Из огня и пепла (ЛП) - Райан Керри

Это все так запутывало, и я не уточнила у Истона правила. Я знала только, что могла вернуться. Просто не знала, как или когда.

Когда Алура пришла через неделю, после моего возвращения, ко мне домой, я, разбитая и сломленная, делающая вид, что все было нормально, приняла это как неизбежность. Конечно, маг приглядывал за мной, чтобы я не пострадала, как было в те дни.

Я видела ее в день, когда все изменилось. Она говорила с Родесом и Розамонд о чем-то — наверное, обо мне — и не пошла с нами в горы, когда нэги попытались меня убить, все это начав. Она осталась, сказав, что ее время еще не пришло. Она была самой загадочной девушкой из всех, кого я встречала, длинные волосы развевались, как у Розамонд. Я не знала, какой была магия Алуры, но магия была, и девушка жила какое-то время в мире людей. Я не знала, почему она была тут. И не знала, стоило ли спрашивать.

Мир мейсонов разваливался, каждая территория медленно воевала между собой, и они боролись с королевством, так что люди должны были убегать. Было опасно оставаться там. Так что уйти в мир, где не было магии, для них было самым безопасным решением.

Но, когда Алура появилась на моем пороге с запиской от Розамонд, где говорилось, что она была магом, и она пришла ответить на мои вопросы, я поняла, что должна послушать. Алура не ответила мне, на самом деле. Она неплохо бубнила об истории, но не отвечала на мои конкретные вопросы.

Это было как шар с предсказаниями, который давал загадки, заставлял разгадывать их самостоятельно.

Я не была хороша с загадками, но мне казалось, что, если я пойду по этой тропе, я пойму, как научиться этому.

Я не сидела весь год, сложа руки.

Истон заколдовал моих родителей, чтобы они думали, что я не отсутствовала так долго, как было. Я не знала, как он сделал это, а он объяснил, что получил дополнительные способности от своего рода. Так было и с Розамонд и другими из королевства Люмьер. Истон заставил моих маму и папу думать, что я провела выходные с подругами, и все было в порядке. Он заколдовал и родителей Эмори и Брэлинн, чтобы они не скучали по дочерям, потому что Брэлинн уже не станет прежней девушкой с нежными улыбками. Той, которая стала влюбляться в воина из Люмьер по имени Люкен.

А Эмори… я старалась не думать об Эмори.

Она была моей бывшей девушкой, моей подругой, но медленно превратилась в моего врага. Тот процесс начался задолго до того, как мы узнали о магах, другом мире, и что я была Жрицей Духа из пророчества.

Она стала ненавидеть меня и пытаться управлять мною до того, как мы попали в мир Мейсон. Когда она попыталась уйти сама, вернуться домой, потому что ей не нравилось, какой я становилась — так она говорила — ее похитили. Забрали.

Я резко вдохнула и постаралась не думать об этом. Но порой я только об этом и думала. Я не знала, что с ней случилось, и я не знала, где она теперь была. Я знала только, что, когда мы прошли на территорию Огня и встретили лорда и леди той земли, Эмори появилась, скованная цепями, и кричала оскорбления и злобные слова. Мне.

Она искренне ненавидела меня и хотела мне смерти. Я только не знала, почему.

Кто-то дал ей магию, и это исказило ее. Она могла уже начать меняться сама, но магия стала последней каплей. Теперь она могла высасывать магию и вредить другим.

Когда я видела ее в последний раз, я думала, что она умерла. Но ее просто перенесли в подземелье поместья Огня.

Я разбиралась тогда со своими сражениями, и я не смогла вернуться за ней — хотя она и не приняла бы мою помощь.

Хотя, когда меч вонзался в живот так, что ощущал каждый порез от клинка, жар в каждой точке даже от небольших движений, не было сил думать о чем-то, кроме боли.

А потом я убежала, потому что не знала, как ее спасти. И я не знала, как спасти себя.

Но за год дома я изучила большую книгу, которую старшая сестра Родеса — на пару веков его старше — Розамонд дала мне. Розамонд сказала мне узнать историю, и я так и сделала.

