Огонь в его ярости - Руби Диксон
— Ой! — Я отступаю, прижимая кончики пальцев к носу. На моих руках немного крови, но это не похоже на большую царапину. Это больно, но я полагаю, что это одна из опасностей поцелуя с драконом.
Сэм смотрит на свои когти, его ноздри раздуваются. Его глаза темнеют, и мгновение спустя он откусывает один коготь, затем другой, выплевывая обломанные кончики в сторону и наблюдая за мной. Я удивлена, что он так поступил, и то, как он смотрит на меня — так пристально — заставляет меня вздрогнуть. Как будто он избавляется от своих когтей, чтобы что-то мне доказать.
Когда откусывается последний кусочек, он сгибает руку, разглядывая свои подстриженные ногти. Следующий взгляд, которым он одаривает меня, полон решимости, и он делает шаг вперед и снова притягивает меня к себе, ухмыляясь. Он проводит пальцами по моей челюсти, явно довольный тем, что может прикасаться ко мне, не мешая своими когтями.
И, о, мне действительно нравится эта улыбка на его лице. У меня от этого слабеют колени.
Он притягивает меня ближе, положив одну руку мне на поясницу, а затем касается своими губами моих. Ответное покалывание пробегает по мне подобно молнии, заставляя меня поежиться. Это шокирует, как такое незначительное действие может заставить совершенно разные части моего тела загореться в ответ. Я словно чувствую его поцелуй глубоко между моих бедер, в месте, которого касалась только я.
Я всхлипываю и прижимаюсь губами к его губам, раздвигая свои, чтобы мы могли сделать поцелуй глубже. Я робко провожу языком по его рту и чувствую его ответный толчок. Он снова рычит, а затем его рука впивается в мою кожу головы, прижимая меня к себе, в то время как он с энтузиазмом скользит своим языком по моему. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Это скользко, горячо и интимно, и каждый раз, когда его язык касается моего, все мое тело покалывает от осознания. Это одновременно и слишком много, и недостаточно. Я пытаюсь прервать поцелуй на случай, если ему это не понравится, но он прижимается своими губами к моим, его язык снова переплетается с моим. С каждым прикосновением все по-другому. Я хочу никогда не останавливаться. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и мне все равно, что я прижимаюсь к нему своим мокрым, почти обнаженным телом. Меня не волнует, что он совершенно голый и человек-дракон. Меня не волнует ничего, кроме ощущения его губ на моих. Снова и снова наши языки переплетаются, и я осознаю в смутном тумане на задворках своего сознания, что издаю тихие стоны удовольствия с каждым движением его языка. Это заставляет меня задуматься… о других вещах. Более глубоких вещах.
Об огромной «штуке», которая прижимается к моему животу.
Сэм издает низкое горловое рычание, даже когда мы продолжаем целоваться, и одна рука скользит по моему мокрому бедру, затем забирается под футболку. Он стонет, обхватывая ладонями мою голую попку, как будто только сейчас осознает, что я сняла с себя почти все. Я тоже невероятно возбуждена и мокрая. От поцелуев у меня между бедер разливается тепло, и мне хочется прижаться к его твердому телу, просто чтобы попытаться выжать немного больше удовольствия из наших прикосновений.
— Эээээм, — бормочет он и облизывает мой рот своим невероятным языком. О… О… Как будто он облизал меня… ниже. И внезапно я хочу этого. Мои щеки ярко краснеют при этой мысли, потому что у меня никогда не хватило бы смелости попросить о таком, но теперь я буду думать об этом вечно.
— Сэм, — шепчу я. Я придвигаюсь к нему немного ближе — и чувствую на лице его мокрые волосы, когда он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня в шею.
Это пугает меня, и я наполовину хихикаю, наполовину бормочу.
Он поднимает голову, и момент нарушается. Я улыбаюсь ему, когда он смотрит на меня, и убираю длинные пряди волос с его лица. С мокрой гривой волос сумасшедшего льва его рога становятся намного заметнее, обрамляя лоб примерно так же, как они обрамляют его лоб, когда он в облике дракона. Это завораживающее зрелище.
— Может быть, нам стоит помыться, прежде чем мы потратим еще больше воды впустую. — Когда он не отвечает, я изображаю пантомиму мытья и беру бутылочку шампуня, затем демонстрирую. — Видишь? Ты наносишь это на волосы, и это очищает их. — Я добавляю немного на свои собственные волосы, а затем начинаю тереть, и я не могу сдержать вздох, который вырывается у меня. Это определенно хороший шампунь, а у меня грязные волосы.
Любопытствуя, Сэм протягивает руку к моим волосам и берет пригоршню пены, подносит ее к лицу и нюхает. Он вдыхает немного пузырьков, а затем возмущенно фыркает, вытирая нос. Трудно не рассмеяться при виде возмущенного выражения его лица, но я каким-то образом справляюсь.
— Вот, — говорю я ему, набирая еще пригоршню свежего шампуня и протягивая ему. — Я могу вымыть тебе волосы.
Он хмуро смотрит на мою руку, выражение его лица свирепое, но я ориентируюсь по оттенку его глаз. Пока он все еще спокоен, так что я собираюсь быть немного смелее. Я подхожу ближе и протягиваю руку, нанося мыло на его волосы. Затем я поднимаю другую руку и начинаю растирать ее.
Его волосы на ощупь не такие, как мои собственные. Пряди толще, почти жесткие, и кажется, что они живут своей собственной жизнью. Я могу только представить, какие узлы промышленной прочности должны быть у него в этой массе, потому что обычно она выглядит как густое облако, прикрепленное к его голове. Влажная, она касается его бедер и каскадом стекает по спине. Я добавляю еще шампуня в свою руку, разворачиваю его (нежно касаясь его плеча) и продолжаю намыливать ему волосы. К тому времени, когда все это намыливается и готово к полосканию, он практически подергивается от нетерпения.
— Теперь мы ополаскиваемся, — говорю я ему и демонстрирую. Он передразнивает меня, как только я выхожу из струйки воды, используя воду, чтобы смыть остатки мыла с его волос. Я добавляю кондиционер к своим собственным волосам, потому что это роскошь, которая мне не часто выпадает. Когда я предлагаю ему кондиционер для волос, он рычит, явно не любитель мытья. — Ради
