Рыцарь для леди - Елизавета Владимировна Соболянская
— Что-то случилось, миледи? — Себастьян как всегда чутко отреагировал на мое волнение.
— Новости из столицы, — бледно улыбнулась я. — Кажется, вы были правы, Себастьян, я напрасно потратила столько сил на пустяки. Их стоило направить на выздоровление.
Мистер Трэвис перехватил газету, пробежался взглядом по тексту и нахмурился:
— Миледи, я не говорил о пустяках. Я просто волновался о вашем здоровье!
Пока мой компаньон изучал газету, я взялась за почту – и страшно обрадовалась, получив новое письмо от доктора Либба. Эскулап в осторожных выражениях сообщал о том, что лишился дополнительного места работы! В пыточный подвал наведались королевские дознаватели! Они в быстром темпе разобрались с накопившимися делами. Кого-то оправдали, кого-то отправили на каторгу, но не подтвердили ни одного смертного приговора, и – о ужас – всем отпущенным выплатили компенсацию!
“И вот теперь я остался без материала для своего анатомического театра, миледи, — притворно сокрушался док. — А поскольку скандал на балу замять не удалось, в ближайшее время моим ученикам придется довольствоваться телами бродяг, подобранных в канавах.”
Большего доктор не мог написать. “Скандал на балу” – неужели имелся в виду помолвочный бал принцессы? Что же там произошло?
***
Информация добиралась до меня маленькими кусочками. Кое-что донесли местные сплетницы, кое-что сообщили бабулины подруги, которым я написала, как ее ученица. Но главные новости принесло письмо от мистера Бриггса. Старик смекнул, что я потихоньку читаю бабулин дневник и узнаю все больше, поэтому прислал мне хитрое письмо, полное мелких хозяйственных подробностей. Бумага сильно пахла лимоном, а широкие промежутки между строчками и поля намекали на скрытый текст. Я попросила свою маленькую камеристку отгладить ленты для прически, а потом отправила девочку вниз – за лимонной водой для протирания кожи. И пока малышка бегала, прошлась теплым утюгом по всем страницам письма.
Новости были потрясающие!
Бал в честь помолвки проводился в малом дворце. Я помнила это здание – оно было очень древним, и, наверное, праздничный ужин выглядел особенно красивым среди грубых каменных стен, вышитых знамен и рыцарских доспехов.
Герцог Дерринжер прибыл на бал в числе прочих гостей.
Прибыл один, без супруги и наследника. Был очень недоволен женихом и громко заявлял, что не потерпит мезальянса в королевской семье. Принцесса на эти заявления не обращала внимания – брат-король дал свое дозволение, и этого было довольно.
Как всегда, на балу разносили вино, и герцог не отказал себе в парочке бокалов. А может, и в десятке. Потому что иначе как сильнейшим опьянением произошедшее в дальнейшем объяснить нельзя. Герцог, пошатываясь, вышел в центр зала, прерывая танцующих, и принялся выкрикивать нечто бессвязное и явно порочащее короля. Монарх стоял тут же, он танцевал с сестрой и потому не смог стерпеть такого самоуправства. Королевского родственника вывела из зала стража, предъявив обвинение в не почтительном отношении к его величеству.
Через несколько дней, когда слухи о скандале расползлись по столице, на второй или третьей странице королевской газеты появилась заметка о том, что герцог Дерринжер получил душевное потрясение и уехал лечиться на воды!
Я потрясла газету, не веря своим глазам! Герцог едет в Форш! Кажется, кровь отхлынула от моего лица так сильно, что Себастьян вскочил из-за стола, бросился ко мне и успел поймать, прежде чем я упала на пол. Слуги засуетились, принесли воды, нюхательные соли и ароматический уксус для висков.
Я выныривала из обморока, как из темного омута.
— Миледи! Миледи! Что с вами? — мистер Трэвис был напуган не меньше меня.
— Себастьян! Не трясите! — жалобно попросила я – от каждого движения в глазах темнело.
На мое счастье в этот час к нам в дом явился доктор Смолетт. Он немедля усмирил воющих слуг, велел мистеру Трэвису выпить стаканчик бренди и мне налить глоток хереса, потом уселся напротив и, выслушав пульс, строго спросил:
— Что вас так взволновало, миледи?
— Простите, доктор, — я не собиралась скрывать причину волнения, — газета принесла мне тяжелые новости.
— Сударыня, — укоризненно сказал доктор, — разве можно в вашем хрупком нервном состоянии читать газеты?
Служанки замерли. Я не раз слышала от них шепотки о том, что доктора Смолетта не любят приезжие дамы. Ведь он грубиян и прописывает им всем настойки валерианы и пустырника, прогулки по берегу и больше сдержанности. Услышав, как сей достойный джентльмен признал истерику болезнью, они, кажется, сами были готовы попадать в обморок.
— Я не ожидала, доктор. Прошу вас, помогите мне вернуть душевное равновесие. Я не хочу снова упасть где-нибудь на прогулке.
— Что ж, миледи, я вижу, что подобное состояние доставляет вам неудобство, и попробую помочь.
Конечно, большая часть рекомендаций была известна – прогулки, усиленное питание, морские купания, ванны с травами… Но доктор прописал мне принимать на ночь пилюли собственного приготовления.
Я заволновалась. В Лондиниуме мне приходилось видеть тех, кто увлекся опиумными пилюлями. Эти люди мало напоминали живых. Я осторожно высказала свои сомнения мистеру Смолетту, и тот поспешил меня успокоить:
— Нет нужды волноваться, миледи! Эти пилюли изготовлены совсем из другого материала. Они подарят спокойный сон – и не более.
Пришлось упереться, обещая не выдать тайну и продолжить покупать пилюли, даже если мне не очень понравится их рецепт. Док повздыхал, но мясной пирог от нашей кухарки и бокальчик бренди в компании Себастьяна смягчили его.
— Я изготавливаю эти пилюли из косточек зизифуса, миледи. Простое растение, которое растет на побережье во многих садах. Хозяйки варят из него компоты и варенья, очищая от косточек. А я выкупаю эти косточки, сушу, дроблю в кофемолке, добавляю камедь и сахарную патоку и леплю сладкие пилюльки, которые помогают уснуть. Детские подкрашиваю вишневым соком или окунаю в карамель.
— Вы меня успокоили, доктор. Поверьте, мне проще купить пилюли у вас, чем объяснить моей кухарке, для чего мне нужны косточки, а не плоды. Благодарю вас за доверие!
Вскоре доктор откланялся, оставив мне микстуру и пилюли. Тогда я попросила Себастьяна выйти со мной на прогулку. Чтобы поговорить без свидетелей, мы ушли на дальнюю часть набережной и медленно шли обратно. Я рассказала про заметку в газете и
