родственниками не только родных, по даже двоюродных, троюродных и прочих дальних, а их дома хоть и построенные на одну семью, постепенно срастались балкончиками, соединялись лестницами, мостиками и переходами, так что не сразу и определишь, где заканчивается один дом-семья и начинается другой.
В общем, селиться поодиночке было не принято ни у
