Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Не надо… прекрасная синьорина… – выдавил он, и рыжая магесса, глянув на него, последний раз всхлипнула, а потом старательно сморгнула слезы. – Я… не стою ваших… забот.
Он хотел сказать «слез» или «переживаний», что-то вежливое, положенное по этикету, а вырвалась нечаянно правда. Ведь и в самом деле не стоит! Сколько он уже здесь валяется? Желудок, в котором выли от голода уличные коты, подсказывал, что давно. Лучано покосился – но рубашка на нем была свежая, не промокшая от пота. Правда, манжеты и ворот не застегнуты…
– Мы с Аластором тебя переодели, – спокойно, как о самом обычном деле, сказала рыжая, вставая и относя кружку на маленький стол у стены. – Ты очень сильно потел. Но это ведь хорошо, да? Я не очень умею ухаживать за больными, нам только основы медицины преподают. Аластор тебя переворачивал и обтирал. – Она чуть порозовела и застенчиво пояснила: – Я бы сама могла, но мне неприлично. Ничего, Ал отлично справился. А я травы вот… и бульон… Хочешь еще? А может, уже мяса поешь? Немножко хотя бы!
Лучано кивнул, и магесса кинулась к столику, принесла оттуда миску с бульоном и разварившимися кусочками мяса. Подождала, пока Лучано с трудом сядет, поставила ему на колени и подала ложку.
– Ты ешь, – сказала все так же просто, словно заботливая сестра или подруга. – Если не можешь, давай я тебя покормлю. А со всем остальным придется Ала подождать. Ну, сам понимаешь…
Она опять смущенно отвела глаза, и Лучано едва не подавился глотком бульона. Еще бы он не понимал! Что, и до этого бастардо помогал ему, больному, справлять нужду?!
– Сколько я… – проговорил он, прожевав кусочек мяса и запив его бульоном.
– Сколько болеешь? – подсказала магесса. – Три дня. Сейчас утро четвертого. Хорошо, что мы нашли эту сторожку. Ал говорит, ее охотники поставили. Здесь дрова были и кое-какие припасы. Но тебе солонину с сухарями точно нельзя! Метель два дня не прекращалась, только вчера перестала. Вот Ал с Пушком и ушли за свежим мясом и дровами. А я кашу сварила, только она сгорела. – Она вздохнула и уныло закончила: – Котелок я почистила, но кашу выкинуть пришлось. Хорошо, что бульон еще был.
Лучано доел все, что было в миске, и почувствовал себя чудовищно, безобразно сытым! Откинулся на стену за спиной, а магесса поправила ему одеяло привычным жестом и забрала пустую миску, пообещав:
– Я сейчас трав заварю. Или ты шамьету хочешь?
– Ничего не надо, благодарю вас, – улыбнулся Лучано.
Девица подбросила дров в маленькую печку, сложенную в углу избушки, что-то сняла с натянутой над ней веревки, и Лучано увидел одну из своих рубашек.
– О, высохла, – удовлетворенно сказала магесса, складывая ее. – Потом другую постираю. Только нужно снега натопить…
Лучано прикрыл глаза, чтобы не видеть милого личика сердечком, наивных зеленых глаз. Он бы и уши зажал, чтобы не слышать звонкого голоса синьорины Айлин, да сил не было руки поднять. Как она может? Как они оба могут, проклятая магесса и проклятый бастардо?! Почему они такие неправильные?!
Разом вспомнилось все, что случилось за несколько дней их пути перед этим. Как его приняли в отряд вроде бы слугой, но со слугами так не обращаются! Не бывает магов и принцев, которые думают, что едят их слуги, где и как спят, чем болеют! Ну да, раз уж его дотащили до этой сторожки, то понятно, что дали отлежаться. Но так с ним носиться, будто кошка – с котенком? Уйти в лютый холод за свежим мясом, потому что ему, больному, нельзя солонину?! Стирать ему рубашку? Да и все остальное тоже, вон оно висит… Три дня беспамятства! Его мыли, меняли ему белье, кормили и поили с ложечки… И кто? Эти двое!
