Тёмный повелитель (СИ) - Ольга Дмитриевна Силаева
Я всё-таки шагнула к Рэю и прижалась к его груди, борясь с желанием зажмуриться. Три… два… один…
Спаси меня. Пожалуйста.
В следующее мгновение Рэй глубоко вздохнул, раскидывая руки. А потом раздался слитный вопль ужаса.
Порыв невесть откуда взявшегося ветра отшвырнул меня на шаг. Волосы над головой Рэя взлетели дыбом, и вокруг его висков и макушки засверкала белая корона из чистого сияния, уходя вверх.
И от неё искрили молнии.
Молнии, которые только что оставили на земле шесть обугленных трупов. Каким-то непостижимым образом Рэй смог отразить заряды боевых артефактов, возвращая их атакующим.
Мастер Алистер, прижавшийся к стене, остался совершенно один.
— Вторая руна, — сиплым незнакомым голосом вытолкнул он. — У тебя… вторая руна!
Глаза Рэя распахнулись. В них сияло расплавленное золото. Сейчас мой наставник выглядел воистину по-королевски.
— Тебе стоило согласиться на моё предложение и стать придворным татуировщиком, — с иронией произнёс он. — Тогда бы ты знал, что в великой династии одной руной никто не ограничивается.
Корона над его головой гасла. Ореховые пряди, взлохмаченные и перекрученные, медленно ложились на место. И я наконец поняла, где у Рэя была вторая руна. На голове. Скрытая самой естественной защитой — волосами.
Я судорожно выдохнула. Я была жива. Мы были живы.
Рэй мягко усадил меня в кресло.
— Не пей и не ешь ничего, просто на всякий случай, — негромко сказал он. — И не вмешивайся.
«Не вмешивайся во что?» — хотела было спросить я, но у меня не было голоса.
Рэй кошачьим шагом подошёл к мастеру Алистеру, скорчившемуся у полок. Их содержимое было разбито или разметено по залу, а сам татуировщик был белее мела.
Но когда между ним и Рэем осталось лишь три шага, он гордо выпрямился.
— Ты хорошо подготовился к нашему визиту, — промолвил Рэй.
— Я знаю Маркуса, — пожал плечами мастер Алистер. — И знаю тебя. Ты не остановился бы и продолжал искать. Что ж, я не ошибся.
Мгновение они смотрели друг на друга.
— У тебя есть дочь, — произнёс Рэй. — Мне нужно имя Маркуса. Мне продолжать?
Губы Алистера побелели.
— Она ждёт ребёнка.
— Врёшь. А даже если так, это мало что меняет.
Рэй скрестил руки на груди.
— Впрочем, начнём с лёгких вопросов. Зачем Маркусу украденные мной кубики-артефакты?
— Чтобы переходить из тела в тело, ему требуется чудовищная доза энергии.
— Один мощный артефакт на каждую попытку?
— Да.
— У него есть другие артефакты?
— Ты украл запасной артефакт из гробницы, — сухо сказал Алистер. — Чтобы зарядить артефакт подобной силы, требуются месяцы. Это штучная работа, и никому, кроме Маркуса, она не нужна. Зачем таскать с собой такое количество энергии, если можно просто прийти к колодцу?
— То есть сейчас Маркус безоружен?
Голос Рэя оставался спокойным, но такого лица у него я не видела ещё никогда.
— Вероятно.
— Ты знаешь наверняка, — с нажимом произнёс Рэй.
— Да, — вздохнул мастер Алистер. — Больше артефактов у него нет. Он не сможет получить новое тело. Разве что потащит жертву к колодцу, но Маркус вряд ли будет так рисковать: слишком заметно и слишком опасно. Ещё вопросы?
— Ты знаешь о других его воплощениях? — подала голос я. — Что стало с его бывшими оболочками?
— Со смертными телами? Я не знаю. — Лицо мастера дрогнуло. — Он сказал лишь, что это всегда заканчивалось быстро. И без боли.
— Не очень-то это просто — убивать самого себя, — пробормотал Рэй.
Я вздрогнула, представив это. Маркус Рише, уже получивший тело Деллы Дон, оборачивается, смотрит на Верреса — и на него непонимающе глядит настоящий Веррес, дезориентированный, растерянный. Юноша, вернувшийся в мир через восемь лет…
…И острый нож перерезает ему горло.
— Нет, — прошептала я.
Ни один из мужчин меня не услышал.
— Когда ты поставил Маркусу татуировку с руной сумрака? — резко спросил Рэй.
— Незадолго до церемонии. И нет, ты никогда не узнаешь, с кем и где я был. — По губам мастера скользнула улыбка. — Мы хорошо запутали следы.
— Это третья татуировка для его тела?
— Я знаю лишь о ещё одной руне. Он не обнажался передо мной целиком. Я предупредил, что, если рун три, жить его разуму в этом теле осталось не дольше нескольких месяцев. Он лишь пожал плечами.
— Он? — резко спросил Рэй. — Мужское тело?
Мастер Алистер покачал головой:
— Я не скажу тебе.
— Ты же знаешь, что будет дальше.
— Убей меня, если хочешь, — сухо сказал старый мастер. — Но, кем бы он ни был, Маркус был моим сыном восемь лет.
Я вздрогнула от этих слов.
— Вы… его любите?
Мастер Алистер бросил на меня проницательный взгляд.
— Как и ты. Я не хотел убивать тебя, девочка. Но у меня есть дочь, которую я должен защищать.
— Так защити её, — с нажимом сказал Рэй. — Если ты промолчишь, я найду её и Ванессу ждут месяцы ада. Месяцы. Даже если тебе удастся покончить с собой, это ничего не изменит. Я всегда довожу дело до конца.
— Блефуешь.
— Ну что ты. — Рэй ухмыльнулся. — Я ведь должен оправдывать свою репутацию. Более того, я хочу её оправдать.
Я поднялась из кресла. Пошатнулась, но вполне твёрдым шагом подошла к Рэю и остановилась в шаге за его спиной.
— Он способен на это, — произнесла я. — И на большее. Вы его не остановите.
Мастер Алистер, прищурившись, посмотрел на Рэя. И покачал головой:
— Я рискну. Теперь, когда я знаю твою вторую руну, я знаю и цену, которую ты заплатил. Ты не тронешь мою дочь.
— Ошибаешься, — очень спокойно сказал Рэй. — Я возьму в руки нож и сделаю это.
Я слушала эти страшные угрозы и едва воспринимала их. Рэй лгал, так какое это имело значение? Он никогда не будет пытать невинную женщину месяцами. Это выходило за любые рамки возможного и невозможного.
— Я не лгу, — повторил Рэй. — Думаешь, меня кто-то остановит? В оперативном штабе мне даже не зададут вопросов.
Мастер Алистер сухо, трескуче засмеялся:
— Девушка, с которой ты спишь… она всё ещё будет отдаваться тебе, зная всё это? Зная, с кем связалась? Зная, что моя дочь кричит в пыточных?
— Она ничего не узнает, — спокойно сказал Рэй. — Даже сейчас она думает, что все мои слова — ложь.
Они смотрели друг на друга внимательно, испытующе. Словно на весах лежала не судьба невинной женщины, а партия в карты.
— Я знаю твой откат, — медленно сказал старый мастер, поставивший мне руну. — Твоя вторая руна изменила каждый нерв, каждый импульс в твоей голове. Кто-то называет это эмпатией, кто-то — состраданием, кто-то — способностью чувствовать чужую боль. Я знаю правду. Тебе тяжело смотреть на чужие мучения, потому что ты
