Юлия Авдеева - Дорогами надежды

— Милад, — окликнула ее Леся, — тебе Атана не жалко?

— Пусть его кто-нибудь другой жалеет, а я больше не хочу, — травница расправила плечи и, гордо задрав голову, зашагала к толпе. Леся бросилась за ней. Вместо интересного зрелища девушек ждало всемирное побоище. Дрались все без исключения. Не разбираясь — кто прав, кто виноват. Под образовавшийся шумок, Владимир вытащил из толпы сопротивляющегося Атана и смачно врезал ему по лицу.

— Давно хотел это сделать, — сказал Самойлов, потирая костяшки пальцев.

— Я тоже, — сказал странник, засветив тому промеж глаз.

Глаза у девушек округлились до небывалых размеров. Они смотрели друг на друга, на парней, опять друг на друга — ничего не понимая. Молодые люди теперь, не спеша, шли в обнимочку, поддерживая друг друга, разговаривая, как ни в чем не бывало, даже посмеиваясь.

— Милад, — обратилась к ней Леся, — ты хоть что-нибудь понимаешь?

— Не-а, — протянула травница и обратилась к мужчинам: — И как это прикажете понимать?

— Подумаешь, спустили пар, — весело ответил Атан, алкоголь из его организма за время драки испарился, и теперь он был трезв, как стеклышко.

— Что-то я не заметила, чтоб у него были хоть какие-то повреждения, кроме сбитых костяшек, — обратилась Леся к Миладе, — ты говорила, у него все лицо в синяках будет.

— Значит, я зря надеялась, — пожала плечами травница и, развернувшись на каблуках, направилась в трактир. Леся пошла за ней.

— Что за вечер такой, — рассуждала девушка, — весь вечер за кем-то бегать приходится.

— Я иду спать, так что не беспокойтесь, — заявила Милада и почти бегом устремилась к трактиру.

— ой, я, наверное, тоже пойду спать, — сказал Атан, — на сегодня, думаю, с меня приключений хватит. Завтра опять в дорогу. Не хочу быть вареной рыбой в седле.

— Лучше бы ты об этот думал, пока пил, — не упустил возможности уколоть Владимир.

— Знаешь. Вот после того, как я тебе засветил промеж глаз, ты мне все больше и больше нравишься, — пустился в откровения Атан.

— Я безумно рад. Но, знаешь, дружище, девушки мне больше нравятся, — Владимир рассмеялся собственной шутке.

— Ой, как смешно, сейчас живот надорву, — скривился Атан, — и вообще, хватит меня лапать, — сказал он, убирая руки от Владимира, с которым они до сих пор обнимались.

— Я тебя лапаю? –

— Ну не я же тебя, смотри, а ручки вот они! — рассмеялся странник, крутя перед носом Самойлова ладонями, — а ты меня до сих пор поддерживаешь!

Владимир убрал руки и скептически осмотрел Атана.

— Смотри, а то еще Леся ревновать ко мне начнет, — улыбнулся странник и зашагал к зданию.

— Да кому ты нужен!

— Всем! — нагло ответил он, — ты что еще не знаешь? Я — бог любви. И меня все любят.

Запас слов, как оказалось, у Владимира был ограничен. Чем ответить на подобную наглость, он не сообразил. Леся хихикала, потихоньку наблюдая за ними.

Тоже мне, мушшшины, — подумала она, — мальчишки, да и только.

В трактире представление было в самом разгаре. Высокая стройная девушка стояла возле круга, висящего на стене. Ее макушка как раз доставала до жирной черной точки посередине. Высокий мужчина, усатый, с волнистой шевелюрой до плеч, в длинном сюртуке и кожаных штанах, стоял к ней спиной. В его руках блестела сталь маленьких кинжалов. Леся во все глаза смотрела на сцену, позабыв, как дышать. Владимир, положа руки ей на плечи, подвел ее к столику и усадил, присев рядом.

Тем временем кинжалы в руках мужчины звенели в замысловатом танце, слушаясь суровую руку. Леся ждала момента, что вот-вот один из них выскочит и прервет прекрасный и опасный танец, но ожидания были тщетными. В зале стояла мертвая тишина. Ни звука, ни шороха. На критической ноте танца стали, мужчина молниеносно выхватил один и, не глядя, метнул его себе за спину. Все происходило настолько быстро, что в первый раз Леся даже не успела испугаться, кинжал уже торчал в круге на волосок от головы девушки. По залу пронеслось восторженное: Ах!..