В горле стоял ком, в груди теснилось что-то непонятное, чему он не мог подобрать названия. Если бы Лучано мог, он бы сейчас отдал что угодно, лишь бы вернуться в тот день, когда мастер Ларци взял заказ на Дорвенну. Он бы валялся у мастера в ногах, умоляя не посылать его сюда. Куда угодно, на любое самоубийственное дело – только не сюда! Не за жизнью рыжей зеленоглазой девчонки, которая может выхаживать первого встречного, как родного любимого брата! Дура! Невозможная наивная дура! Как она до сих пор не понимает, что с людьми нельзя так?! Что мир полон врагов, которые только и ждут возможности предать или ударить!
– Синьорина Айлин, вы… Скажите, вы всегда так доверчивы? – не выдержал он.
Все, что накопилось в душе, рвалось из Лучано беспомощной исступленной искренностью. Он знал и понимал, что нужно молчать и принимать то, что происходит, как величайшую удачу, но не выходило! Пусть она заподозрит что-нибудь! Пусть поделится подозрениями с бастардо! Пусть они его прогонят! Лучано хотел этого, прекрасно понимая, что заплатит за дурацкий порыв жизнью. Ну и Баргот с ним, с дурнем! Шип называется…
– В каком смысле доверчива? – удивилась девчонка, поворачиваясь к нему.
– Вы ведь ничего обо мне не знаете, – выдавил Лучано. – Только то, что я сказал! И вы так заботливы… Остаетесь наедине со мной, совсем не боитесь… Ладно – сейчас, но ведь и раньше! Магия не всегда спасает, синьорина! А вдруг я не шпион, а убийца? Вдруг мне нужна ваша жизнь?!
– Что значит «вдруг»? – улыбнулась магесса, глядя на него все такими же прекрасными, но вдруг лишившимися наивности глазами. – Конечно, вы убийца, синьор Фарелли. И я отлично знаю, что вам нужна именно моя жизнь.
Она положила рубашку, которую держала, на стол, подошла к краю лежанки и села у ног Лучано, который замер и едва не задохнулся. Не-воз-мож-но! Она не могла! Как она узнала?! Откуда?! И почему… почему тогда… почему?!
Лучано помотал головой, пытаясь прийти в себя и осознать это вот чудовищное и непредставимое.
– Давно? – тихо сказал он, глядя на синьорину Айлин в упор. – Давно вы знаете?
– С первого дня, – преспокойно отозвалась та. – Помните, вы сказали, что у каждого есть свои секреты? Ваш мне выдали… Кое-кто рассказал, кто вы и зачем нас нашли.
Лучано отогнал жгучее желание узнать, кто это такой разговорчивый. И вместо этого спросил то, что мучило его даже сильнее:
– И почему вы попросили синьора Вальдерона взять меня с собой? Если знали? Почему вы…
«Почему вы заботились обо мне, держались так любезно, спасли мне жизнь, не бросив больного, и выхаживаете сейчас?» – хотел спросить он на самом деле, но язык не повернулся.
– Вы мне нужны, синьор Фарелли, – сказала невозможная девица, подтягивая колени к груди и обнимая их. – Это очень удачно, что вы появились. Насколько я поняла, у вас два задания, так? Охранять Аластора и убить меня?
Лучано едва заметно кивнул. Ну откуда она знает все-таки, а?!
– Вот и прекрасно, – улыбнулась магесса. – Вы ведь понимаете, что сейчас меня убивать нельзя, правда? Я должна закрыть разрыв, случившийся в ткани мира. То есть мы вдвоем с Аластором. Потом он вернется в столицу. А я – нет. И оба ваши задания будут выполнены.
Она помолчала, и Лучано едва не прикусил себе язык, так ему хотелось сказать, что неужели его считают дураком. Не вернется в столицу означает, что она сбежит? Подальше от Беатрис? Но это глупо. Королева рано или поздно узнает обо всем…
Мысли путались и метались, Лучано никак не мог сообразить, что ему кажется таким неправильным и неестественным в ее словах. Может быть,
