Роберт Уэйд - Удивительная история Мэри Стенз
Он возвратился домой и стал ожидать назначенного часа.
Глава пятнадцатая
На свидание она опоздала. Прошел почти час после условленного времени, и Дарк, неподвижно сидя в машине и выкуривая сигарету за сигаретой, стал уже думать, не оказался ли Уиллерби более твердым орешком, чем они предполагали. Наконец без десяти два Мэри появилась у входа в танцевальный зал отеля, опасливо кутаясь в меховое манто. Дарк открыл ей дверцу и повел машину в направлении Найтсбриджа. По дороге они почти не разговаривали.
Уже в квартире, когда Мэри сбросила свое манто, он смерил ее оценивающим взглядом. На ней было темно-зеленое платье, подчеркивающее красоту лица и фигуры. Девушка показалась Дарку бледной и усталой, но все же с полным основанием могла претендовать на титул «Мисс Вселенная». «Видимо, доктор Рафф уже закончил свой опыт, — подумал Дарк. — Вряд ли можно еще что-то прибавить к этой совершенной красоте».
— Это уже завершающая стадия, Пол, — сказала Мэри, когда он наполнил рюмки. — Осталось еще недели две, а может, и неделя. На это время они решили, что будет лучше держать меня в «Оникс-Астории» под охраной. Мной заинтересовалась пресса.
— Я знаю, — кивнул Дарк. — Имел возможность беседовать с Джефкотом из «Диспетча».
Медленно отпив из рюмки, девушка обеспокоенно спросила:
— Пол, вы все-таки собираетесь это публиковать?
— Конечно, — твердо ответил Дарк.
— Вы… вы считаете, что это будет разумно? Он удивленно поднял на нее глаза.
— Я хочу сказать только вот что, — продолжала она. — Если уж на то пошло, что вы собираетесь этим достичь? Рекламные трюки — самая обычная вещь, и далеко не все они чисты с точки зрения этики. И этот совершенно такой же, с той лишь только разницей, что он вплотную касается меня.
— К чему вы ведете, Мэри? — спросил Дарк.
Она придвинулась ближе и серьезно взглянула ему в глаза.
— Я слишком много теряю, Пол. Если говорить начистоту, фирма «Черил» дала мне то, чего я никогда в жизни не имела. Когда-то я попыталась стать актрисой и потерпела неудачу. Теперь положение изменилось. Этот опыт мог бы поставить меня на ноги и открыть передо мной неплохое будущее.
— Но ведь это будущее при всех обстоятельствах останется с вами, — заметил Дарк. — Пострадать могут Эмиль Фаберже и его фирма, лично вас это никак не заденет.
— Это выставит меня как необычную, — сказала она.
— К вам и так будут относиться как к необычной, Мэри. Вы — восхитительны. В том-то и состоит цель всей рекламной кампании — показать, как благодаря «Красотворцу» обычная, почти некрасивая девушка стала сказочной красавицей. Какая же разница, если «Наблюдатель» раскроет, что было на самом деле?
— Такая же, как между Золушкой и жалкой подопытной свинкой, — горько ответила она.
Дарк терпеливо вздохнул и закурил сигарету.
— Послушайте, Мэри, — произнес он. — Давайте посмотрим на все проще. Прежде всего вы работаете на «Наблюдатель», помните? По сути, вы сотрудница моего отдела, которая должна раздобыть сведения об этой лживой рекламной авантюре. Признаю, что мы до сих пор ничего вам не заплатили, но могу завтра же устроить вам аванс — ну, скажем, фунтов пятьсот, — чтобы вы не забывали на кого должны работать.
— Да не о деньгах речь, Пол! — сердито возразила она. — Неужели вы не понимаете? Я взялась за это, искренне заботясь об интересах «Наблюдателя» — ваших интересах, если уж на то пошло. Но теперь это уже не только сбор сведений для журнального репортажа. Они сделали со мной такое, чего я и вообразить не могла. Это перевоплощение меня радует. Мне нравится быть красивой и носить элегантные платья. Это может стать для меня началом настоящей жизни, Пол. Очень прошу вас, не разрушайте ее.
Дарк с минуту молча ходил по комнате, огорченный и хмурый.
— Это говорите вы или Фаберже? — наконец спросил он.
— Фаберже ничего о вас не знает. И того, что я связана договором с «Наблюдателем», тоже. Да и вообще, какое мне дело до Фаберже или кого-нибудь из них…
— Вы думаете только о себе, — закончил он.
— Не только о себе. Я думаю и о вас. Неужели вы до сих пор не поняли, Пол? Я люблю вас.
— Остроумно, ничего не скажешь, — кисло пробормотал он. — Давайте влюбляться и думать забудем о разоблачении «Черил». Идея Фаберже или ваша собственная?
— Я говорю правду, — просто ответила Мэри. — Я не решалась сказать этого раньше, мне не хватало смелости. И если я могу сказать об этом сегодня, то лишь благодаря тому, что сделала для меня «Черил».
Дарк нежно взял девушку за руку и ободряюще улыбнулся ей.
— Давайте не будем говорить о любви, по крайней мере, сейчас, — тихо сказал он. — Пусть только закончится вся эта чертова история и мы опять станем сами собой — тогда можно будет возвратиться к вещам, которые действительно имеют значение. А пока мы оба втянуты в довольно неприятную интригу и должны сохранять чисто деловые отношения.
— Все будет так, как вы скажете, — согласилась она.
— Сегодня я советовался с ответственным редактором.
Он сказал приблизительно следующее: печатайте и пусть они сгорят.
— То есть — печатайте, и пусть мы все сгорим. Он закурил новую сигарету и задумчиво посмотрел на девушку.
— Я хорошо понимаю вас, Мэри. Понимаю, как вам хочется сохранить все, что дал вам этот опыт. Я тоже хочу, чтобы вы ничего не потеряли. Если б я хоть на мгновенье допускал, что наше разоблачение серьезно повредит вам, то, не задумываясь, отказался бы от него.
— Хотела бы я знать… — пробормотала она. — Хотела бы я знать, думали вы когда-нибудь обо мне иначе, чем об источнике информации, которым можно воспользоваться ради выгоды «Наблюдателя»?
— Точный удар, — заметил он, криво усмехнувшись. — Да, должен признаться, мне приходится прилагать большие усилия, чтобы не замечать, что вы сегодня чуть ли не самая красивая женщина в Европе, а может, и во всем западном полушарии или даже во всем мире. Я должен делать свое дело и буду работать, пока у меня хватит сил.
— Вы очень настойчивы, — сказала Мэри.
— Я очень упрямый, — признался он.
Какое-то время они молчали, углубившись в свои противоречивые мысли. Внезапно Дарк спросил:
— Думаю, Фаберже ведет решительное наступление?
— Можно сказать, что так, — согласилась она, — но я знаю, как его укротить. Занятная вещь — несколько недель назад он на меня бы и не взглянул, а сейчас глаз не может отвести. И не только он. Некоторые мужчины в павильоне просто невыносимы, и единственное спасение — их много.
