Внутри - Ирина Сергеевна Пирожкова
–Меня зовут Том, я вижу тебя. Я видел, как какой-то мужчина кричал на тебя. Что случилось? Расскажешь?
Она снова опустила взгляд.
–Я могу тебе помочь? – ещё раз спросил я, и вплотную уставился в её огромные, влажные глаза.
Девочка поднялась на ноги, взяла с пола какой-то серый камень и начала что-то выцарапывать на стене. После этого снова посмотрела на меня и убежала. Я не стал её останавливать. Точнее я просто не успел. Посмотрев на стену, еле-еле разобрав текст, я прочёл:
«Тюльпаны. Шесть часов. Кафе»
А под этим красовалась выгравированная камнем подпись «Сара». Что это значило? Какое кафе? Какие тюльпаны? Хотя бы одно было более-менее понятным – её звали Сара. Ну, во всяком случае, я надеялся, что правильно разгадал часть этой записки.»
– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершает посадку. Просьба пристегнуть ремни. – Том проснулся от слов стюардессы и сразу же словил на себе неодобрительный, но любопытный взгляд своей соседки. Они смотрели друг на друга долго, ожидая, что кто-то по всей видимости начнет беседу. Чудной тёте надоела эта игра и она, тяжело выдохнув весь воздух, накопившийся в её лёгких, резко отвернулась, что-то пробормотав себе под нос.
«Вот мы и прибыли в Париж. Город мечты. Так ли прекрасно всё будет?»
Телефон резко завибрировал, заставив этим отца сердито обернуться на сына. Это был Майкл.
–Да, ало.
–Чувак, что за дела?! Ты улетел в Париж, а я об этом знать не знаю! Ты уже видел Эйфелеву башню?! Вы уже в отеле? А чем кормят?
–Нет, не видел. Регистрируемся. Я еще не ел. Прости, но у тебя же не было связи, как я мог сказать тебе?
–Письмо отправить! – посмеявшись в телефон, Майкл продолжил расспрашивать про Париж.
Обсудив с другом всё, чего сам Том даже ещё не видел, он подошёл к отцу, стоявшему у стойки администратора.
–Па, долго ещё?
Папа сердито поднял на него глаза и, не ответив, продолжил общение с девушкой, регистрирующей их. «Что ж, видимо мне придётся подождать». Том сел рядом с мамой. Она читала какой-то французский журнальчик. Даже не обратив на него внимания, мама продолжила изучать светскую моду. Отель, в котором они остановились, был огромных размеров. Видимо папина фирма очень хорошо постаралась над организованностью данного мероприятия. Потолки были украшены орнаментом, чем-то напоминающим церковный. Также самый центр потолков возглавляли хрустальные, обрамленные декоративными подсвечниками, которые создавали ощущение дворцового изыска, люстры. Стены украшали маленькие скульптурки, между ними в красивой композиции следовала цепь кашпо с редкими цветами, а над каждой такой цепочкой висели подсвечники. Гостиная была обставлена мягкими кожаными диванами и лакированными столами. В середине находился ресепшен, у которого уже битый час стоит глава семейства. Справа от ресепшена находиться лестница наверх, а чуть правее её стоит небольшой буфет, источающий ароматный запах кофе и свежей выпечки. Наконец-то папа подошел к ним и дал команду подниматься в номер. Номер был таким же шикарным, как и сам отель. Он был разделён на три комнатки, не считая душевой. Самая большая была родительская спальня, вторую занимал Том, а третья являлась мини-гостиной. Всё было отделано в светлых тонах. Окна в номере были размером с первый этаж дома. Лёгкий ветер то и дело раздувал белые шторы туда-сюда. Время подходило к обеду, поэтому быстро перекусив той самой выпечкой из буфета, семья отправилась в город. Во время прогулки Том понял то, что Париж – это город не любви, а изысканности. По пути очень редко попадались обычные улицы. В основном все были красиво украшены небольшими клумбами, или маленькими статуями. Даже пахло роскошно, хотя это была просто улица. Этот французский запах был сравним с парфюмом богатых дам, которые то и дело ходили со своими чихуахуа в бутики покупать эти самые духи.
День подходил к концу, и мама упросила отца отправиться прямиком в ресторан. Очень вкусно поев в этот вечер, все остались довольны. Хотя… Не могу этого сказать о папе, который оплачивал всё это действо. Вернувшись в отель, они сразу же легли спать.
«Дождь. Где это я? Хотя то, что это не подвал, уже радует. Я оглянулся. Где же девочка? Точнее… Сара. Я не видел её. Что-то подсказывало мне, что я должен её найти. Но как? Я даже не знаю где я. Я стоял на улице, окружённый каплями дождя. Это единственное, что окружало меня. Ни одного человека. Как странно… Следуя за своей интуицией, я пошёл в какой-то тоннель, который разъединял два дома. Выйдя из этой, так называемой мини-пещеры, я оглянулся. Справа от меня была длинная дорога, усеянная клумбами с розами, а слева дорога была украшена тюльпанами, создающими некий узор своими бутонами. Я не знаю, почему моя память не работает так на каких-нибудь экзаменах, но в эту же секунду я вспомнил надпись, которую оставила девочка.
«Тюльпаны. Шесть часов. Кафе.»
И я пошёл по левой дороге. Долго идти не пришлось, через несколько минут на горизонте показалось здание. По виду оно напоминало дом из каких-то ужастиков. Полуобрушенные стены пропускали лишь часть солнечного света внутрь, а всё остальное будто бы отвергали. Красная крыша слегка сверкала над постройкой. Это была единственная часть дома, которая почти не придавала страха. Само здание было небольшим. Оно состояло из двух этажей, которые, казалось, вот-вот развалятся. Около этого здания был выстроен забор, едва державшийся на своём месте, а по его краям всё так же рисовали картинки бутоны тюльпанов. Подойдя чуть ближе к зданию, я увидел висевшую на двух гвоздях, свисающую над центральной дверью вывеску. Она была покрыта слоем пыли. Если не тремя. Так что увидеть, что на ней написано было невозможно. Немного подумав, я всё же решил зайти внутрь. Отворив дверь, которая почти отвалилась от моего прикосновения, я увидел картину, ужаснувшую меня. В этот момент я подумал, что всё же лучше было оказаться в подвале, чем здесь. Весь первый этаж был покрыт пылью, по углам валялась чёрная от копоти мебель, вокруг царил запах гари. Здесь что, был пожар? Я рассматривал стены, на которых очень хлипко висели рамки с фотографиями. Разглядеть на них что-то было невозможно, они были наполовину сожжены, а вторую половину составляла чернота, видимо появившаяся при поджоге. Как ни странно, рамки были почти целы. Стёкла лишь слегка были покрыты оболочкой пыли. Обернувшись, я заметил лестницу, ведущую на второй этаж. Сказать, что я не хотел туда идти— это ничего не сказать. Но конечно же я
