Пустышка (СИ) - Палей Натали

— Алекс, отвечаешь за неё головой, — тяжело вздохнул огромный офицер, все ещё задумчиво разглядывая её, но отпустив подбородок. — Странная она какая-то. Не вздумай пока отпускать. И может она кого-нибудь видела из этих отморозков?

— Ясно, что отвечаю головой, — вздохнул сержант Алекс. — Да и как отпустить? Похоже у неё амнезия на почве шока.

— Больше никого не спасли?

— Нет, капитан Дин. Только ее нашли живой, в драной грязной ночнушке, без сознания, в кустах недалёко от дома.

— Уроды! Ненавижу! — с ненавистью процедил грозный капитан Дин, мазнув странным раздражённым взглядом по девушке, от чего та ещё больше вжала голову в плечи, и вышел из кабинета, хлопнув дверью так, что сотряслись не хилые стены.

Лена вздрогнула, осторожно скосила глаза на оставшегося в кабинете сержанта Когнуса и закуталась в одеяло до самого носа.

— Не бойся его, — виновато произнёс сержант Алекс. — Это капитан Роннигус не на тебя злится, а на то, что невидимкам снова удалось скрыться. И никаких следов… кроме пепелища. Погибший капитан Радеус был близким другом нашего капитана.

Лена подозрительно косилась на пожилого сержанта. Имена, манера говорить, форма — ни он, ни его начальник не являлись офицерами Германии. Но тогда кто они? Солдаты Франции? Польши? СССР? Почему она их понимает? Лена знала только свой родной язык. Немецкий.

Имена мужчин были похожи на английские или американские: Дин, Алекс. Точно не поляки и не русские. Куда же она попала? И как? Что сделали люди в костюмах ку-клус-клана? Кого-то сожгли? Кого? И где доктор Крауф? Как он позволил ей исчезнуть из своего поля зрения?

— Ты не вспомнила своё имя? — снова спросил офицер, прерывая раздумья девушки.

Лена отрицательно покачала головой и закрыла глаза. Решила, что пока лучше помолчит, понаблюдает и подумает, как ей себя вести и что говорить, потому что совсем ничего не понимает.

Услышала, как сержант тяжело вздохнул, пробормотав под нос что-то вроде: "Бедный ребенок", подошёл к двери и, приоткрыв ее, дал кому-то распоряжение, чтобы ей принесли поесть и приготовили место для ночлега в другом кабинете.

«Вот и хорошо. Пусть считает, что я все ещё в состоянии шока. Хотя, наверное, так оно и есть», — подумала Лена Лайберт, молоденькая девушка с Земли, не верящая в магию и другие миры, не представляющая, что буквально через несколько часов ее уверенное представление о мире и вселенной перевернётся с ног на голову, а ещё совсем не подозревающая, что у неё появится шанс на новую жизнь, без лабораторий и опытов над живыми людьми.

Глава 2

Империя Ровения. Столица.

Дворец императора Ансара Великого.

Палатин империи, иначе — начальник службы разведки и правосудия, граф Алан Монтегус, а также глава полиции империи, граф Антоний Ровенус, ждали прихода императора Ровении в зале Малого совета.

Им было назначено на семь утра, но император опаздывал. Граф Монтегус, мужчина лет шестидесяти, с благородным гордым лицом, с шапкой седых волос, с цепким взглядом карих глаз, в темно-синем строгом мундире службы разведки, нервно прохаживался по залу Малого Совета, крепко сжимая в правой руке толстую красную папку.

Граф Ровенус, намного старше палатина, уже давно пополневший и постаревший, в строгой черной форме полиции, стоял у окна, спокойно куря сигару, и с плохо скрываемой усмешкой, не менее цепким взглядом наблюдал за метаниями палатина, прекрасно понимая, почему тот так взволнован.

Именно в этом зале, а не в своём кабинете, император предпочитал принимать сановников, когда хотел подчеркнуть важность предстоящей встречи. Поэтому двое мужчин сейчас очень нервничали, хотя и являлись двумя из восьми самых главных людей в империи. Они были ровенами — высшими аристократами и членами Малого совета империи, участвующими в обсуждении государственных вопросов и претворяющими в жизнь императорские решения.

