Серые тени - Евгения Сушкова
— Так исправьте эту ошибку! Я с самого начала не хотела здесь работать. Исправьте! Выставьте меня на улицу! Все равно ненавижу и вас, и этот ваш отдел!
Резко развернувшись и едва не упав, но не придав этому значения, вихрем вылетела из кабинета, подхватила со стола свою сумку и громко хлопнула дверью из коридора.
Рик, в противоположность Таше, покраснел и с трудом сдерживался от того, чтобы не разнести что-нибудь. Крепко сжав края столешницы по бокам, опустил голову и глубоко задышал, пытаясь привести нервы в спокойное состояние. Девчонка его бесила, и они за три месяца не раз сталкивались лбами. Он с удовольствием указывал ей на промахи, злорадно комментируя каждую ошибку, получал немалое наслаждение, лично знакомя ее с системой мер пресечений и наказаний, принятых в отделе, но ни разу за это время не дошло до настолько взрывного конфликта. И он не желал считать себя неправым. Нюхом чуял, что что-то в этом убийстве было не то, девчонка просто не могла рассмотреть этого в силу своего легкомыслия и бездарности.
— Лаура, зайди к капитану Ирлину, — Малик коснулся вшитого в воротник кристалла, используемого для связи только внутри управления, для таких вот срочных вызовов. Чаще всего эти кристаллы молчали, так как ничего сложного в том, чтобы пробежаться на небольшое расстояние, стражи для себя не видели, но иногда ситуации требовали немедленного решения.
— Мне не нужна помощь целителя, — процедил Рик, поднимая голову. Но глаза все еще были налиты красным, а ноздри гневно раздувались в такт тяжелому дыханию.
— Простите, Деррик, но капитан нам нужен со спокойной ясной головой. Поэтому пусть лучше Лаура разберется со всем этим, чтобы мы могли продолжить работу дальше.
Речь, почти непозволительная для подчиненных Деррика, но все же простительная в данном случае. Во всем, что так или иначе касалось Таши, он с трудом себя контролировал, сегодня и вовсе сорвался. Так что лучше действительно позволить Лауре поколдовать над его нервами. Да и на следователей смысла нет ругаться: им даже в плюс то, что проявили бдительность и заботу о руководстве.
Две минуты спустя, с трудом открыв заклинившую внешнюю дверь, в «аквариум» впорхнула целительница. На вид ей нельзя было дать больше сорока лет: ухоженная, с вызывающе короткой стрижкой вишневых волос, с гладкой кожей на маленьком аккуратном личике и удивительно серьезными, знающими все на свете карими теплыми глазами. Брючный бежевый костюм ладно сидел на по-девичьи стройной фигурке, расстегнутые пуговички насыщенной синей рубашки интригующе приоткрывали кожу груди, каблуки невысоких туфель звонко цокали по полу. Воплощение женственности и тайного вызова всем представителям мужского пола, странным образом оказавшееся в управлении стражи.
Оглядев пристроившихся у стены следователей и хмурого, все еще злого Рика за столом, Лаура удрученно покачала головой и подплыла к капитану.
— А ведь взрослый мальчик, — почти по-матерински пожурила она его, прикладывая пальцы к вискам. От этого Рик закрыл глаза и расслабился. — Нужно уметь держать эмоции при себе, а иногда — еще и выпускать их в тренировочном зале. Поверь, такие вспышки ни к чему хорошему не приведут.
— Верю, — гораздо спокойнее отозвался Деррик, наслаждаясь легким массажем и накатывающим чувством умиротворения.
— Ну-ну, — словно в пустоту произнесла целительница, продолжая массировать виски капитана. Верить-то он, может, и верит, а беречь себя все равно не будет.
Дар привычно покалывал кончики пальцев, и Лауре даже не требовалось концентрироваться на том, что она делает: многолетняя привычная рутина. Вопросительно посмотрев на следователей, она безмолвно поинтересовалась произошедшим. Лэр сначала ткнул пальцем в капитана, потом — в пустующее место помощницы за стеклянной стеной, а затем — на запись убийства, все еще активированную и застывшую на одном кадре. Целительница кивнула, показывая, что прекрасно поняла все, и скользнула взглядом по девушке на записи, сидевшей у стены в луже собственной крови. Бледное лицо, широко открытые от ужаса глаза, застывший в вечном немом крике рот… но не это поразило Лауру — к чужой смерти она, увы, была давно привычна.
— Бедняжка, — вздохнула целительница. — Жить еще и жить, ребенка бы родила, а с ней вот так…
— Что ты сказала? — подскочил на месте Деррик, уклоняясь от ее пальцев и разворачиваясь к целительнице.
— Девушка была беременна. Ранний срок, сама еще, возможно, не знала, но целителю с активным даром хорошо видно.
— …!
Лэр и Малик шепотом поддержали капитана. Неудивительно, что Таша ничего не заметила — у нее другой дар, ей не понять особенностей физиологического состояния, когда она ищет магическое вмешательство. А его-то, похоже, действительно не было. И скверна, от которой нужно избавляться — не волшебная безделушка или что-то в этом роде, это — ребенок.
— Лэр, найди инари Ллоривель и верни ее, — приказал Деррик, поднимаясь и внимательней вглядываясь в миниатюрную девушку на записи. — Малик, выясни, тело уже доставили в управление? И пришли ко мне ребят, которые ездили по вызову, если они вернулись. Лаура, еще что-нибудь можешь сказать?
Целительница покачала головой:
— Сейчас — нет, разве что… этот ненормальный знал, куда бить, и целился именно по ребенку. Остальное — при непосредственном контакте с телом.
— Тогда спускайся во вскрывочную. Все, что почувствуешь, надиктовывай Малику. Мне потом полный отчет по вскрытию на стол. — По старой и, как Рик думал, давно изжитой привычке он рассеянно взлохматил волосы, поддавшись эмоциям. — Бес-сы нижнего мира! Где носит эту девчонку?
Таша, глотая слезы, бежала как можно дальше от управления, в котором заседал и капитан Ирлин, и его кошмарное центральное отделение. Сумка била по бедру, несильно, на раздражающе, выводя девушку из себя еще больше.
Хам! Наглец! Женоненавистник! Зачерствевший в своей обиде придурок! Тупой солдафон!
Мысленно обзывая Деррика и желая ему как можно быстрее повстречаться с нижним миром, в себя Таша пришла только оказавшись перед воротами Рэлевс-трэдгард. Давным-давно род Рэлевс прекратил свое существование — наследников мужского пола просто не осталось, да и с девочками было негусто, поэтому чуть более ста лет назад одна из последних и очень далеких наследниц решила превратить дом и прилегающий к нему парк в музей в надежде хоть так сберечь семейное гнездо от запустения и медленного увядания. В какой-то мере подобный шаг себя оправдал: усадьба содержалась в идеальном порядке, дом отреставрировали и открыли для посещений… Но вот недовольный супруг инары Рэлевс… свое возмущение он выразил через плеть, посчитав, что супруга неверно распорядилась усадьбой, а последние дни доживал в тюрьме за убийство жены.
