Анна Джейн - музыкальный приворот
На самом деле их кое-кто видел. Нет, вернее, даже целенаправленно подглядывал. Сосед Эльзы Власовны, приехавший на отдых к друзьям, и являющийся по совместительству известным режиссером в это время за забором собирал жимолость, задумчиво поедая кислые ягоды и морщась. Он давно уже ждал, когда же, наконец, на лоне природы, на него нахлынет долгожданное вдохновение, позволяющее найти гениальную идею для нового фильма, а вдохновение явно у кого-то застряло и не спешило идти.
- Ужасный мир, - пробурчал режиссер, стряхивая с рукава прилипчивого жука. - Ничего не получается… О, а кто там прилип друг к другу, как алкаш к бутылке? - Мужчина пробрался к самому забору и присмотрелся. Высокая статная блондинка и странноватый юноша с синими волосами и хорошо развитой мускулатурой, самозабвенно целовались.
- Ух ты! - Обрадовался тут же режиссер. - Какой страстный поцелуй! Чувственный! Дикий! Они словно высасывают друг из друга жизненную силу! Нет, просто прелестно - сколько эмоций! Огненные люди! Верю! Верю! Верю! - Мысленно обращаясь к небезызвестному своему коллеге прошлого века Станиславскому, возопил руководитель театра, - какой накал чувств!
Ниночка и Келла восторженного "Верю!" не слышали, настолько сильно они были заняты друг другом. Нинка, еще только недавно бившая молодого человека по щекам, - гладила его по лицу, по волосам, по плечам, не забывая вцепляться в широкую спину парня ногтями. Зачем, она не знала. Девушка не хотела причинить ему боль, она желала доказать и себе, и ему, что синеволосый музыкант - ее собственность.
Они оторвались друг от друга минут через пятнадцать.
- Попроси прощения, - дрожащим голосом произнес парень, не отпуская руку девушки. Если бы она искренне извинилась, он бы тоже прости ее.
- Ты попроси. - Прошептала Нинка, растрепанная, как куколка - Келле безумно нравились ее длинные волосы.
- Ты виновата больше. - Он отпустил ее ладонь, и девушка судорожно вздохнула.
- Это твоя вина. - Упрямо произнесла она, отходя на шаг назад.
- Тогда, - барабанщик перешел на шепот - его голос срывался, - мы больше никогда не увидимся.
Нинка только кивнула ему, не осознавая, что же происходит. А музыкант, на прощение прикоснувшись лбом ко лбу Ниночки, скрылся за углом.
- Я что, цыганка Рада? - Вдруг вслух произнесла Журавль, вспомнив свободолюбивую героиню Горького. - Что за больное чувство гордости? Что я делаю,?запрещено цензурой??
Красно солнце было окутано взрывоопасной смесью, как облаком, и они взорвались вместе. Только последствий взрыва не было видно никому, кроме Ефима и Нины.
А через полгода на экраны вышел новый романтическо-мистический фильм "Поцелуй двух огненных", который побывал в Каннах и сумел не только удивить зрителей новым взглядом на любовь, но и завоевать первое место.
Позвонить Кате светловолосая девушка смогла только тогда, когда приехала домой, стараясь быть веселой и язвительной, как всегда. На самом деле она переживала первую в жизни настоящую любовь - идиотскую, отвратительную, заставляющую колотить все, что подвернется под руки, представляя, что удары достаются любимому человеку.
- Катя, привет. - В трубке раздался голос Нинки, мрачный, словно она была не молодой девушкой, а пожилым палачом.
- Нин! Ты приехала! Ты где? - Восторженно отозвалась я. - Нин, мне столько надо тебе рассказать! Где ты, давай встретимся?
- Я во дворе, около школы. Там, где мы в детстве качались на скрипучих старых рахитных качелях и мазали лавочки собачьим дерьмом.
Что правда, то правда - под предводительством Ниночки чего мы только втроем не делали.
- Ты получила мое сообщение, да? - Взволнованно спросила я. - Нина, не думай, что я лгу - это правда! Я расскажу тебе, как…
- Я верю. - Перебила она меня. - И, черт возьми, приходи быстрее! Ты поняла, где я? Приходи немедленно! - Обычно самоуверенный и звонкий, теперь ее голос был глухим. - Мне так надо с тобой поделиться, - прошептала она, и я испугалась - я никогда не слышала эти интонации в ее голосе.
- Я сейчас буду! Сейчас!
Нинка отключилась, и мне показалось, что я услышала тихий всхлип.
Я, не долго раздумывая, бросилась к вальяжному таксисту, чтобы тот на последние деньги довез меня к нужному месту. Если Нинка плачет, значит, все совсем плохо. Она не рыдала даже тогда, когда сломала ногу, убегая в детстве от мальчишек, которым она разломала шалаш.
Мне нужно было подъехать к школе - не к той, где учиться Нелли, а к другой, находящейся в минутах двадцати пяти от дома. Трехэтажная, мрачная с виду, окруженная с трех сторон едва ли не целым парком старых высоких тополей, а с четвертой прикрывающаяся огромным стадионом, мое родное учебное заведение выглядело скорее как нерадивый цех. Однако в последние годы, вместе с новым директором к школе начал возвращаться более цивилизованный вид. Исчезли все матерые надписи и граффити, окна из серых сделались белыми - их заменили, наконец-то, на пластиковые, появились многочисленные клумбы и цветущие кустарники. Поговаривали даже, что хотят снести все старые деревья, и на их месте построить целый спортивный комплекс с бассейном. Как можно убрать эти великолепные деревья, дающие в жару огромную прохладную тень, а в мороз одетые в снежный наряд - как в стихотворениях Александра Пушкина - я не знала. Среди густой, хорошо скрывающей от посторонних глаз, листвы, на многочисленных полянках, малышня играла в резиночку или пулялась снежками, ребята постарше устраивали свидания, а старшеклассники - разборки. На паре таких " стрелок", модных одно время, Нинка побывала несколько раз и успешно поразбивала носы девушкам, с которыми находилась в состоянии вражды. Не зря же она долго ходила на самооборону.
Теперь подруга ждала меня как раз под молодой листвой этого важного для ученического сообщества места, там, где чьи-то добрые руки установили пару качелей. Мы с Нинкой и Иркой (в последнее время я вспоминаю ее без грусти) часами зависали на этих качелях, и никто не мог отобрать их у нас из-за грозного Журавлика.
Когда я, пулей вылетев из такси, добежала до нашего детского места, думая, что лучшая подруга, должно быть, заходится от рыданий. Предательство любимого оставит шрам даже на сердце такой девушки, как моя подруга. Но я была неправа. Нинка с абсолютно прямой спиной сидела на одной из качелей - ржавой и слегка покосившейся. На соседней сидели две девочки, второклашки или третьеклашки и умудрялись, скрипя, качаться и играть в Барби. Нинка мрачно наблюдала за ними, скрестив ноги. Ее очередная дорогущая сумка, как в детстве, валялась на песке около столба.
Я осторожно подошла к брошенной сумке и подала ее Нинке. Слава Богу, она не плачет ее глаза абсолютно сухие, только слишком уж злые.
