Мой зверь - Людмила Александровна Королева
– Когда мы кусаем жертву, в ее кровь попадает яд. Все охотничьи инстинкты обостряются до предела. Зверь рвется в бой, мечтает загрызть, уничтожить свою добычу. Страх жертвы дурманит разум сильнее алкоголя. Это неописуемое чувство. Оно заполняет каждую клеточку, – Эйнар зажмурился, втянул в себя воздух, предался воспоминанию. – Тебе не понять… Ты ведь человек. Мы оттягиваем момент расправы над жертвой, чтобы посмаковать и растянуть удовольствие. Если тебя убьет другой оборотень, то меня начнет разъедать изнутри чувство неудовлетворения. В таком состоянии мы опасны. Зверю надо завершить начатое, иначе станет кидаться на всех подряд, рвать на куски все, что попадется на глаза, чтобы заглушить эти неприятные эмоции. Раньше, когда один оборотень уничтожал добычу другого, они сходились в смертельном поединке, чтобы удовлетворить свой аппетит и взять контроль над разумом. Слабый самец всегда проигрывал и умирал. Мы уничтожали друг друга… Поэтому вожаки всех стай приняли решение и установили закон, в котором запрещено убивать чужую жертву, чтобы волк смог сполна насытиться охотой. Нам нельзя уничтожать членов стаи, за это смертная казнь. Поэтому, чтобы предотвратить бои без правил внутри семьи, и были введены эти законы. Все волки ощущают, чей яд течет в твоей крови, и не станут убивать тебя, потому что в противном случае, это приведет меня в ярость и бешенство. У меня помутится рассудок, и я загрызу тех волков, которые помешали мне, потом начну сражаться с теми, которые решат исполнить приговор и казнить меня. В итоге погибнет много оборотней. А у нас и так численность падает из-за того, что воюем с другими кланами.
– Понятно… А успокоительные травы на вас не действуют? – усмехнулась я, но заметив разъяренный взгляд Эйнара, тяжело вздохнула.
– Нет, не действуют, – огрызнулся он, а я вздрогнула. – Нас усмиряет только янтарный камень, он дарит нам спокойствие и умиротворение. Все, приближенное к этому цвету, немного возвращает контроль над разумом, и мы можем утихомирить своего зверя. Твой цвет волос, например, заставляет меня сдерживаться. Если бы ты была брюнеткой, я бы уже загрыз тебя в порыве ярости. Доводить до бешенства ты умеешь. Но бывает, что даже камень не в силах нас остановить, если нами движут сильные эмоции. Поэтому и предупредил тебя о том, что не стоит переходить грань.
– Постараюсь не забыть, – спокойно ответила, любуясь его губами.
До сих пор ощущала их терпкий вкус. Кровь побежала по венам быстрее. Сердце заколотилось в груди. Эйнар с шумом втянул в себя воздух, прищурился и сканировал меня взглядом.
– Я не могу тебя понять. Почему не улавливаю страх? Твое сердце сбилось с ритма, кровь пульсирует в венах. Все говорит о том, что ты боишься, но я не чувствую этого, – насторожился он.
– Эйнар… Прости, хозяин, ты ошибаешься. Я испытываю не страх, а нечто иное… – призналась, ощутив, как к щекам прилила краска.
Было стыдно осознавать, что желала зверя, после всего, что он со мной сделал ночью. Я точно лишилась разума. Не могла понять, почему возникало физическое влечение.
Оборотень с недоверием посмотрел на меня.
– И что же это? – поинтересовался он, а я заметила любопытство, промелькнувшее в его взгляде.
– Я не стану отвечать на этот вопрос, – заявила, гордо вздернув подбородок. – Мне надо привести себя в порядок и отойти по нужде. Отпустишь одну? Или будешь караулить?
– Иди. Только если попытаешься сбежать… – начал он угрожающе, а я его перебила, небрежно махнув рукой.
– Волк, я все поняла, не надо повторять одно и то же. Я, в отличие от тебя, существо разумное.
– Хозяин, а не волк, – зашипел он, а я проигнорировала его убийственный взгляд, поднялась и отправилась в лесную чащу.
Был велик соблазн убежать, но понимала, что Эйнар догонит или другие волки помогут поймать меня.
Когда вернулась к волку, он смерил меня презрительным взглядом.
– Бери вещи, возвращаемся в лагерь. Нам пора отправляться в путь, – ледяным тоном заявил он.
– Я не донесу шкуру медведя. Она тяжелая. Корзину дотащу, а это нет, – возмутилась, посмотрев на оборотня.
– Это не мои проблемы, – хмыкнул он. – Мы выделили всем девушкам по шкуре, чтобы вы не замерзли в пути. Нам они не к чему. Не хочешь нести, можешь бросить. Вот только потом не жалуйся на холод.
– Тебе сложно помочь? – нахмурилась я.
– Ты от меня помощи не дождешься. Мы с тобой не друзья, ты не моя волчица. Ты всего лишь жертва, которой я рано или поздно перегрызу глотку. Мне плевать на то, как ты будешь жить, нравится тебе что-то или нет, меня не волнует твое благополучие и счастье. Хочешь продлить себе жизнь, значит, позаботься о себе сама, – заявил Эйнар и двинулся в сторону лагеря.
Я пыталась взглядом убить его.
– Противное, тупое животное, чтоб тебя блохи загрызли, чтоб ты подавился, отравился, сдох. Пусть тебе вырвут сердце, – бормотала себе под нос, ухватив пальцами шкуру и потащив за собой.
– Аврора, у меня прекрасный слух, я все слышу. Не беси меня, – прорычал Эйнар, даже не обернулся.
Я молча следовала за волком, стараясь не отставать. Когда уже практически подошли к лагерю, остановилась как вкопанная. Корзинка выпала из рук. Сердце учащенно забилось, тошнота подкатила к горлу. Не удержала рвотный рефлекс. Содержимое желудка вышло наружу. Меня затрясло как в лихорадке. Страх, подобно липким, холодным щупальцам, окутал душу. Я зажала рот ладошками, чтобы удержать рвущийся наружу крик. На земле лежала девушка… Вернее, все, что от нее осталось. Ее не просто загрызли… Разорвали на части. Везде кровь и куски плоти. Меня снова вывернуло наизнанку. Слезы текли по щекам. Еще не дошли до логова, а уже осталось девятнадцать. А может и меньше…
Эйнар больно схватил меня за волосы одной рукой, а другой сжал шею, лишая меня кислорода.
– Вот полюбуйся Аврора, что тебя ждет. Ты еще не уяснила, что мы звери? Пытаешься вывести меня из себя, но не осознаешь последствия. Смотри, что я сделаю с тобой, когда наиграюсь.
У меня слезы текли по щекам, рыдания душили. Хотела отвести взгляд, но Эйнар не позволил, заставил смотреть на разорванную жертву.
– Страх… Тебя затопила эта эмоция. В следующий раз,
