Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса
Общего?
Василий не совсем человек.
Что?
Ведьмы всегда должны отдавать своим фамильярам часть своей магии, а если ее нет, то часть своего тела, чтобы привязать к себе демона, так они могут колдовать даже без магического дара, используя своих подручных. Мать Васьки для этого отдала нежеланного младенца, но фамильяр неожиданно перенял сознание и душу дитя. Так говорит ее память.
И он вырос полноценным братом Гекаты?
Ну да.
Легкое беззаботное настроение, полученное мной после хорошего сна окончательно смазалось. Медленно работая ложкой, я постаралась отойти от грустных мыслей и невольно задумалась о незнакомце, укравшим мой первый поцелуй.
— А кто вообще этот парень, что в окно сиганул?
— Правнук Геты. Мом, должен у Геты учиться ведьмачеству, но как видишь, характер у него не из приятных.
Правнук?! Боги, сколько этому рыжему лет?
Не меньше трех сотен.
А он не выглядит на столько…
Еще бы, Гета тоже не выглядит на свой возраст.
Но она хотя бы кажется чуть старше, за счет седых прядей.
— Ничего, побесится, и все равно ведьмаком станет, а мы с сестрой наконец-то уедем в Зар.
— Вы хотите жить среди кочевников?
— Не совсем, скорее рядом с ними, у Геты на это свои планы.
— Вы все это время были рядом с ней? В этой деревне?
— Да, о-очень долго.
Отпив чай из кружки, я развернулась на стуле и посмотрела на рыжий затылок. Кажется, Василий работал над чем-то, склонившись над небольшим чайным столиком, но из-за его широкой спины ничего не было видно.
— А вы не думали, жить отдельно или посмотреть мир? Создать свою семью? Попутешествовать?
— Как ты?
— Ну да.
— Нет, не по мне это, к тому же я все-таки частично фамильяр своей сестры, куда она, туда и я, а уж если и приспичит детей завести, так лучше Геты мне пару никто не подскажет. — отвлекшись от работы, мужчина поднял голову, явно задумавшись. — Возможно, в Заре я и найду кого-нибудь. Там будет много талантливых девушек, авось и понравится кто-нибудь.
Осмотрев пустую тарелку и один несъеденный пирог, я хотела было подняться из-за стола, но в кухонное окно неожиданно ударилась большая черная тень, чуть не разбив его и заставив меня вскрикнуть от испуга.
— Веснушка, не пугайся, это всего лишь один из воронов Геты. Видимо, очень сильно спешил прилететь.
Василий быстро подбежал ко мне и, открыв окно, пустил птицу внутрь, позволив ей сесть на стол. Не церемонясь, ворон тут же набросился на оставшийся пирог, жадно склевав его.
— Ну не торопись, подавишься же.
Шарахнувшись от столь неожиданного гостя, я постаралась спрятаться за хозяином дома, держась подальше от стола. Птица, глянув на меня своим черным глазом, захлопала крыльями попыталась подойти ближе.
— Это кто тут мою гостью пугает?
Голос Геты от порога прозвучал настолько строго, что я сама чуть было не полезла в окошко, но пристыженный ворон, быстро спрыгнув на пол, склонил голову и зашагал к хозяйке что-то бормоча. Ведьма поставила на пол свою плетеную корзину и, развязывая серый пуховый платок, кивнула питомцу.
— Что ты тут мне рассказываешь? Думаешь, я не знаю, кто сейчас пирог сожрал? Ну-ка посмотри на меня, и не стыдно? Где твоя совесть?
Гета с укором цокнула, отвернувшись от птицы, что, переминаясь с ноги на ногу, топталась перед хозяйкой. Сейчас, когда я смогла его рассмотреть, ворон показался довольно красивым. Крупный блестящий под солнечными лучами и черный, как безлунная ночь. Наверно, стоит подружиться с ним, хотя бы для того, чтобы не пугаться встречи с ним в будущем.
— А ты не передо мной извиняйся, вон иди к Иранон, кланяйся.
Гета махнула рукой в мою сторону и скинула с себя пальто. Питомец, быстро развернувшись, зашагал ко мне, как-то хитро поглядывая бусинами глаз и остановившись в метре, вновь чуть наклонился.
— Извините.
