Увидимся в Новом Свете (СИ) - Брай Марьяна

- Смотри, нужно срочно найти эту песню, - я встала на нижнее перекрестие балкона, раскинув руки как в фильме «Титаник».

- Какую песню? – Лиля переодевалась в пижаму, танцуя, и на ходу отхлебывая шампанское.

- Ну, из «Титаника», иди, встань позади меня, жаль на нос не пускают, получилось бы лучше. Я поднялась еще на одну стальную перекладину, потом еще на одну. Платье запутывалось между ног, кричали чайки. Скоро их не станет, потому что они не могут покрыть эти расстояния. – Лиля, смотри, я лечуууу, - коленка подогнулась, и я поняла, что начинаю падать. Мысли понеслись с такой скоростью, что все происходящее было как в «слоу-мо». Под балконом еще палуба, там я точно переломаю спину. Если оттолкнуться и сместить центр тяжести, я упаду в воду.

Кажется, у меня получилось. Тело, привыкшее к спорту, быстро среагировало. Но я не помню момента погружения в воду. Лиля, прости, что оставила тебя. Кто будет заступаться за тебя, и кто будет теперь дуть на мои ссадины? Прости.

Глава 3

Даже когда мне разбивали губы в кровь, я не плакала, но сейчас больно было не телу, болело сердце. Болело так, что не хватало воздуха. Я ненавидела всех, кто был рядом в этом вонючем корыте. Я ненавидела каждое лицо, даже тех, что помогали мне.

Хоть я уже и могла ходить, я поднималась только для того, чтобы сходить за грязную тряпку, выполняющую роль шторки в нашем туалете. Ведро приходилось выносить самим.

Для того, чтобы выйти на палубу, нужна была причина. Ведро было единственной причиной для выхода, и я решила ею воспользоваться. Кроме этого, нужно было помыть здесь пол, потому что вонь не просто мешала дышать, я чувствовала ее даже во сне, когда забывалась на час максимум, чтобы вздрогнув, как от кошмара, проснуться в кошмаре еще худшем, чем приходили во снах.

- Ну, как тебе путешествия, бедная овечка? Думала, жизнь будет белой, как твой чепец, и ты такой же светлой выйдешь замуж за бумагомарателя, что строчит липовые отчеты в компанию, нарожаете детишек, и будешь счастливо жить? – та, которую матрос называл Бетти, с ехидной улыбкой встала на моем пути перед лестницей – единственным выходом из трюма.

- Если еще раз разинешь на меня свою вонючую дыру, которую ты считаешь ртом, я утоплю тебя в этом ведре, поняла меня? - я наклонилась и прошипела ей на ухо, показывая содержимое ведра. Она не столько испугалась того, что я действительно могу мокнуть ее рыжую голову в местный туалет, сколько оторопела от слов, что изрыгал мой пуританский рот.

Она отошла, и когда еще двое хотели пошутить надо мной, выставила руку вперед, не давая им пройти ко мне.

Первый глубокий вдох чистого воздуха сделал жизнь сносной. На палубе было тихо – паруса надувал ветер, и беготни, которая была пару дней назад не было. Мистер Ланкридж был на мостике, и чуть наклонил голову в знак приветствия. Я прошла в заднюю часть, вылила ведро за борт, и взяла чистое ведро, которое стояло тут же, с привязанной к нему веревкой. Скинула его, набрала воду, вытянула, перелила в мое, грязное, сполоснула и вылила снова. Набрала еще одно чистое ведро и попросила ведро, из которого можно было помыть пол у проходящего мимо.

- Бери любое, да хоть это отвяжи, - ответил мне проходящий мимо моряк.

- Но там на полу грязь, и, если потом использовать его здесь, эту грязь разнесем по всему судну.

- Делай как хочешь, - он не хотел говорить со мной, отмахнулся, и пошел мимо.

- А для питьевой воды у вас, надеюсь отдельная посуда? – я прокричала ему в спину, но он даже не обернулся. Но подошел мальчишка лет шестнадцати:

- Мэм, это Дики, он не будет с женщиной говорить, если не сидит с ней в таверне, предварительно заплатив за ночь вперед, - парнишка щурился на солнце, которое делало его рыжую голову почти медной, и у него не хватало зуба с левой стороны, и он старался улыбаться именно в эту сторону, наверно, хотел показать, что достаточно взрослый для драк.

- Хорошо, дай мне ведро для пола, нужно вымыть пол, потому что нечистоты уже въедаются в дерево, и запах там останется навсегда.

