Анна Стриковская - Практикум для теоретика (СИ)
— А вы… Вы тоже через пять дней…, — язык у меня от усталости заплетался.
Он усмехнулся.
— Я? Я хоть сейчас тебе свой план отдам. Готов давно. Но другие… Могу дать совет. Если кто план так и не предоставит, возьми в архиве прошлогодний. Будет то же самое. Вход в архив, кстати, прямо из твоего кабинета.
— Спасибо, — пискнула я, останавливаясь у собственной двери.
Ключ! Я приложила вынутый из кармана кругляш к двери и попрощалась с ар Герионом:
— Спокойной ночи!
— Спокойной! Не надрывайся, девочка. Никто не оценит, поверь.
Повернулся и ушел к себе. Добрый дядя. Верю, что он говорит это, потому что жалеет меня. Но меня не надо жалеть! Я справлюсь!
Вошла, заперла за собой дверь, дотащилась до ванны и поняла: если в нее влезу — утону. Не сразу, сначала засну, потом захлебнусь. Так что умыла моську под струей воды и отрулила в спальню. Перед сном вспомнила:
— Пин!
— Хозяйка?
— Ты что‑то говорил про то, что можешь вещи расспрашивать.
— Хотите узнать, что они о вас в ваше отсутствие говорили?
Тон такой нахальный! Но я же принесла ему тянучку и леденец! Пусть отрабатывает.
— Именно. В тот день, когда я только приехала. Другое время меня не интересует.
— Иди спать, хозяйка. Все тебе покажу, но только завтра. Сейчас тебе нужно спать.
Сколько у меня радетелей! Все хотят как лучше, все на путь истинный наставляют. Даже мелкий домовой, и тот жизни учит. Но он прав, сейчас я могу только заснуть.
* * *Следующий день вышел более размеренным.
Для начала домовой сказал, что ремонт закончен. Я вчера настолько усталая была, что ничего не заметила, а тут встала и обошла всю квартиру, восхищаясь способностями и трудолюбием Пина. Убогое жилище преобразилось. Золотистые стены отражали солнечный свет и в комнатах становилось вдвое светлее. Мебель Пин выкрасил белой краской и расписал букетами цветов. Сразу стало чисто и нарядно. Он пристроил к делу все бесконечные вышивки и вязаные салфеточки, которые мне регулярно дарила мама. Вставленные в рамочки и повешенные на стенку вышивки смотрелись отлично, а из салфеточек домовой соорудил разноцветный чехол на диван. Спальню он преобразил в том же духе, только мебель выкрасил не в белый, а в синий цвет. Комнаты сразу перестали иметь казенный вид, а стали напоминать о сельском доме где‑нибудь в Лиатене. Я выразила талантливому домовому свой восторг, а потом напомнила о том, что он мне вчера обещал.
Пин наотрез отказался мне что‑либо показывать прямо сейчас. Сказал, что покажет только вечером. Это должно меня заставить прекратить работу вовремя, а не глубокой ночью. Пообещал принести обед в кабинет, а на ужин я должна явиться самостоятельно.
Что с ним делать? Не ссориться же! Я не в том положении. Это ведьмы могут приказывать домовым, я могу только просить. А он выполняет мои просьбы так, как сам сочтет нужным. Кстати, это и к ведьминским приказам относится.
У входа в ректорат меня ожидал ар Арвиль. Поругал за то, что вчера не стала никому дверь открывать. Я показала, что успела сделать, и намекнула, что если бы открывала всем желающим, то ковырялась бы еще декаду. Он со вздохом согласился с моими доводами и пообещал два дня меня не трогать. Только познакомил со своим секретарем, который сегодня вышел из отпуска. Серьезный юноша в очках (почему ему целители зрение не исправили?) назвался Славеном и сообщил, что если мне что‑то надо, я могу обращаться.
Технический персонал! Он мне очень — очень нужен! Сейчас я в каждой папке разложу бумажки по датам и смыслу, а он пусть составит опись и приклеит к обложке изнутри.
Серьезность и очки оказались чистой воды камуфляжем. Парень совсем не рвался трудиться. Увидев загоревшийся в моих глазах огонь, Славен испугался, но было поздно. Я его припахала по полной программе. Он страдальчески морщился, кротко внося в список все документы и ставя на листах номера, я же делала вид, что не вижу этого. Зато когда наступило время обеда и Пин принес еду, парень понял, что ему сегодня повезло. Мой домовой оказался на редкость ушлым. Откуда‑то узнал, что у меня явился помощник, и притащил все в двойном размере.
Я старалась работать как можно быстрее. Перебирала листы, складывая их в логическом порядке, делала выписки, постепенно узнавая о Школе все больше, но все время на краю сознания маячила мысль о том, что ждет меня вечером. Пин правильно рассчитал, любопытство заставило мне закончить работу задолго до полуночи.
Славена я отпустила на два часа раньше, чем ушла сама. Под конец он совсем скуксился и еле водил пером. Из его стиля деятельности я сделала один важный вывод: здесь не привыкли работать, а предпочитают отбывать номер. Надо мне подыскать себе собственного секретаря, а лучше секретаршу.
* * *Дойдя до своей квартиры, я выбросила текущие дела из головы и приготовилась узнать, что все же маги думают обо мне. Чего от них ждать и к чему готовиться.
Пин встретил меня телятиной в сухарях и сливочном соусе. Это напрягло.
Я уже заметила: чем вкуснее он кормит, тем хуже новости.
После ужина он достал небольшую вазочку и поставил передо мной на стол.
— Хозяйка, эта вазочка ничего не видела, так что показывать нечего. Зато она все слышала. Подойдет?
— Вполне.
— Тогда слушай.
Для начала я услышала собственный голос и грохот, с которым захлопнулась за мной дверь. Затем спокойный голос Конрада произнес:
— Поздравляю, Рик, мы с тобой обидели девочку.
— А что мы такого сказали?
— Шлюхой обозвали, вот что. Сообразил? А она сюда, между прочим, работать приехала. Молоденькая совсем ведьмочка.
Тут оживился Громмель, до сих пор бывший совершенно безучастным:
— Ведьмочка? А она ничего, хорошенькая. А откуда ты знаешь, что она ведьмочка?
— Ну не маг же… В ауре у нее магии я не заметил. Значит ведьма. А кто еще может работать преподавателем в магической школе? — Логично, — Это ар Арвиль, — Стоп, стоп, Кон, что ты?
— Протрезвляюсь. Надо пойти ее проводить, что ли. А то обидится и потом не будешь знать, на какой козе к ней подъехать.
Тут снова раздался грохот двери и удаляющийся топот ног. Ар Герион пошел меня провожать. В кабинете между тем разговор шел своим чередом.
— Ведьмочка, — восторженно протянул Громмель, — Настоящая…Свободная… Рик, ты на нее претендуешь?
— А ты как думаешь?
— Она тебе понравилась?
— Она ничего, не уродина. Волосы красивые. Вон как Кон подхватился. Чуть не бегом побежал.
— Кон? У него же жена…
— Ты одно слово забыл: у него жена была. Сбежавшая баба — все равно что никакой. Наш друг свободен чуть меньше, чем мы с тобой. А для ведьмы это вообще ничего не значит. Леокадия, кстати, была ведьмой. Ты что, боишься конкуренции с его стороны?
