Держите фармацевта! или Лавка в захолустье (СИ) - Шаль Вероника
Да и вообще, маг я или кто?
Я вошла в дом, и первым, что услышала, был раскатистый храп Игната. Стены от него, может, и не тряслись, но в ушах вибрировало неслабо. Я заглянула в берлогу дяди. Лежал мой выпивоха на боку, одну руку положив под голову, а вторую вытянув вдоль тела.
Его борода подрагивала в такт гортанным звукам, а глаза под веками беспокойно двигались.
Пока спит — значит, шкодничать не будет. Прикрыв дверь, я направилась в чулан.
Кроме проблемы со Светлым лесом, передо мной стояла еще одна важная задача. В родном мире на работе я вовсю пользовалась настольной книгой провизора — фармакопеей. Наверняка и в этом мире есть свод правил зельеварения. В котором, помимо прочего, должны быть собраны приметы всех лекарственных и ядовитых растений, подробно описаны известные химические вещества и их совместимость.
Настежь распахнув дверь в чулан, я на секунду застыла на пороге. Что, если местная фармакопея хранилась в лавке и сгорела вместе с ней?
«Быть такого не может!» — сразу отбросила я эту мысль. В Ведунах подобная книга будет стоить несколько золотых, и мой дед наверняка ей дорожил.
Значит, если Олимпий Ладиславович где и хранил фармакопею, то здесь, в доме. Жаль, нет у меня светящегося шара, как у Элиана, вздохнула я и принялась обследовать полутемный чулан.
Первым делом я изучила содержимое большого сундука, но никаких книг там и в помине не было. Странно.
Затем я прощупала каждую вязанку трав, сдвинула с места все пакеты и коробки, которые, если судить по слою пыли на них, никто не трогал несколько лет. Прошерстила мелкие сундуки и нигде ничего похожего на большую книгу не обнаружила.
Но сдаваться я не собиралась и, прогнав едкий голосок внутреннего скептика, продолжила изучать каждый закуток. После того как темные углы закончились, к горлу подступило отчаяние.
До чего же я никчемная! Не могу найти даже какую-то книжульку!
Выскочив в сени и хлопнув с размаха дверью, так, что облако пыли вылетело вслед за мной, я прислонилась к бревенчатой стене и принялась думать, куда еще дед мог спрятать свое сокровище.
В поле зрения попала лестница, ведущая наверх. Подавив сомнения — кто будет хранить рабочий документ так далеко? — и включив свет, я схватилась руками за деревянные перекладины и поднялась на чердак.
Был он большим, пыльным и, несмотря на яркую лампочку, болтающуюся неподалеку от люка, совсем темным.
Как здесь можно что-то отыскать? Я потянулась к нехитрому светильнику, свисающему с балки перекрытия, в надежде, что его удастся подвигать. И тут же горячий патрон обжег пальцы. Зашипев от боли, я одернула руку, а лампа, отбрасывая мельтешащие тени, принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Придется искать в полумраке.
Я ступила на длинные, не прибитые к несущим конструкциям дома доски. В ответ они глухо громыхнули. Стараясь не шуметь, я прошла до их середины и осмотрелась.
Чердак был не просто большим. Он был огромным. И хлама в нем тоже было немало.
Например, железный хребет кровати со сваленными на ее металлическую сетку ящиками. Под такими же ящиками я оставляю на ночь в сенях кур.
Около ската крыши прямо на досках лежал облезший и дырявый матрас. С другой стороны, тоже под самым скатом, были складированы доски. Широкие и узкие. Одни по фактуре напоминали дубовые, другие — березовые. И вагонки, которой был обшит дом тоже имелось немало.
На досках примостились несколько чемоданов, ведер и даже чугунный утюг, в который следовало насыпáть горячие угли. Я взяла раритет в руки и почувствовала себя археологом.
Найти древний утюг — это неплохо, хотя бы потому что будет чем привести в порядок платье, если электричество пропадет. Но прямо сейчас мне нужна фармакопея.
Я прошла чердак вдоль и поперек. Каждый мой шаг сопровождался глухими ударами раскачивающихся под ногами досок.
В дальнем углу примостился улей. Я подняла его крышку, и в нос ударил затхлый запах пыли и воска. Рядом с ульем на боку лежал скворечник с крышей, обитой металлической пластинкой.