— Что ты так нервничаешь, Алан? Ты и твои люди проделали колоссальную работу за последние месяцы, — наконец не выдержал граф Ровенус. — Никто на твоем посту не мог сделать ничего подобного несколько лет — перестань уже так нервничать! У меня в глазах рябит от твоего мельтешения.

Граф Алан резко остановился и обернулся к говорившему, скривившись, как будто съел кислый лимон.

— Ты сам прекрасно всё понимаешь — реакция императора всегда непредсказуема, не знаешь, чего от него ждать, — граф в отчаянии махнул рукой и продолжил мерять шагами зал дворца императора.

— Я читал твой доклад, Алан. Поверь, вряд ли после него тебя пожизненно запрут в далекой крепости, как твоих предшественников, — ровным голосом произнес глава полиции, легко выпуская колечки дыма в открытое окно. Курение сигары его всегда успокаивало.

— Как ты можешь быть таким спокойным?! — поразился граф Монтегус.

— Я тоже нервничаю, как и ты, — сдержанно возразил граф Ровенус. — Только держу себя в руках. Да и ты давно не зелёный юнец, чтобы так переживать.

Хотя причины переживать действительно были. Причём у обоих пожилых мужчин. Император Ансар правил Ровенией уже двадцать лет и за это время прослыл сюзереном с абсолютно непредсказуемой реакцией на казалось бы обычные донесения. Бешенство и гнев охватывали его мгновенно, если он был недоволен работой или докладами подданных, и дальнейшая их судьба могла вызвать только сочувствие — с неугодными император жестоко расправлялся. Сегодня же донесения двух важных сановников были далеко не обычными, поэтому и волнение было сильным.

Когда появился император, оба пожилых аристократа вытянулись по струнке, недокуренную сигару главе полиции пришлось в срочном порядке выкинуть в окно — император ненавидел, когда курили. Двое ровенов приложили ладонь к груди с левой стороны, где находилось сердце, и в унисон произнесли:

— Слава императору!

— Доброе утро, господа, — в ответ сдержанно произнес император Ансар.

Проницательные льдистые глаза тут же засекли и выкинутую недокуренную сигару главы полиции и нервозность главы разведки, но лицо императора осталось невозмутимым. Оба уже далеко не молодых сановника невольно почувствовали себя маленькими детьми, которых молодой правитель видит насквозь.

Император пересек зал широкими быстрыми шагами и сел во главе стола для заседаний.

— Господа, прошу вас, присаживайтесь, — небрежно махнул он ладонью на места слева и справа от себя.

Император по сравнению с двумя пожилыми ровенами был совсем еще молодым мужчиной, на вид не старше тридцати лет, с аккуратно уложенными светлыми волосами, полоской светлых усов над верхней полной губой, с крупными чертами породистого лица. Серые пронзительные глаза вызывали чувство страха и опасности у всех, кто с ним сталкивался. Простые жители Ровении за его деяния для империи уже прозвали его «Великий», хотя справедливее было бы прозвать его «Жестокий».

Когда два советника заняли места, император холодно и сдержанно произнес:

— Надеюсь, вы отдаете себе отчёт, что наша совместная встреча очень важна в связи со сложившейся обстановкой на севере империи. Я настроен услышать подробный отчет о проделанной работе обоих ведомств, — холодные колючие глаза императора внимательно и изучающе смотрели то на одного советника, то на другого. — Столкновения магов и людей без магических способностей за последние годы участились, и с каждым днем становятся все кровопролитнее. Эта ситуация уже давно вышла из-под вашего контроля, господа, — последняя фраза была произнесена с выразительными недовольными нотками, услышав которые оба советника императора сразу же побледнели. — Вы никак не возьмете контроль над беспределом, который сотрясает север!

— Ваше величество, наша служба сделала все возможное и невозможное за последние месяцы, чтобы предоставить подробную информацию обо всем, — как можно спокойнее и с достоинством начал говорить палатин империи.