Прошло еще полминуты и все кинжалы точно обрисовывали силуэт девушки, словно вмурованной в стену. Девушка ни разу не дрогнула, не вскрикнула, ни одной тени сомнения не промелькнуло у нее на лице. Леся все представление сидела не шелохнувшись и долго потом еще пыталась прийти в себя и поверить, что все это происходило у нее на глазах.

— Это и есть то представление, о котором ты говорил? — спросила она Владимира.

— Подожди еще чуть-чуть, — заглядывая ей в глаза, сказал Владимир.

— Это еще ничто по сравнению с их коронным номером.

— ?

— Танец на битых стеклах. Суровый, где-то может даже жестокий, но, тем не менее, прекрасный танец, — Владимир улыбнулся и погладил щеку Леси. — Знаешь, всегда мечтал увидеть снова этот танец.

На сцену вышел паренек лет семнадцати. Он расстелил богатый ковер, с небольшим ворсом. Рядом с ним стоял большой мешок.

— Что в мешке? — спросила Леся.

— битые стекла.

— Что, правда?

— Правда. Самые настоящие.

— Для чего? — Леся была поражена до глубины души. Ее разум, воспитание, восприятие жизни отказывались понимать нормальность всего происходящего.

— Сама увидишь. Потерпи немного. — Владимир усадил Лесю к себе на колени, — это очень увлекательное зрелище.

Парень высыпал мелкие осколки стекла на ковер, разровнял и скрылся за занавеской, скрывающей выступающих. Вышла девушка. Та, которая десять минут назад спокойно стояла под прицелом сотни маленьких острых кинжалов. На ней был открытый костюм, не оставляющий ни намека для разгула фантазии. Обтягивающие словно вторая кожа, кофта с длинным рукавом и штаны телесного цвета, сверху была накинута газовая прозрачная накидка бледно-розового цвета, похожая на халат. На запястья и лодыжки надеты широкие кожаные браслеты. На талии широкий плотный пояс. Волосы забраны вверх. Ни одной прядки не выбивалось, чтоб смягчить суровое, красивое и печальное лицо девушки. И еще она была босая.

Она подошла к краю ковра, не решаясь ступить на него. Следом вышел знакомый уже мужчина, только вместо кинжалов в руках он держал длинный тонкий хлыст. Он стал немного позади девушки.

Зазвучала скрипка. Музыканта не было видно, видимо он скрывался за занавесью, дабы не отвлекать честной народ от представления. Мужчина щелкнул хлыстом об сапог, и девушка ступила на стекла. Мужчина пытался достать ее хлыстом, но каждый раз девушка выворачивалась в красивом танцевальном движении, и ему доставался только обрывок верхней накидки. Странный танец-борьба был бесспорно красив. Девушка не издала ни звука, мужчина тоже. Только свистел и щелкал хлыст, и плакала скрипка. Мужчина подходил, девушка удалялась, а он все быстрее и быстрее щелкал хлыстом. Лицо мужчины искажала ярость, лихорадочный блеск в глазах, искривленные губы. Лицо девушки оставалось беспристрастным, за нее говорил танец. В нем было все: и мольба, и безысходность, и слабость, и сила. Щелчок. И хлыст попадает девушке по плечу. Тоненькой алой ниточкой темнеет порез на порванной ткани защитного костюма и сияющей белизной коже. Но девушка не прекратила танцевать. Щелчок. Кончик хлыста почти попал по бедру, но девушка извернулась, и он пролетел на волосок от бедра. Танец — противостояние. Любовь на грани ненависти. Она снова и снова ускользала от него. Пока не споткнулась и не упала. Газовый халат висел клочьями. Девушка тяжело дышала. Ступни ее были покрыты мелкими порезами. Мужчина медленно, нагнетая обстановку обходил ее кругами. Он резко замахнулся и хлыст полетел настигая вою жертву. Девушка выставила руку, прикрывая лицо, и поймала змеевище хлыста на широкий браслет на запястье. Хлыст ласково обвил ее руку. Она перехватила его и дернула на себя. В следующий момент мужчина лежал на ковре из стекол и перед ногами девушки. Она взяла его лицо в свои ладони, ласково посмотрела на него и поцеловала в губы. Музыка стихла так же внезапно, как и началась.