Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
На один золотой можно было снять простенькую комнату на неделю, но Павел царственным жестом снял местный номер «люкс». С огромной кроватью с перинами (и чтобы без клопов!), с водопроводом (только холодная вода, тут вам не Цитадель), и включенным обслуживанием. Это значит, что всю нашу одежду выстирали, выгладили и починили где надо, натаскали нам горячей воды в ванну, а еще пришел цирюльник и предложил нам свои услуги.
Съемщиков здесь принято кормить бесплатно с общего стола. Наконец-то мы вкусили и жареной свинины, и гуся, запеченного в тесте, и тонких, почти прозрачных лепешек, и белого хлеба с маслом и сыром… А потом, потом мы пошли по магазинам. Мне купили несколько платьев, обувку и пару мальчиковых костюмов, Павлу – сапоги, несколько ножей, рубашки и штаны, а главное, несколько альбомов и хороших карандашей. Причем к последнему нам дали адрес художественной академии в столице, где можно было приобрести куда больше товаров.
И у нас еще остались деньги, да-да! Те самые тридцать золотых, за которые и предлагал Аарон продать лошадок.
Мы и выкупались, и выспались, и уложили вещи, а Аарон явился только на рассвете, бледный до синевы и с трясущимися руками. Он-то, в отличие от нас, весь вечер и ночь работал – исцелял людей. Пришлось запихать его в горячую ванну, напоить вином с пряностями и накормить, и только потом он сумел сесть в седло.
Караван мы нагнали довольно быстро, как я и предполагала, они не торопились. Стражники очень обрадовались выручке за лошадей, а Аарон сразу плюхнулся в кибитку – спать. Я же уселась в повозку и, обхватив себя руками, принялась тосковать. А что еще делать? Читать нечего, рисовать невозможно, поболтать не с кем – Аарон спит, Павел, немного подумав, тоже завалился, и куда в него столько сна влезает, песни петь – компания не та. По сторонам глазеть надоедает – поле да лес, лес да поле. Вдалеке разве что дымок покажется. Вот до вечера доживем, там и повеселимся.
Ага, накаркала. Повеселились, прям цирк устроили.
На этот раз напали сверху, какие-то мерзкие твари, похожие на летучих мышей-переростков. Твари визжали, стонали и ухали, попасть в них из лука или арбалета было сложно – очень уж верткие, а мечом достать и подавно. Патруль изо всех сил размахивал мечами, пока кто-то умный не схватил шест и не сшиб парочку. Я в свою очередь (у-у-у, не люблю летучих мышей) сунула в огонь веник и уже пылающим как факел оружием начала тыкать в этих летающих свиней. Как они захрюкали! Выяснилось, что огня они боятся… как огня, гм. В общем, разогнали мы их достаточно быстро, но ущерб они нанесли немалый. Две телеги перевернуты, тент на кибитке Аарона разодран прямо-таки в лоскуты, воины искусаны и поцарапаны, часть продуктов растащена.
Пес, угрюмо ворча, забрался в кибитку. Благодаря длинной густой шерсти, он не был ранен, но и не отличился в бою. Не достал ни одной твари – уж очень они высоко летали.
Дети, запрыгнувшие под телегу, не пострадали. Крестьянский юноша лет шестнадцати, и раньше проявлявший отвагу, сумел сбить меткими выстрелами из арбалета не меньше дюжины тварей. Однако и ему досталось. Руки изодраны в мясо, ухо почти оторвано – летучие крысы быстро сообразили, что он опасен.
Что укусы этих тварей ядовиты, мы поняли, когда один из стражников посинел и потерял сознание. Бедняга Аарон! У него уже не было сил, и нам с Павлом пришлось его придерживать с двух сторон, чтобы он смог хоть как-то помочь раненым. Я очень хотела передать ему часть своей энергии, но не смогла. Двое стражников умерли без мучений. Просто легли и заснули. Навсегда. Видимо, яд такой незаметный. Юношу каким-то чудом удалось спасти – все же молодой, полный сил. Не исключено, что его спасли мать, сестры и братья, буквально вымолившие его жизнь у Всевышнего.
Глава 19. Чужие дети
Аарон лежал без дыхания на повозке, остальные дремали, с юным храбрецом сидела мать. Мы с Павлом заснуть не могли.
– Как думаешь, они каждую ночь будут нападать? – спросила я брата.
– Может быть, – тихо ответил он. – А потом, когда мы найдем управу, придумают что-нибудь.
– А зачем?
– Ну, наверное, нас пугают. Захотели бы убить, давно бы прикончили. Подослали бы тебе отравленного таракана и дело с концом.
– А зачем я им нужна? Что во мне опасного? Таланты средненькие, сил немного.
– А это надо узнавать у остроухого. Не зря он тебя от себя не отпускает. Мне кажется, что тут все не так просто. Заметила, когда блохастый пропал? Сначала он тебя пас, потом вот эльф. Я думаю, они в сговоре.
– Ты серьезно?
– Более чем. По времени, главное, совпадает. Твой Иен пропал за два дня до появления каравана. Он как раз успел бы его перехватить и сговорится с ушастым.
– Не знаю, не уверена, – задумчиво протянула я. – А вот пес точно подсадной. Я думаю, он меня ждал.
– Да, пес тоже подозрительный, – кивнул Павел. – Но он на эльфа внимания не обращает, а эльф на него. А это странно. Чтобы эльф, понимающий животных, да не вцепился в такого пса клещом – не верю! Либо они давно знакомы, либо… Хотя что либо? Они знают друг о друге.
– Ага, вцепишься в эту хвостатую задницу, как же, – возразила я. – Где сядешь, там и слезешь. Он сразу под дурачка косит.
– Можно, конечно, наручниками к батарее и лампу в лицо, в смысле в морду, да нет ни наручников, ни батареи, ни лампы, – притворно вздохнул Павел.
– Да-да, и утюг на грудь, а паяльник… – фыркнула я.
– Откуда знаешь?
– Я в России, дорогой мой, жила, – улыбнулась я. – Это ты сразу во Францию смотался.
Павел пожал плечами. Мы некоторое время сидели молча.
На самом деле раньше я не испытывала никакого желания расспрашивать пса. Зачем? Зато теперь проверю теорию.
– Знаешь, а я жалею, что с сыном не общался, – неожиданно сказал Паша. – Теперь не вернуть ничего. Единственный мой ребенок, и я его никогда не увижу.
– Это ты из-за мальчика крестьянского?
– Ага. Знаешь, да и Маринка тоже не слишком-то хорошей матерью была…
– Знаю.
Марина, дочь французского
