Принцесса обмену не подлежит - Дарья Вознесенская
- Ничего, походит, пообижается, как всегда и вернется через несколько дней, - игнорирует мои догадки.
- И все же…
- Ирмэль, а можно я сам буду выбирать, кому мне нравиться и кто нравится мне?! - рявкает и убирается прочь. Тоже не попрощавшись.
То есть он все-таки тоже понял.
Но это действительно не значит, что он обязан дать Гриде что-то в ответ.
Ох. Я тру озябшие плечи. Чего все сложно-то так?
И, кстати, дракон ошибся.
Ведьма не вернулась ни через несколько дней, ни через месяц.
О бедном поэте...
Поэт богат тремя вещами: историями, своим даром и крепкими ногами.
А также непредсказуемостью и переменами, которые несет его появление.
Вот, о чем я думаю, когда слышу вопли служанок:
- Менестрель, там менестрель! Ах, принцесса, вы же позволите? Можно, да?
Отрываюсь от своих книг и смотрю на возбужденных девиц. И что-то странное лезет в голову. Из прошлого.
Моя коллега увлекалась картами Таро. Не сказать, что у нас было много времени на работе, чтобы ими увлекаться. Но здесь даже у врачей и психиатров случатся. Гнев, отрицание, торг, депрессия, и вот ты просишь сделать расклад с цветными картинками.
И мне почему-то запомнилась одна из карт, с мужчиной в коротком камзоле и с лютней в руках. Карта менестреля. Она же - оракула.
Серого кардинала, имеющий власть за спиной повелителя. С виду неприметного, но внешность обманчива. Он легко подстраивается под окружение, проникает туда, куда простому человеку вход заказан, плетет интриги и буквально кормится слухами, неизменно вычленяя важное зерно и используя его в подходящий момент в своих корыстных целях.
Его оружие – лесть и обаяние…
Зачем пускать такого в дом?
- Мы соберем всех в большой зале…
- Та не готова, ты что! На кухне расчистим!
- Ну какая кухня, принцессе там не место!
- Но там теплее всего…
У меня голова начинает болеть от их воплей.
- Хватит! - рявкаю, - Мирта, откуда такие восторги и суета?
- Так настоящий менестрель же!
Задумчиво жую губу, пытаясь понять очередную реалию этого мира.
Что я знаю про бродячих певцов?
Фантазии, не ограниченные запретами. Свобода выбирать слова, темы и ритмы, как им самим хочется. Вера в их пророческий дар, а также в способность уязвлять, смешить или печалить стихами.
Это человек, который приносит новости и истории посреди ужасно холодной зимы. Похоже, для местных гвоздь сезона. А с учетом того, что я про них не слышала даже - редкий гвоздь. И гость.
- А с учетом того, как ты выглядишь, то можно не бояться, - бормочу тихо.
Какой там «серый кардинал»? Мальчишка. Замерзший, белокурый, кучерявый. С трехструнным музыкальным инструментом.
Веселый и улыбчивый, но одет бедно.
Впрочем, на манеры и довольно заносчивый вид это не влияет.
Девицы из замка немедленно реагируют - краснеют, если он на них смотрит, теребят подолы… Хотя по мне так наши парни не хуже выглядят.
А я несколько минут наблюдаю картину всеобщего волнения - кухню убрали, натопили и украсили так, что я даже предположить не могу, откуда они это все взяли и как так успели? - и только потом шагаю вперед из-за двери.
Немедленно все замолкают, а менестрель…
Ярко улыбается и, не сводя с меня горящего взгляда, глубоко кланяется, сорвав предварительно широкую смешную шляпу с головы.
- Принцесса… благодарю, что приютили в своем замке.
Киваю только.
Черт его знает, как я должна себя вести. Статусы всех присутствующих я понимаю, но это какой-то новый элемент. И всеобщее оживление выглядит не слишком здоровым.
Ну подумаешь кто-то будет петь или говорить стихами. И что с того, что в замке скучновато? Ажиотаж неадекватен событию.
Но так я думаю ровно до первой ноты…
Сам за себя замолвит слово
Пылятся на стене старые трофеи,
А в подвале доспехи лежат и ржавеют
Плющом заросли катапульты и пушки
Во рву под стеной расплодились лягушки
А они соревнуюясь в метаньи объедков
На балах похваляются деяниями предков.
Заплясались в балы, заигрались в турниры,
А Зло между тем расплодилось по миру.
И тем, кто в пещере, в подвале, в берлоге
Им так одиноко, им так одиноко.
Рыцарь едет-едет на лошадке
Спи мой монстрик сладко-сладко.
Я в башне томлюсь; годы мчатся, как вьюга,
А я, между прочим, не молода уже
А принцам нынче ни до принцесс, ни до друг друга
Делят монеты и устраивают кутежи
Я жду, и дракон мой тебя тоже ждет
Ну, где же наш принц, ну когда он придет?
Кто эти люди? Грязные, грубые, потные.
Вы говорите - монстры, я говорю - редкие животные.
Вам наплевать, что свиток с убитыми становится толще.
С моей точки зрения, вы и есть чудовища.
В пещеру войду и не будет мне страшно.
Расцелую дракона огнедышащую мордашку.
Рыцарь едет-едет на лошадке
Спи мой монстрик сладко-сладко.
Дело не в голосе и не в умелой игре. Не в тембре и не в том, как он смотрит на людей.
Даже если бы я не верила прежде в магию, то поверила бы сейчас.
Он поет каждому его песню. Песню надежд и страхов. Иногда веселую и разнузданную.Иногда такую, что хоть плачь. И плачут же. Плачут, смеются, танцуют.
Некоторых я узнаю… по песням. И будто знаю теперь лучше.
Других пугаюсь. Третьих жалко.
Но последняя песня - а я понимаю, что последняя, уже поздний вечер, уже догорают свечи и лампады, уже охрип этот опасные менестрель, опасный тем, что знает даже то, что ты сам про себя не знаешь… последняя песня предназначается мне.
Самая странная и сладкая колыбельная.
В конце которой лопается струна…
Не сказать, что символично - похоже так и полагается. Потому что менестрель
