Наталья Якобсон - Живая статуя
— Если вы не хотите верить в случайность, тогда предполагайте самое худшее. А вдруг ваше предположение окажется правдой. Тогда вы станете величайшем следопытом из всех существующих, ведь никто, кроме вас, не смог определить, в чем суть дела.
— А я надеюсь выяснить всю правду, — упрямо заявил Габриэль.
— Как и каждый, кто исследует какое-то таинственное явление, — кивнул я и едва смог сдержать смех. Этот глупец и представить себе не мог, что сейчас идет бок о бок с живым воплощением этого самого таинственного явления и даже заподозрить своего спутника ни в чем не может. В какую только сторону направлена его бдительность? Он осознает, что причина всех бед где-то рядом, но даже понять не может насколько близко. Он ищет опасность где-то в нескольких метрах от себя, даже не подозревая, что она шагает в ногу с ним.
— Оставшиеся в живых поговаривают о драконе и, наверное, совсем спятили, — Габриэль остановился, будто только сейчас в полной мере осознал, что под его ногами та самая, выжженная адским пламенем земля. Кругом простиралась та самая пустошь, на которой еще недавно полыхало пламя и гибли люди.
— Вполне возможно, что они просто околдованы или же пытаются замести следы собственных колдовских опытов, — предположил он про пострадавших. Скорее всего, в его образованную, но не слишком догадливую голову такое предположение вложил Августин. А самому Августину это нашептали те, кто хотел умалить мои заслуги в глазах всей волшебной расы. Мол, дракона уже никто не боится, все смертные считают, что такой грандиозный пожар, который может учинить лишь золотой владыка теперь под силу вызвать любому мелкому практикующемуся магу. Конечно, во власть дракона из смертных мало кто верил и раньше, пока не замечал светящийся золотой силуэт в поднебесье и горячее дыхание, извергнутого сверху, с недосягаемой высоты огня. Но только сейчас кто-то, очень ловкий и заинтересованный в понижении моего, до этого непререкаемого авторитета, начал плести против меня целую паутину интриг.
— Я должен пойти в поместье де Вильеров, взломать чугунные ворота и посмотреть, не осталось ли каких-то улик в доме или в саду, — посетовал Габриэль. — Не хотите составить мне компанию. Конечно, в том случае, если вы не из робкого десятка, на что я очень надеюсь.
— Каждый хочет оказаться смельчаком, но нельзя равнять смелость с безрассудством.
— Что вы имеете в виду? — Габриэль нахмурился.
— То, что в этом поместье нет ничего, кроме паутины и тараканов. Вы не услышите там ни песни призрака убитой леди, ни тайного заговора, ничего, кроме мышиной возни. Говорят, это злачное место, и вряд ли в нем вы найдете что-то наводящее на след, разве только свалитесь с полуразрушенной лестницы или столкнетесь с другого рода опасностью.
— Например?
— Это заброшенное местечко давно уже могли облюбовать контрабандисты или шайка разбойников. Если туда и идти, то с целым полком и при свете дня, а не в одиночку, когда уже начинает смеркаться.
— Совет не плох, но я продолжаю рассчитывать на то, что мне улыбнется удача. А если я и замечу бандитов, то попытаюсь стать для них неуловимым.
— Прочтете их мысли и будете прятаться в те места, о которых они не подумают?
— Откуда вы знаете, что иногда мне удается читать мысли? — насторожился Габриэль.
— Ниоткуда. Я просто решил подшутить. Вы воспринимаете все чересчур серьезно.
— Да, наверное, — Габриэль потупился. — Забудем о том, что я сказал про чтение мыслей. Я тоже иногда люблю пошутить, но теперь стал в этом крайне неловок, служба заставляет расставаться со старыми привычками. Я уже не в высшем обществе, а в сети различных поисков и преступлений. Шутки со смертью плохи.
Он не решился сказать, что Августин учит его спасаться от чтения чужих мыслей, как от греха, потому что это тот дар, который приходит к людям с темной стороны. На самом деле, Августин вовсе так не считал. Он сам был бы не прочь понять, что творится в умах окружающих, не строит ли кто-то планов мести ему, не желает в скором времени отстранить его от власти. И он боялся, что Габриэль один раз сможет заглянуть в его собственные мысли и узнать о его тайных покровителях.
— Так не шутите со смертью, и останетесь живы, — посоветовал я Габриэлю. Бедняга даже не осознавал, насколько близко к смерти он сейчас находится. Несколько лицемерных пожеланий удачи могли бы сорваться с моих губ, но не сорвались. Прощание было простым, без рукопожатия, я решил пощадить нервы и кости собеседника.
— И все же мне придется обшарить каждый дюйм земли в поместье, — Габриэль улыбнулся так, будто кидал вызов судьбе. — Прощайте, предупредите Ноэля, чтобы он во время своих ночных бдений запирал двери и постарался не попасть в руки того душегуба, который, я уверен, бродит где-то поблизости. И сами будьте поосторожнее!
— Вам тоже осторожность не помешает, — я махнул ему на прощание и шутливо произнес, — до свидания, ловец удачи.
Какую-то часть пути мне пришлось идти пешком, а не лететь и не исчезать из вида, чтобы полностью не испортить свою репутацию в глазах отважного следователя. Стоило мне только оказаться вне поля его зрения, и я, как обычно, пустился в полет. Ветер прикоснулся к разгоряченной коже, словно способствуя ее превращению в золотые чешуйки. К тому времени, как я добрался до Рошена, я, конечно, снова стал человеком. Звездное небо куполом окружало город, как во время нашего разговора с Анри. Мы заключили своего рода сделку, я помогаю ему исполнить самое сокровенное его пожелание, а он должен забыть обо всех наших распрях. Об этом не стоило даже говорить на словах, смысл моей помощи и так был ясен. Я хотел избавиться от подземных недоброжелателей, но не путем казней, а благодаря простой договоренности.
Посмотрев на темное, усыпанное звездами, словно блестками, полотно неба, я решил, все, сегодня последняя ночь, пора идти на набережную и вручить просителю то, о чем он меня так горячо умолял.
В поместье, из которого Перси почти что выгнал жильцов, было не то, чтобы спокойно, но и бурных ссор пока не слышалось, так, что я облегченно вздохнул, переступив порог. Чьи-то ловкие худые руки тут же сняли с меня плащ и повесили на вешалку в прихожей.
— Сударыня так велела, — пояснил Перси, отряхивая невидимые пылинки со всего плаща, от воротника и до длинных пол.
— Принести вина, эля или чего-нибудь покрепче? — медоточивым, явно недавно выбитым из него наставницей тоном осведомился Перси. — Сударыня нашла в погребах вина почти столетней выдержки и решила, что вам они понравятся?
И уже ясно было без слов, что эта же самая сударыня велела мне их предложить.
