Полузвери (СИ) - Ксения Анатольевна Татьмянина
— А лично мне ты не хочешь сделать предложение? Спросить — согласна или нет.
— Ты согласна. — Нольд улыбнулся. — Я знаю.
Глава вторая
Мне снилось, что я бегу по лесу, в сумерках от преследования охотника. Он пытается выследить, загнать в западню и убить, а я мчалась изо всех сил прочь, используя все тени, все укрытия, только бы не попасть под прицел. А потом вдруг ощутила присутствие зверя… он встал на мою защиту, поднявшись из логова и прорычав на весь лес так мощно, что вздрогнула земля. Охотник исчез. Его капля опасности и угрозы померкла, как сметенный лавиной камешек.
— Нольд…
Бежать я не перестала. У меня появился новый преследователь, скрываться от которого стало игрой, а не выживанием. Едва зверь поймал в свои огромные клыки, перехватив поперек туловища, тело охватил не ужас расправы, а счастье.
Я проснулась от жесткой хватки и тяжести. Лежала на животе и даже перевернуться не успела и не смогла бы, потому что Нольд вдавил мне плечи в постель и буквально прикусил у основания шеи за кожу. Больно и сильно, да, но только как предупреждение к сопротивлению. Сигнал о власти и владении — будто тот же зверь, хватающий самку за шкирку зубами, чтобы не дергалась. Бедра приподнял и подтянул к себе, перехватил под живот рукой, другой по-прежнему удерживая одно плечо, чтобы не вздумала выскользнуть. Физически во мне все откликнулось с первого же властного касания, и я ухнула в запределье сознания, в острое ощущение жизни и полета. Слепнуть к смерти — все равно что быть на время прозревшей к другому миру, полному света, красок и безграничных пространств.
Когда эйфория стала отпускать, возвращая в чувства собственного тела, я уловила отголоски стихающего напряжения в мышцах и горящую спину. Все выше лопаток — покусано. Не до крови, явно, но и не слабо. Ныла от зажима рука, ныли ноги и поясница. Будь я физически слабее, и будь я обычным человеком без регенерата, ущерб был бы сильнее и залечиваться от него пришлось бы дольше.
— Только посмей, Нольд! — Я выдохнула это с резкой злостью, когда в касании к болезненной коже прочла жест раскаянья. — Посмей почувствовать вину, и я тебя сама загрызу!
Он ткнулся носом в затылок, потом поцеловал за ухом. Мне понравилось, что его звериный откат к душевной оголенности тут же обернулся от начавшейся вины к ласковости. Какой бы ни суровой ни была близость, эта чуткость в итоге компенсировала все острые углы.
— Так лучше… и будет еще лучше, если ты слезешь, веса как в медведе, сейчас все тело отнимется.
Узкая кровать на пару не рассчитана, была тесна для сна, но для объятий годилась. Нольд лег рядом, на бок, обнял под лопатками, там, где не больно, и я смогла выдохнуть. Утро раннее — часов пять или шесть, до телефона не дотянуться, но розовый свет комнаты подсказывал примерное время.
Вчера я пошутила, что сон будет пыткой, если рискнем провести ночь на этом скорее лежаке, чем нормальной кровати, а Нольд всерьез лег на полу. Без ничего — ни подушки, ни покрывала. Оказывается, точно также он спал в зале, когда остался в первую ночь в квартире, и лишь прошлую перекантовался у Яна, когда понял, что меня можно надолго оставить без присмотра.
Я со скрипом и шипением, тоже повернулась на бок, лицом к нему и посмотрела в затухающие голубым цветом глаза:
— Можно тебя спросить?
— Спрашивай.
— Я знаю, что у тебя есть кто-то. Или была до недавнего времени — любовница. Объяснишь?
Нольд никаких чувств на вопрос не проявил, ответил расслабленно и спокойно:
— Ее зовут Инга, она бывшая гимнастка. Вылетела из спорта и из жизни из-за травмы колена и решила стать проституткой.
— Она ей стала?
— Не успела. Я сделал ее своей содержанкой… Девушка попала на полицейскую облаву в первый же свой день выхода. После дознания из спецотдела выпустили и назначили штраф, а Ян подметил и перехватил адрес. Инга крепкая, спорт приучил к жесткости, морально себя продать она была готова, к стенке приперли обстоятельства, так что…
— Она знает, кто ты?
— Нет. Она знает, что я больной на голову человек, который не может контролировать агрессию. Наше соглашение оказалось выгодным — жертвы нет, мазохизма нет, меня терпела как необходимую медицинскую процедуру, сцепив зубы, но не злясь и не обижаясь. Я оплачиваю ее расходы: квартиру, питание, одежду, обучение — еще два месяца, и Инга будет крепко стоять на ногах сама. Я не часто к ней ходил, только когда совсем потребность накапливалась. Жалко было. Не злоупотреблял.
Судя по тому как он замолчал, Нольд считал разговор оконченным. А я нет. Меня терзало еще одно любопытство:
— Почему ты с ней не сблизился? Если тебя узнать лучше, можно полюбить, и уже не терпеть а… ну, нормально выстроить отношения.
Нольд зло прищурился:
— То есть дело в том, чтобы я ей как человек понравился? А то, нравится она или нет мне — не важно? Мужчинам полузверям не просто найти даже такую как Инга, но это не значит, что я не хочу быть с той, кого сам люблю. А не с той, которая подходит от безысходности.
Я легла удобнее и приткнулась теснее.
Мир и люди — это сложнее… — так говорил отец. И я сама себя укорила за последний вопрос Нольду — его правда. С одной стороны, казалось очевидное — не им выбирать, с их-то проблемой. А с другой — может как раз у полузверей еще сложнее, чем у обычных людей, и под «звериной» примитивной в основе шкуры их чувствительность как человека выше. Душевней и уязвимей.
И я замолкла. По всем признакам уже через минуту уловила, как ему понравилась тишина. Нольд шевельнулся, сменив положение и приобняв крепче — я только зубы стиснула… Он никогда ни с кем рядом не спал, не лежал в обнимку, и явно не чувствовал — как сделать так, чтобы удобно было обоим… я выдержала несколько минут, потом начала ерзать и спокойного положения все равно не нашла. Везде давило силой.
— У меня рука затекла. Ляг на спину, Нольд, я не тяжелая, и не почувствуешь.
Он развернулся, а я устроилась единственно возможно — живот к животу, головой ему на плечо и расплылась от блаженства, как ящерица на
