Ирина Лакина - Арабские сны
Передо мной стоял Первиз-бей – настолько серьезный и сосредоточенный, словно он повторял в уме таблицу умножения.
Я даже не сразу вспомнила, что стою перед ним в порванном платье, из-под которого выглядывают мои голые ноги. В эту минуту мне показалось, что подобное выражение лица говорит только об одном – Зейнаб-калфа успела все рассказать валиде или Дэрье Хатун, и теперь нам втроем придется бежать.
Я в ужасе посмотрела на него, ожидая, когда он начнет говорить. Вместо этого кападжи закрыл глаза рукой и отвернулся.
– Госпожа, простите. Мне нужен повелитель, я не могу на вас смотреть.
Я вздрогнула и покраснела, поспешив спрятаться за шторками балдахина.
– Повелитель, – крикнула я, – пришел Первиз-бей!
От стыда я забралась с головой под одеяло и затаилась, чувствуя, как горят мои щеки и мочки ушей. Как же быстро место начинает влиять на человека! Еще месяц назад я бы не только не устыдилась своих обнаженных частей тела, открытых взору постороннего мужчины, но и поддразнила бы его. А теперь я сгораю от угрызений совести только потому, что Первиз-бей мельком увидел сквозь разрыв ткани микроскопический кусочек моей белой кожи.
Широкие тяжелые шаги падишаха замерли, по моим внутренним ощущениям, где-то в центре комнаты, и я вся превратилась в слух.
– Что случилось, Первиз-бей? Ты по делу о вчерашней краже? – заговорил Джахан.
– Нет, мой повелитель. Вор пойман и уже казнен, – ответил ему кападжи, а у меня от его ответа сердце сжалось в комок и наотрез отказалось возвращаться к нормальной работе, выдавая перебои один за другим.
Он что, убил Зейнаб-калфу?! Холодок пробежался по моей коже от мыслей о том, что я невольно стала соучастницей убийства человека, пусть и весьма противного и вредного.
Я начала скрежетать зубами, с каждой секундой нервничая все больше и больше. Скорей бы уже оказаться в своей комнате и узнать, что же там произошло.
– Тогда в чем дело? – строго спросил падишах.
– В гареме этой ночью было происшествие. Одна из ваших наложниц получила серьезные травмы.
– Как такое возможно? Она что – упала с лестницы?
– Нет, мой господин. Ее избила Дэрья Хатун.
Мои глаза, привыкшие к темноте под одеялом, сами собой распахнулись до такой степени, что норовили выпасть из орбит. Эта озверевшая от ревности одалиска совсем ума лишилась? И кто попал ей под руку?
– Кто такая? За что? – гневно выкрикнул Джахан, а у меня от звука его голоса зазвенело в ушах.
– Ее служанка – Элена. По ее словам, Дэрья Хатун подслушала ее разговор с подругой, в котором она говорила, что влюблена в вас.
– О аллах! – громко выдохнул падишах, а я высунула нос из-под одеяла, чтобы глянуть одним глазком на происходящее.
Джахан обхватил ладонями голову и начал вышагивать по комнате туда-сюда.
– Пусть за девушкой ухаживают лучшие лекари, – начал он давать распоряжения, резко остановившись возле потухшего камина, – позови ко мне валиде и Наргес Хатун, и вот еще что, – он повернулся к Первиз-бею и грозно поднял вверх указательный палец, – отныне ты отвечаешь за порядок в гареме! Раз хазнедар не справляется, я возлагаю ответственность на тебя!
– Как прикажете, повелитель, – ответил кападжи, склонив послушно голову, – а что с Дэрьей Хатун?
– Я сам пойду к ней и поговорю. Можешь идти.
Первиз-бей кивнул и быстро вышел за дверь. Я наконец откинула одеяло и слезла с кровати.
– Джахан, – нежно позвала я его.
Он обернулся ко мне и с грустью посмотрел в мои глаза.
– Ты такая же, Рамаль… – удрученно начал он, и в его глазах вместо грусти появилось усталое разочарование, – все женщины одинаковы! Вы считаете меня своей собственностью, а когда я провожу ночь с другой наложницей – звереете от ревности! Вы брызжете ядом, убивая любовь! Разве может падишах принадлежать одной женщине? Разве может одна женщина удовлетворить меня в любви и дать достойное потомство?
«Сучий ты потрох!» – подумала я про себя, не смея смотреть ему в глаза. Внутри меня все кипело от негодования. Мое сердце отказывалось принимать его право на измену, и мне хотелось кричать, что я тоже буду рвать и метать, если он только посмотрит на другую, но разум заставил меня взять себя в руки. Истерикой и скандалами мне ничего не добиться, и судьба Дэрьи Хатун тому подтверждение.
– Если ты думаешь, что я такая же, что мы все одинаковы, – почему ты проводишь ночи со мной? Почему зовешь меня? Человек не может принадлежать кому бы то ни было, и ты не принадлежишь никому, кроме самого себя и Аллаха. Выбери другую женщину, и я смиренно склоню голову перед твоим решением, Джахан. Любовь, настоящая любовь выше всех земных страстей. Настоящая любовь не требует ничего взамен, кроме как возможности жить под одним небом и дышать одним воздухом. Настоящая любовь дарует счастье лишь тогда, когда счастлив твой любимый. И если любишь искренне и всем сердцем – все, что тебе нужно, это молиться о счастье любимого. Настоящая любовь не знает эгоизма, но молится о возлюбленном. И я молюсь о тебе, Джахан.
Он с удивлением слушал меня, постепенно оттаивая и расслабляя напряженное лицо. Мне же хотелось рыдать от досады. Я делала больно сама себе. Внутри меня кипели настолько противоречивые страсти, что мне стало страшно – смогу ли я удержаться от греха, если он и правда проведет ночь с другой? Насколько сильна моя любовь? И верю ли я сама себе, говоря, что он не моя собственность?
Он подошел ко мне, обхватил ладонями мое лицо и нежно поцеловал. Я с трудом сдерживала слезы.
– Ты мое сокровище, Рамаль, – томно прошептал он мне на ухо, а я сглотнула тяжелый соленый комок, который встал поперек горла и мешал дышать.
– Только твое, Джахан, – ответила я.
В дверь снова постучали, и на этот раз слуга, стоящий снаружи, сам открыл ее и сообщил, что мне принесли платье.
Я аккуратно отстранилась от любимого мужчины и поспешила переодеться, чтобы скорее покинуть его покои. Честно говоря, очень хотелось напиться. Жаль, что у персов вино не в почете. А с шербета особо не опьянеешь.
Я уже взялась за дверную ручку, чтобы выйти в коридор, как услышала за спиной его голос:
– Я буду ждать тебя и сегодня, Рамаль.
– Я приду, мой падишах.
Оказавшись в коридоре, я глубоко подышала, вбирая полной грудью свежий воздух, который заполнил собой все пространство, проникая внутрь сквозь широкие окна под потолком.
В ясной голове стучала назойливая мысль – или я добьюсь того, что ни одна наложница больше не переступит порог этой комнаты, или сбегу обратно в Краснодар.
Глава 25
В гареме творилось черт знает что. Лишь только я прошла через широкий дворик под открытым небом, как услышала доносящиеся из примыкающего к нему коридора громкие голоса, ругань и шум. Я поспешила как можно скорее добраться до главного зала, чтобы разузнать, в чем там дело.