Коротко хохотнув, ворон тут же вспорхнул и вылетел на улицу, оставив меня в еще большем смятении, чем раньше. Голос, которым говорила птица, был такой же как у Василия, но смех чуть ниже и как будто злее.
— Они и говорить умеют?
— Передразнивают, но я заведомо научил каждую птицу просить прощения. Как знал, что пригодится.
Мужчина закрыл окно и тут же принялся прибираться на столе. Гета, отдав ему корзину, подошла ко мне и прикоснулась к спутанной шевелюре.
— Я помогу тебе с этим разобраться, и запоздало извиняюсь за Мома, надеюсь, он не слишком тебя напугал.
— Он… нет, не слишком.
— Хорошо, тогда давай тебя расчешем, и я поскорее примусь за работу. Чувствую, этот оболтус дня три температурить будет. Сбежать он решил, как же, без куртки и в легкой обуви в лес, где даже карта не поможет. Васенька, уберешь его комнату, пожалуйста?
— Конечно.
— А ты, Иранон, у тебя есть выбор поехать дальше сегодня, сразу после обеда, или остаться и помочь мне с правнуком.
— Я бы хотела до завтра задержаться, если можно.
— Конечно, но боюсь, нормального сна не будет.
— Ничего страшного, я могу поспать в пути, выезжать все равно лучше с раннего утра, чтобы за день точно выехать из леса.
— И то верно, тогда советую сходить к морю, это тут, рядом. Если скажешь, что я тебя отправила, моряки поделятся рыбой, а на берегу можно найти немало зеленого янтаря, чтобы продать или сделать украшения.
— Спасибо.
Выскользнув из-под руки Геты, я направилась к лестнице на второй этаж, чтобы переодеться и забрать расческу, но перед ступеньками мне в голову пришел еще один вопрос. Повернувшись к ведьме, я с некоторым ужасом увидела, что она смотрит на меня выжидательно, заранее зная, что я повернусь.
— П-простите, а почему Мом не хочет стать ведьмаком?
— Потому что его готовили стать главой рода, но после того, как он с отцом обратился против своей же семьи, у правнука забрали фамилию, отправив в своего рода изгнание.
Гета отвернулась, словно почувствовав некоторую неловкость, но я не могла не уточнить.
— Только у правнука?
— Его отец уже казнен, правда говорить об этом пока не стоит.
Почувствовав небольшой укол жалости и сочувствия к этому странному парню, я невольно прикоснулась к своим губам. Теперь тот поцелуй и вовсе показался мимолетной глупостью отчаявшегося безумца, не стоивший моего смятения тогда.
Воспользовавшись советом ведьмы и крохой свободного времени, я послушно направилась к морю, что серой холодной пустошью раскинулось неподалеку от деревни. По проторенной тысячей рыбаков тропинке, что столетиями работали у крохотной деревянной пристани, я спустилась к воде, оглядываясь в надежде увидеть хотя бы одного работника. Соленый холодный ветер резким порывом забрался под полы моего пальто, заставляя поежиться, но вместе с этим, чуть отодвинув завесу из ветвей древа, склонившегося над морем. Там, сидя на укрытом куском парусины черном валуне, у скалистой части берега мелькнул седой мужчина, в простой, рабочей одежде, давно потерявшей свой первоначальный цвет.
Поправив платок на голове, я запахнулась в пальто сильнее и пробежала вперед, по тонкой песчаной кромке у самой воды, боясь запнуться о камни и промочить ноги в ледяной воде.
— Простите, пожалуйста.
— Прощаю.
Голос у старика оказался глухой, чуть дребежащий, будто он всю жизнь мучается от боли в горле, а сам незнакомец даже не посмотрел в мою сторону, словно море навечно приковало его взгляд к себе. Морщинистые руки с заметно опухшими от долгой работы суставами на пальцах крепко сжимали длинную удочку, зависшую над ленивыми серыми волнами.
Мельком глянув на жестяное ведро, стоящее на песке, я заметила четыре довольно крупные рыбины.
— Я… извините, я могу у вас купить часть улова?
— Зачем?
— Не успела сходить на рынок и уезжаю завтра, хотелось бы запастись в дорогу.
Из-под кустистых седых бровей на меня глянули выцветшие бледно-серые глаза цвета здешнего моря. Осмотрев меня с головы до пят, старик отвернулся и пожевал губами.