В сердцах я вернулась к люку и открыла погрызенный мышами чемодан. Но ничего, кроме толстенного слоя пыли и клочьев газет, которыми он был заполнен, не обнаружила.
И тут на меня снизошло озарение.
Не мог Олимпий Ладиславович просто так оставить фармакопею на чердаке. София Дмитриевна прятала от мышей лекарства в кастрюлю. Скорее всего, и мой дед применил похожий прием.
Я принялась смотреть по сторонам, выискивая предметы, недоступные для мышей. Под самым скатом крыши стояло несколько накрытых крышками ведер. И с громко стучащим сердцем я поспешила к ним. Но в ближайшем ведре ничего не было. И второе ведро оказалось пустым. И третье.
Обескураженная, я покрутилась на месте. Вдали, под фасадными оконцами поблескивал серебристым боком огромный бидон. Без энтузиазма я приблизилась к нему и потянула за запорный механизм.
Я заглянула внутрь и ничего не увидела. Леший бы побрал эту темноту и того, кто пожалел денег на нормальный светильник… Наклонила бидон, и свет, идущий от лампы, осветил его нутро. Пустое. Если не считать маленькой овальной вещицы, похожей на гальку с берега моря.
Вытащив свою нехитрую находку, я разочарованно покрутила ее в руках. Камешек чуть нагрелся. А еще откуда-то донесся аромат меда — наверное, это потревоженный улей благоухает.
Пока я стояла над бидоном, камешек потяжелел в руке, и я с недоумением поднесла его к глазам. Простой, отшлифованный морем. Видимо, кто-то бережно хранил в память о поездке на курорт. И я положила его в карман кофты. Спрошу потом Игната, не его ли ценность, когда протрезвеет.
Что я еще не осмотрела? Я снова принялась вертеть головой.
Около отделанного красным кирпичом дымохода малой печки лежала солома. А над ней на металлической проволоке, спущенной с несущей балки, болтался еще один ящик. Из которого торчали рулоны обоев.
Ну да, хорошее место для хранения бумаг. От дымохода идет тепло, и сырости с плесенью можно не бояться. А мышам, чтоб добраться до ящика, пришлось бы карабкаться по металлической проволоке. Чего они не умеют. Наверно.
И я задумалась: стоит ли ворошить его содержимое и поднимать еще одно облако пыли или считать миссию по поиску фармакопеи проваленной?
Решив, что время сдаваться еще не пришло, я ухватилась за связку рулонов. Ящик дернулся и острым углом заехал мне в висок. От неожиданности я вскрикнула.
Скользкая проволока раскачивалась, как сошедшие с ума качели, и ящик то шатало из стороны в сторону, то кружило на месте. Но я исхитрилась вытащить из него обои. Следом вытащила упаковки с лоскутами ткани, ремень и какие-то брошюры.
Когда мои пальцы добрались почти до самого дна, они коснулись коснулись чего-то мягкого. Я вцепилась в предмет руками, и он зашуршал, но как-то совсем не так, как положено шуршать книжной обложке. Подковырнув находку ногтями, я вытащила прозрачный пакет, в котором оказалась большая книга в кожаном переплете.
Пыли вокруг летало так много, словно началась песчаная буря. Пока одной рукой я прижимала к себе свою добычу, другой загрузила все содержимое назад в ящик. Напоследок коснулась проволоки, на которой висел ящик. С мышами надо что-то делать!
И, засунув фолиант под мышку, я поспешила вниз.
Глава 29
Закрывшись в своей комнате, я достала фолиант из прозрачной упаковки и положила его на домотканое полотно. Несмотря на непроницаемый пакет, переплет оказался немного запыленным, поэтому первым делом я его бережно протерла. Избавившись от пыли, я, наконец, дала себе удовольствие ощупать мягкую кожу. Потом заглянула под обложку и, глядя на старинный шрифт, с трепетом принялась перелистывать страницы.
Комната наполнилась запахом старой бумаги, и я почувствовала себя самым настоящим архивариусом. Надо будет уточнить у Элиана, где можно разжиться последним изданием фармакопеи, потому что эта книга явно старше меня.