- Я сам вымою там, мэм, вам нельзя этого делать, если капитан увидит вас с тряпкой, он велит выдрать всю команду.

- Как тебя зовут?

- Малкольм, мэм.

- А я Элиза, ну вот мы и знакомы, - я подала ему руку, чтобы по привычке пожать, но он расширил глаза, и стоял, не зная, как поступить в этой ситуации.

- Мне надо бежать, а то мистер Ланкридж уже смотрит на нас, - он снова посмотрел на мою ладонь, отвернулся и побежал от меня, как от огня.

Я стояла там часа полтора, смотря на горизонт со всех сторон. Да, разбейся эта посудина, никакой вертолет за тобой не прилетит. Капец в самом худшем его виде, Маня. Хорошо, что Лиля этого не видит. От раздумий меня отвлекло то, что я поняла, как чешется все тело. Платье было словно из картона, и «стояло» от грязи. Я расстегнула две мелкие пуговицы и дышать стало значительно легче. Было тепло и логично было раздеться, помыться и погреться на солнышке, подышать воздухом.

- Элиза, сейчас же вернись вниз, и застегнись. Я не замечала за тобой, чтобы ты раньше вела себя неподобающе, Бог смотрит на тебя. Мне сказали, что ты разговаривала с мужчинами? – ко мне, на всех своих возможных для этого тела парах, словно мина паровоз, неслась сестра Маргрет.

- Сестра Маргрет, здесь чистый воздух, нет вони и солнце, если девушки будут выходить хоть на пол часа, они быстрее выздоровеют, нежели в этой сточной канаве, которую тут именуют трюмом, - я и бровью не повела на ее истерику.

- Нет, нельзя, Элиза, и я тебя не узнаю. Ты никогда не спорила со мной. Если ты забыла и то, как себя вести, я постараюсь тебе напомнить, - она схватила меня за предплечье, так, что ногти впились в кожу. – Сейчас же, спускайся, - прошипела она мне, и я увидела, как меняется ее благолепное лицо, и я вижу уже не монашку, а мегеру.

- Сестра Маргрет, наш Бог не разрешает гневаться, злиться, и желать смерти,и он не одобрил бы ваше выражение лица, где ваше терпение и смирение? – я умела бить не только кулаками, потому что Лиля доказала мне, что слова ранят больнее. Эта сучка не сломает меня, и я добьюсь того, чтобы нам разрешили выходить. Что-то мне подсказывает, что это именно ее приказ, а не мистера Ланкриджа, который любезно поздоровался со мной. Я посмотрела в сторону трапа – входа в трюм, там, с ехидной миной стояла Бетти.

Пока сестра Маргрет переваривала информацию, делясь между злостью и Словом Божьем, я подошла к Бетти.

- Ну что, овечка, поняла кто здесь волк? Будешь вести себя неподобающе, - она произнесла последнее слово голосом Маргрет. – Будем тебя воспитывать. Так что, в следующий раз, подумай, прежде чем отвечать мне, - она открыто улыбалась, поправляя корсет.

- В следующий раз, когда я посмотрю в твои глаза, сделай очень глубокий вдох, - я прошипела это ей, и начала спускаться.

- Зачем? – она смеялась уже без прежнего энтузиазма.

- Чтобы не проглотить содержимое ведра, когда твоя голова будет в нем, - я спустилась к девушкам, не смотря на этот сброд разномастных женщин. Я уверена, что не все они как Бетти, но пока проверять не стоит. Мои «сестры» - так себе тыл. И если эти «красотки» пойдут на нас, «сестры» бухнутся на колени и будут молиться – так себе помощь.

- Сестры, кто может встать, берите под руки сидящих, мы должны выйти на свет и помолиться, должны возблагодарить Господа нашего за то, что сохранил нам жизни, - с этими словами я взяла под руку одну из слабых, и начала выводить на палубу. Тогда-то я и поняла, что с Бетти я не справлюсь. В этом теле хорошо работает только язык. Ну, хоть что-то. Спасибо молитвам, Элиза, но ты могла бы их читать приседая или подтягиваясь.

Девушек выводили на свет, и я, наконец, рассмотрела будущих жен. У меня был один вопрос – куда мы плывем, вернее, идем? А еще, какого черта все такие страшные? Мне стало интересно - как выгляжу я. Впервые я подумала о том, что даже не представляю своего лица.

- Сестра, а где мы должны высадиться, я не помню название. После болезни, словно по голове ударили – ни памяти, ни сил, - я спрашивала ту, что всматривалась в горизонт, и от того, что она не моргала, ее глаза, похожие на рыбьи, слезились.