Алисия Дэй - Разоблачение Атлантиды
Однако если сама Анубиза об этом не задумывалась, то он не станет тем, кто обратит на это ее внимание. Он содрогался от одного воспоминания о пожаре, да и одежда, и тело вампира пропитались зловонием серы. Нет, он точно не собирается указывать на ошибку в ее рассуждениях.
И вдруг он подумал: если она мыслила неидеально, то не была ли она сама испорчена?
Он быстро отбросил эти мысли: в другой раз, сейчас ему важнее выжить.
Наконец, он осмелился заговорить:
— Значит, он уже принадлежит вам, моя госпожа. И значит, вы немного ближе к своей цели сделать рабами всех трех братьев. Давай я сразу же свяжусь с Привацеком и займусь претворением вашего плана в жизнь?
— Да. Да, сделай это сейчас. Нам нужно многое спланировать, а времени не так уж много. Если я правильно понимаю, то атлантийцы собираются совершить восхождение. Мы не можем позволить себе допускать слишком старательных вампиров из новообращенных к зачарованию. Ведь люди и оборотни нам нужны послушные, а не в коме и сошедшие с ума.
Он осторожно поднял голову и увидел, что она поднимается в воздух, в глаза такие же красные от злости, но ни следа того адского огня, который она призвала раньше.
— Иди сейчас же, Вонос. Я знаю, что мне нет нужды напоминать тебе о последствиях неудачи.
— Нет, моя госпожа. В этом нет нужды. Я сообщу вам, как только узнаю какие-нибудь новости. Пока он смотрел, как она исчезает в вихре торнадо красно-черного дыма, который прошел через крышу, словно там не было препятствия, его охватила волна горечи. Он не впервые задумался о том, знали ли глупые людишки, придумавшие выражение «провал не допускается», насколько правдиво это замечание в данном случае.
Ладно. У него есть приказ. Во-первых, дать зеленый свет Привацеку, а потом заняться личным делом, там же, во Флориде. Скорее всего, Бич вампиров теперь представляет собой скорее обузу, чем преимущество.
Глава 10
Сент-Огустин, река недалеко от стены форта
Алексиос почти всю ночь обходил форт: сначала гулял, потом обратился в туман и парил в мрачном ночном небе. А потом, снова материализовавшись, поплавал с дельфинами, которые играли и танцевали в открытых ветрам водах. Как только он понял, что не уснет, то решил даже не пытаться. Сначала он думал о возвращении в Атлантиду. Поспать в знакомой обстановке, в собственной постели в комнате, находящейся в воинском крыле дворца. Хотя какая-то его часть вовсе не хотела уходить. Словно он сдается, как будто недостаточно силен, чтобы спать поблизости от Грейс, при этом не приходя к ней.
Именно этой ночью он хотел сдаться.
Но такого слова не было в его словаре. К несчастью, там были другие слова, как: «отчаяние, желание, потребность».
Ему нужно было поговорить с кем-то, кто смог бы развязать узлы, которые едва не душили его. Поэтому как дурак, он выбрал одного человека, который сможет понять эту глубокую, выворачивающую все тело на изнанку, сжимающую его чресла потребность быть с одной, особенной женщиной. Если Аларик вообще появится.
Он был прав прошлой ночью: он просто сходит с ума.
Алексиос сидел один-одинешенек, иногда тревожимый дерзкой чайкой, которая подлетала, чтобы посмотреть, нет ли у него еды. И вот уже в следующую минуту всего в нескольких шагах от него на стене сидел Аларик.
Воин гордился тем, что сумел скрыть своё изумление — по большей части.
— Хотел бы я, чтобы ты научил меня делать вот так, — сказал он. — Я не против также выучить несколько твоих салонных фокусов. Например, метание энергетическими шарами.
Аларик надменно приподнял темную бровь. На его резком, бесстрастном лице нельзя было прочесть его чувства. Разумеется, если он, в самом деле, самый могущественный жрец в истории Атлантиды, как утверждали старейшины, то Аларик имел право на надменность.
— Ты поэтому меня вызвал? Из-за салонных фокусов? Если так, то нам нужно с тобой обсудить обязанности верховного жреца Посейдона, — Аларик даже не смотрел на него, глядя на море. Его темный взгляд не выдавал ни его мысли, ни настроение.
— Я прекрасно знаю твои обязанности, ведь столько лет прошло, — ответил Алексиос. — Вот об этом я и хочу поговорить. Очень мило, что ты, наконец, заглянул.
— Это из-за той женщины? Грейс?
Алексиос не удивился. Вэн никогда не мог держать рот на замке, молчал он только о заданиях. А встретив Эрин, он стал еще хуже. Алексиос пробормотал несколько ругательств.
— Я сомневаюсь, что Королевский Мститель пропоет «Feelings» на следующем официальном ужине, как ты красноречиво выразился, но я понял то, что ты хотел сказать, — сухо заметил жрец.
— Вэн действительно приходил ко мне, но не для того, чтобы посплетничать. Он по-настоящему переживает за тебя. Однако его больше волновало твоё задание, а не твои… чувства, — Аларик выплюнул последнее слово, словно оно на вкус напоминало морского слизня.
— Ты же знаешь, как важен для нас Бич Вампиров. Если твои чувства к этой женщине помешают…
— Это не чувства, — ответил Алексиос, потом поправился:
— Ладно, может, я к ней что-то чувствую. Ради Посейдона, я не знаю, что это, — в конце он уже почти кричал.
Воин глубоко вздохнул и продолжил спокойнее:
— В любом случае, это неважно, есть кое-что существеннее. Как ты знаешь из сообщения, которое я послал через портал несколько дней назад, Правящий Дом Благого Двора прислал своего представителя к Грейс, чтобы связаться с нами. Сначала Лукас, теперь Грейс. Они хотят преподнести подарок принцу Эйдану ко дню рождения и хотят поговорить с нами о союзе.
Аларик напрягся, но ничего не сказал.
— Ты слушаешь меня? Я сказал…
Аларик вытянул руку и Алексиос замолчал, и в подобном молчании прошло еще несколько минут. Иногда он хмурился, глядя на назойливую чайку. Она, как и Грейс, совсем не испугалась. Должно быть, он теряет навыки.
— Я слышал твои слова, — наконец, ответил жрец, когда Алексиос уже раздумывал, а не зажарить ли чайку.
— Мы собрали совет для того, чтобы решить, что делать с этой информацией. Подарок ко дню рождения от фэйри — огромная честь. Этот подарок передается лично в руки от дарителя. Этой традиции тысячи лет. Если мы откажем Рис нэ Гэрэнвину, это будет в лучшем случае расценено как пощечина, в худшем — объявление войны. Даже я, со всей своей властью и силой, данными мне Посейдоном, предпочел бы не обижать представителя Правящего Дома Благого Двора.
— Мы не можем позволить ему попасть в Атлантиду, — возразил Алексиос.
Аларик кивнул:
— В этом мы с тобой солидарны.
— И Конлан не станет приносить ребенка к фэйри, — продолжал Алексиос.