Я покачала головой.

— Порой сложно осознать, что все намного старше нас, — тихо сказала я. — Да, Брэлинн?

Брэлинн кивнула. Я считала это кивком, а не чиханием кошки. Да, я говорила со своей кошкой, как люди делали с обычными котами каждый день. И те коты отвечали мяуканьем и жестами. Моя кошка просто раньше была человеком.

Из-за Розамонд мы и отправились в мир Мейсон год назад. И, когда мы нашли ее, я очнулась после исцеления, и она сидела на моей кровати и гладила Брэлинн.

Я все еще помнила свой шок от вида кота с крыльями, который оказался моей лучшей подругой. Розамонд дала мне книгу и сказала, что знания были силой. Или как-то так. Мой разум тогда был мутным, я только вернулась из мертвых. И мне пришлось углубиться в историю мейсонов.

В написанную в Люмьере. Я не знала, где Розамонд взяла книгу, если мы были в Обскурите, когда я видела ее в последний раз.

Люмьер и Обскурит были двумя половинками целого. Когда-то они были одним королевством с пятью территориями, пятью стихиями. Со временем территории стали двумя большими королевствами с территорией Духа между ними. Те королевства воевали, и во время Великого Падения, войны, чтобы покончить с войнами, короли обоих королевств умерли, оставив власть детям.

Я встретила одну из тех детей, Камэо, бывшую королеву Обскурита.

Она умерла, защищая меня. Я все еще помнила ее взгляд, когда она жертвовала собой. Она не была плохой. Она просто пыталась спасти свой народ тем способом, который знала, даже если она не заметила предательство под носом, испортившее все, что она делала. И когда она умерла, она сделала это, потому что ее рыцарь ударил по ней силой, залп предназначался мне. Она пожертвовала собой ради меня, и я это не забуду.

Порой я просыпалась с криком, думая, что сила была во мне. Смотрела, как Камэо стояла над моим трупом. Я лежала, моргая, не понимая, почему была там.

Но я помнила королеву, и я ее не забуду. И не забуду ее сына, нынешнего короля Обскурита.

Истона.

Он спас мне жизнь. Он мог не простить меня за то, что случилось с его матерью. Но он пообещал вернуться, когда я буду в нем нуждаться.

Я просто не знала, что это значило.

Королевство Мейсон рассыпалось. Кристаллы обоих королевств, помогающие собирать силу стихий и давать ее жителям королевств, то ли неправильно использовали, то ли сломались при Падении. История была изложена так, но я видела их по-другому, когда смотрела, как рыцарь злобным образом использовал свою силу.

И я не знала, говорилась ли в книге Розамонд правда, или то была только одна сторона войны.

Разве не говорили, что правду истории определяли те, кто ее писал? Потому что у истории всегда была другая сторона.

Говорили, король Обскурита — старый, отец Камэо и дедушка Истона — нарушил много правил. Что он попытался захватить все территории, заставил короля Люмьера биться, хотя тот не хотел. И война убила тысячи, а то и миллионы.

Мейсоны жили долго, многие воины, которые были живы при Падении пятьсот лет назад, еще оставались там. Эта история была всегда в них.

Этого было много для меня, но я попала в центр.

Потому что это была еще история, еще один миф. История о некой Жрице Духа. Той, что объединит королевства и территории под одним знаменем. История просто не уточняла, как это должно произойти.

Как якобы Жрица Духа, я была бы рада инструкции. Может, хотя бы записке. Списку того, что нужно достичь, чтобы спасти друзей и многих, кого я не знала.

Потому что с каждым прошедшим днем за учебой в колледже, где я выбрала историю как основу — хотя не знала, хотела ли это — я понимала, что мое место было не тут. Я не собиралась становиться ученым или врачом. Я не собиралась быть адвокатом. Я могла только оглядываться. Читать истории и пытаться понять, как люди попадали в такие трагедии, как преодолевали войны, которые разбивали цивилизации. Может, ответ для мира Мейсон был в том, как поступали люди моего мира. Может, там уже было написано, чего ожидать.