Келли Крэй - Никогда (ЛП)
Изобель нахмурилась и закусила губу. Может быть, но только может быть, это будет не так плохо, как кажется. Еще один взгляд на него все же заставил ее думать иначе.
Скрытый занавесом черных крашеных волос, он даже не признал ее присутствия, не говоря уже о том факте, что — эй! — они должны были потратить это время на обсуждение чудовищного проекта.
Ей было любопытно, должна ли она сама подняться и пойти к нему, так как, похоже, он в ближайшее время не собирался идти в ее направлении.
Сдавшись, Изобель поднялась, забрав свою тетрадь. Она неловко схватила ремень своего рюкзака, в то время как в ее голове проносились шепотки, связанные с его именем. Это были слухи о том, что он иногда разговаривал сам с собой, занимался черной магией, и у него была татуировка в виде дурного глаза на левой лопатке. Что он жил в подвале заброшенной церкви. Что он спал в гробу.
Что он пил кровь.
Она приближалась к нему размеренными шагами, как кто-либо мог приближаться дюйм за дюймом к спящей змее.
Он развалился на стуле, одна рука лежала на столе. Он был полностью в черном, ноги в туго завязанных ботинках скрещены в лодыжках. Под его рукой находилась книга в твердом переплете крысиного черного цвета, в которую, как ей приходилось видеть раньше, он погружался несколько раз на протяжении урока.
На самом деле казалось, будто он делал какие-то записи или наброски на ее страницах, хотя она могла только предполагать. И, может быть, делало это более странным то, что Свэнсон никогда не делал ему замечаний, так же как и не просил его читать вслух или отвечать на вопросы.
И никто не делал Свэнсону замечаний на этот счет, что тоже странно.
Изобель оставалась стоять на уверенном и безопасном расстоянии четырех футов. Она ждала, переминаясь с ноги на ногу. Что она должна сказать? «Как делишки, партнер?»
Она взглянула на часы на стене. До ленча оставалось семь минут.
«Как глупо», — думала она, в то время как он продолжал сидеть и смотреть в сторону, словно ее не существовало. Его энтузиазм был почти заразителен.
— Послушай, я не собираюсь делать всю работу сама, — наконец, проговорила она, решив пробить толстую ледяную стену молчания, где роль молотка сыграет фраза из серии «к-твоему-сведению».
Он не сделал ни одного движения, но ответил.
— А разве я сказал, что собираешься?
Изобель почувствовала легкое удивление при звуке его голоса. Словно она ожидала, что он окажется сделанным из воска. Его низкий голос звучал спокойно и рассудительно, а не обеспокоенно и грубо, как она предполагала. Впрочем, он никогда раньше не говорил на уроках. Никогда, насколько она помнила.
— Нет, — сказала она, деревенея от необходимости оправдываться. Никки никогда не поверит в это, подумала она. Она работает в паре с королем готов? Об этой сенсационной новости будут говорить.
— Просто подумала, что надо дать тебе знать об этом, — прочистив горло, ответила она. — В смысле… ведь обычно ты вообще не разговариваешь.
Чувствуя себя глупо оттого, что осталась единственным стоящим человеком в классной комнате, Изобель, наконец, села рядом с ним, быстро окинув взглядом кабинет.
Тихое бормотание групп учеников разнеслось по классу, становясь громче, когда каждый из них начал обмениваться своими идеями. Обменявшись небрежно исписанными листками бумаги, две группы даже поднялись и ушли. А она по-прежнему оставалась здесь в затруднительном положении, пытаясь найти общий язык с поклонником живых мертвецов.
Ее челюсть напряглась. Она начинала думать, что утверждение мистера Свэнсона о том, что разбивание на пары делалось «наугад», было враньем. Возможно, это была его грандиозная шутка, его способ отыграться за то, что она не сдала ему этот дурацкий реферат о Дон Кихоте.
— До тех пор, пока не получим оценку за этот проект, можем говорить, — сказал он, снова привлекая ее внимание к их небольшому пространству в углу. Было так непривычно слышать его голос. — Я делаю это не по своему желанию.
Он повернул голову и поймал глазами ее взгляд.
Она замерла, пораженная глубиной его взгляда. Его глаза были суровыми и холодными, насыщенного зеленого цвета бледной яшмы. Обведенные размытыми черными тенями для век, эти глаза, не мигая, уставились на нее сквозь похожие на перья пряди насыщенных черных волос, и создавалось такое впечатление, будто тебя рассматривает сквозь прутья клетки самодовольный и расчетливый кот.
На нее нахлынуло густое и темное, как нефть из скважины, беспокойство.
Кто этот парень и какая у него главная проблема? Ее взгляд коротко скользнул по маленькому колечку металла, обхватившему в одном углу его нижнюю губу.
Он моргнул один раз, затем медленно понял руку и поманил ее изогнутым пальцем.
Изобель сомневалась, но потом, повинуясь, будто зачарованная, она не заметила, как оказалась в трех сантиметрах от него.
— На что пялишься? — прошептал он.
Она отшатнулась, ее лицо запылало. Она отвернулась от него и подняла руку. SOS, Свэнсон. Вы меня слышите?
Позади нее раздался медленный, зловещий звон цепей. Изобель неподвижно застыла. Она опустила руку и, посмотрев вверх, увидела возвышающегося над ней Ворена, он стоял прямо и был бледен, как кость.
Она немного подалась назад, сопротивляясь тому, что он взял ее руку своей. Она тупо смотрела, как рука с длинными пальцами схватила ее, и, не моргая, уставилась на черную ручку, которая появилась из ниоткуда и начала двигаться по ее коже, стержень был таким же холодным, как и его глаза.
О. Мой. Бог. Он писал на ее коже.
Она попыталась возмущенно ахнуть, но не смогла.
Его лицо оставалось бесстрастным, когда он выводил тонкие аккуратные линии своей ручкой. Равномерное давление шарикового стержня щекотало, стягивая узел в ее животе.
Все, на что она была способна, — это смотреть на огромное кольцо, сделанное в форме серебряного дракона, будто рычащего на нее со среднего пальца.
Когда он, наконец, закончил, он отпустил ее руку и после последнего, почти предостерегающего, укола своего пронзительного взгляда, отвернулся. Схватив свою черную книжку, он забросил свой потрепанный кожаный рюкзак себе за плечо.
— Не звони после девяти, — сказал он и, подоткнув ручку за ухо, вышел из класса.
Лицо Изобель горело. Ее кожу покалывало в том месте, где он ее касался, с такими едва различимыми импульсами электричества, что она не могла быть уверена, не показалось ли ей это. Будто кончики пальцев затекли.
