Академия Магических Ремесел (СИ) - Эмилия Герт
— Ариш, давай объективно. О какой благодарности ты говоришь? Ты же ему пари сорвала, как я понял. Всю ярмарку порушила, не дала покрасоваться. Унизила парня при сородичах. Не так просто он тебе это забудет. Он же гордый, вон, посмотри, какой, — Митька хмыкнул. — Небось, еще и мстительный. Но, одно верно: жизнь ты ему все же спасла. На том выступе камни гладкие, ветром да дождями отшлифованные. Свалился бы, как пить дать.
— Значит, с дядюшки причитается за живого эльфа, — я начала строить приятные планы. — Что же попросить? Как думаешь, бабушкиного варенья или десяток пирожков?
— Когда речь заходит о Василисиных пирожках, — хищно заулыбался друг, потирая руки, — то я в деле!
— Значит, два десятка, — понимающе рассмеялась я, потом добавила грустно: — Соскучилась я по бабушке. Дядя сам-то каждую неделю домой летает, а мне нельзя. Говорит, должна по общим правилам жить.
— Ну, ему проще, он-то соколом обернулся и лети, куда вздумается, — друг утешительно взглянул на меня и продолжил, доверительно снизив звук. — Вот, когда ты будешь ректором Академии и светилом науки, как Светозар, будешь и ты домой к бабушке летать, — щелкнул по носу. — Али ты лисицей будешь оборачиваться, а, рыжик?
— Я не рыжая, толстый! — отмахнулась я от Митьки. — Я — золотая! — хохоча, прихватила длинный сарафан и помчалась в столовую, откуда дразняще тянулись упоительные ароматы свежей выпечки.
Столовая украшала собой белокаменные палаты. Закругленные витражные окна и двери, обрамленные сверху треугольными арками, плавно переходили в потолок, разрисованный, как и стены, вычурным цветочным орнаментом.
Главной и, пожалуй, самой интересной деталью интерьера была цветная изразцовая печь. Длинные деревянные столы с резными основательными ножками, крытые чистыми льняными скатертями, стояли параллельно друг другу. Вдоль них тянулись деревянные же лавки, крытые узорчатыми ткаными дорожками.
У каждого факультета был свой стол, но, не возбранялось сесть там, где пожелаешь. Кормили нас всегда вкусно и сытно, благо, овощи, фрукты и мясо — все было свое, выращенное на острове.
Полина — моя подруга и соседка по комнате — уже сидела за столом, уставленным тарелками с кашей — просяной с тыквой и пирогами с яйцом и луком. Ягоды, молоко и квас стояли на соседнем столе рядом с самоварами с травяным чаем и берестяными кружками.
Я, влекомая ароматом любимого чая, отправилась сначала туда. Выбрав землянично-смородиновый, налила в кружку и вернулась к друзьям.
— Ну, где вас носит? — Напустилась на нас Полинка. — Остынет же!
— Сделаю тарелки, в которых еда не остывает, — поймал идею предприимчивый Митька.
— У нас столько всего случилось, — прожевав первую ложку, поведала я.
— Потом расскажете, сейчас ешьте! — подруга перекинула с плеча на спину длинную русую косу и подперла кулаком красивое, с правильными чертами загорелое лицо. — На занятия опаздываем. У меня бой через два часа, а сейчас стрельба из лука. У тебя что, зельеварение? — повернулась ко мне Полинка.
— Угу, — кивнула я, — потом витражи.
— Мить, у тебя вечерние тренировки есть сегодня? — Полина наклонилась вперед, чтобы через меня увидеть Митю.
— Нет, я сегодня весь день в гончарной мастерской. Доделываю горшок к зачету. Сам варить будет. Скоро принесу, протестируем, — друг в отличие от нас не спешил, ел с толком и расстановкой.
— О, какой ты молодец! Нужная вещь в хозяйстве! А можешь погонять меня вечером с мечом? У меня в конце недели зачет.
— Да пошли, разомнемся. Ребят позвать?
— Пока не надо. С тобой одним бы управиться, — махнула рукой подруга.
— Кольчугу надень! — тепло улыбнулся ей Митька, и я почувствовала себя между ними лишней, как пятая лапа у собаки. Быстренько доев кашу, поднялась. Полина следом за мной.
Митька, вставая из-за стола, поздоровался с подошедшими ребятами — Пересветом с плотницкого дела — высоким, угловатым, кудрявым шатеном и Яромиром — невысоким, темноволосым, с выразительными скулами и половецким разрезом глаз — с сапожного. Остановился с ними, пожимая руки.
Мы же с Полиной со всех ног припустили к выходу из столовой. На повороте — бац! Я впечаталась в мощный мужской торс. Внушительных таких размеров. И камзол, подозрительно знакомый. Не далее, как сегодня уже где-то видела такой. Нет, ну так не бывает! Так не честно! Подняла глаза. Мой давешний эльф с холодным высокомерием взирал на меня сверху вниз.
— Никззуцидан, — сквозь зубы процедило это недоразумение, и только глухой не различил бы в голосе эльфа издевки. И что это значит? Уйди с дороги, не то хуже будет? Я уперла руки в бока, вскинула голову и на чистейшем родном произнесла ему в лицо:
— Вот что, красавчик! Попадаться мне второй раз за одно утро — перебор даже для тебя. Ты не чувствуешь, что тебя становится слишком много в моей жизни? — зашипела я дикой кошкой. — Нет? А вот я чувствую! Или я теперь дорога тебе как память?!
— Никззуцидан, — снова пробормотал эльф, и по его взгляду я поняла, что он не рад меня видеть. Подбородок вздернут, лицо предгрозовое.
— Павлин! — вырвалось у меня раньше, чем я успела сообразить, что вроде бы они с утра понятно говорили. Значит, он меня понял. Ну, и леший с ним!
Эльф презрительно кивнул, в два шага обошел меня и ушел. Нет, ну, каков наглец! А я так и осталась стоять, пылая гневом, с руками, упертыми в бока, выпученными от возмущения глазами и открытым ртом.
— Арина, — в третий раз потрясла меня за плечо Полина, — вот это что сейчас было, а? — В глазах ее читалось участие, забота и совсем чуть-чуть — смешинка. Да что уж! Там не чуть-чуть, а того и гляди, прямо здесь со смеху покатится. Уж я-то знала, как быстро это чуть-чуть перерастает в хохот, поэтому, отмахнулась от подруги: