Райчел Мид - Тени суккуба
— Прелестная аналогия, — пробормотала я. — Может в следующий раз в моей кровати обнаружится голова лошади.
— Я могу оставить одну, если это поможет, — предложил он.
Это почти заставило меня улыбнуться. Почти. Кроме осознания того, что он шутит.
— Знаешь, реально смешно то, что Сет сам привел к этому. Он пытался избегать меня и угодил прямо к ней.
— Благими намерениями вымощена дорога в Ад.
Я не посчитала нужным на это отвечать.
— Слушай, — сказал он со всей серьезностью, делая несколько шагов ко мне. — То что она делает-отстой, и мы определенно можем исключить совпадения. Но если Сет с Медди, пока она там, ты знаешь, что ничего не случиться. И Картер нам доложит. Нет смысла переживать из-за этого.
— Легче сказать чем сделать. Ничто не сможет отвлечь меня от этого.
Он придвинулся еще ближе и положил руки на мои плечи.
— Да? Когда в последний раз ты ходила на танцы?
Я моргнула от удивления. Последний раз, когда я танцевала? Это был урок сальсы в книжном магазине в начале этого года, после которого Сет и я срывали друг с друга одежду у меня в офисе.
— Недавно, — уклончиво сказала я, отбрасывая и вопрос и его пальцы со своей кожи. — А что?
— Давай сходим, — сказал он. — Есть миллион мест, куда мы можем пойти. Любой стиль танца, какой ты захочешь. Если память мне не изменяет, ты — хорошая танцовщица.
Я сузила глаза.
— Я — превосходная танцовщица и ты это знаешь.
Он ближе наклонил лицо.
— Тогда докажи это.
— Неважно. У меня нет желания куда-то идти.
Роман вздохнул и отстранился. Я ощутила некоторое разочарование, когда он отошел.
— Черт, — сказал он. — Я помню, ты когда-то была забавной. Я рад, что тогда покинул город. — Он подошел к моему музыкальному центру и опустился на колени. — Ну, если гора не идет к Магамеду…
— Боже мой. Ты сегодня — просто кладезь религиозных пословиц, не так ли?
— Эй, просто пытаюсь изобразить Иисуса Христа. Компакт-диски? Ты в курсе, что Средневековье давным-давно закончилось. — Он с презрением указал на мою коллекцию. — Сейчас уже все цифровое. Ну знаешь те небольшие волшебные приспособления в музыкальных магазинах. Или их ты тоже считаешь, в некоторой степени, колдовством?
— Технологии изменяются каждый год. Будешь набрасываться из-за прихоти, и все равно окажешься устаревшим раньше, чем сможешь это осознать.
— Честно говоря, это поразительно, что ты не готовишь на огне посреди гостиной.
— Ты забыл — я не готовлю.
— Я тут живу. Не забыл.
Потом он поставил один из моих «древних» CD-дисков в плеер. Я засмеялась.
— Ты единственный с кем можно поговорить о древней истории. Старая школа.
— Нет. — Он встал и протянул мне руку. — Это классика. Никогда не выйдет из моды.
— Да, — сказала я когда заиграла музыка. — Сейчас все дети танцуют фокстрот. Боже, он же медленный! — Но я все еще позволила его держать меня за руки.
— Эй, ты единственная владелица этого диска.
Мы легко выполняли шаги, скользя по гостиной и с изяществом избегали мебели. У Романа был длинный список недостатков, но одной из его лучших черт было то, что он был почти таким же хорошим танцором как я.
— Почему ты так хорошо танцуешь? — спросила я, переступая через Обри. Она, казалось, вообще не беспокоилась о возможности быть раздавленной и даже не попыталась сдвинуться, когда мы начали танцевать.
— Что это за вопрос? Почему ты так хорошо танцуешь?
«Я полагаю это природный инстинкт. Вот что мне интересно. Родился ли ты с этим? Или это было что-то, что тебе не давалось, но ты совершенствовался годами? Я имею ввиду, ты путешествовал некоторое время. Я предполагаю, что если ты достаточно долго обращаешь свое внимание на что-то, не может быть, чтобы ты с этим не справился.
Он засмеялся.
— По правде говоря я не знаю. Может это в крови.
— О, брось! Я не могу представить Джерома на танцполе.
— Не он. Моя мать. Она была танцовщицей. Рабыней какого-то короля когда-то давно, много лет назад… — Взгляд Романа ушел в себя. Он не выглядел сердитым, скорее ностальгическим. — Конечно, он был тот еще, свалил, когда она забеременела. Такая вещь имеет тенденцию разрушать кордебалет».
— Что с ней случилось? — Я еще не жила в то время, но некоторые вещи остались такими же на протяжении времен. Рабов, которые злили своих хозяев, избивали или продавали еще кому-нибудь. Или даже хуже.
— Я не знаю. Джером увез ее в какую-то деревню, где она могла быть свободной.
Я нахмурилась. У меня по прежнему были проблемы с пониманием влюбленности моего босса — романтической и божественной — к смертной женщине.
— Он с ней остался? К тому времени он уже был демоном?
— Он не вернулся. Первый раз я увидел его в прошлом году. Все же моя мать не держала на него зла. Она все время говорила о нем… говорила, что он был красив. Я не знаю, имела ли она в виду как ангел или демон. Думаю, на самом деле, он выглядел так же, как и другие люди.
— Полагаю, он не выглядел как Джон Кьюсак.
— Нет. — Это заставило Романа снова рассмеяться. — Вероятно нет. Когда мы переехали в деревню, моя мать нашла себе обычную работу, стирала и работала в поле. Но по крайней мере она была свободна. И она все еще иногда танцевала. Я видел ее однажды, когда был очень молод… прямо перед тем, как ее убили. Был праздник, и я помню, как она танцевала в красном платье около огня. — Вся его радость исчезла. — Этот образ запечалился в моей памяти. Я мог понять, почему ангел пал ради нее.
Я не задавала вопросов о том, как она была убита. В те дни, это, наверное, было столь же привычным как набег или нападение. Они были обычным явлением. Или, скорее всего, она была убита при нападении на Романа и его сестру. Он когда-то упоминал, что они всегда жили в бегах от ангелов и демонов.
— Может поэтому ты подсознательно учился танцевать чтобы отдать ей дань уважения, — сказала я, возвращаясь к чему-то легкому.
Вернулась его полуулыбка.
— Или может я унаследовал дар отца привлекать изящных, чувственных женщин?
Песня закончилась, а мы стояли там, словно застывшие с переплетенными руками. Фокстрот, с его прыжками и скольжениями, почти не встречался в современных клубах, но наши тела были близки и я чувствовала его жар. Было ли это в реальности или выдумано, я не могу сказать. Но я знала что было что-то обольстительное в танцах, зеркальное отображение другого тела, так или иначе, я не была удивлена когда он склонился и поцеловал меня.
Я была немного удивлена, что поцеловала его в ответ. Но не долго. Потому что как только наши губы встретились, я поняла как сильно я уважала Романа за утешение в моей жизни. Мы выросли из противников в друзей… для чего? Я точно не знала. Я знала, что мне нравилось его присутствие рядом и что на самом деле я никогда не была сражена его привлекательностью, которая сразила меня давным давно. Я так же знала, что я была одинока и у меня сработал автоматический инстинкт — ответить на поцелуй.
