Детектив для попаданки (СИ) - Васина Илана

- Дорогая Карина! Одна небезызвестная Вам особа утверждает, что мой дар может Вам помочь. Давайте проверим? Для Вас и для Кати я освобдила вечер понедельника. Жду вас обоих. Ведьма Елена.

Глава 22

Карина? Ко мне впервые в новом теле обратились по настоящему имени. Остолбенело стою, вновь и вновь перечитываю пришедшие фразы. Это должна быть невероятно одаренная ведьма, раз она столь точно смогла расслышать Катю! Еще пять минут назад мне казалось, что найти такую профи нереально, почти невозможно. Неужели совсем скоро мне придется отправиться в путь-дорожку в потусторонний мир? Неужели меня выдернут из моей новой жизни также внезапно и беспардонно, как сюда затолкнули? Неожиданно за моей спиной, прямо над ухом раздается тихий баритон Акима:

- Кто тебе написал?

Поспешно стираю сообщение. Не знаю, успел ли он прочитать, что оно адресовано Карине.

- Да так... – небрежно машу рукой, - Ведьма одна написала. Договорились с ней встретиться в понедельник вечером.

- Почему сразу стерла сообщение?

- Чтобы память не засорять. А ты разве не стираешь сразу?

Он подозрительно щурится, чуть склонив голову и пытливо глядя мне в глаза.

- Не настолько же сразу! Ладно, проехали! – ворчит он недовольно. И опять его руки уверенным замком ложатся на мою талию. – Так на чем мы остановились?

На том, что Катя нашла настоящую ведьму по имени Лена, которая скоро изгонит меня в мир духов. Тело обретет прежнюю хозяйку и она примется за свои привычные, замшелые делишки: обманы, измены, игры в людей. Зачем я пытаюсь наладить отношения с Акимом, настраиваюсь на созвучное с ним существование, доказываю, что достойна его доверия, если все мои усилия закончатся плачевным фиаско? Он ведь не захочет себе обратно в жены подлую истеричку и ненасытную врунью, а она не пожелает меняться.

Все, что с таким трудом строилось между нами, зыблется на песке и грозит обрушиться в любую минуту. Весь лирический настрой от этих мыслей мигом слетает. Долги откладываются на потом. А сейчас... Что сейчас?

Кладу смартфон на стол.

- Поможешь разложить вещи в шкаф? – спрашиваю с напускным энтузиазмом. – Боюсь, они безнадежно сморщились! Завтра выйдем к завтраку в состарившихся футболках.

- Тряпки подождут, - пробует вернуться к начатому Аким, поправляя упавшую прядку мне за ухо и мое тело тут же откликается на его прикосновение сладкой дрожью. Я с ним совершенно согласна: тряпки умеют ждать! Но тут же сурово себя одергиваю: дело-то не в тряпках! Мысленно даю себе увесистого леща, соберись, мямля! Отодвигаюсь от Акима.

- Ну, если не хочешь помочь, тогда  я сама, - и начинаю неторопливо раскладывать и развешивать содержимое наших сумок. Собирались всего на пару дней, но погода в последнее время плохо слушалась прогнозов. То и дело норовил пойти дождь вместо обещанных «без осадков». Вместо относительного тепла, становилось так холодно, что без куртки на улицу не выйдешь! Поэтому на сей раз мы, особенно я, прихватили с собой широкий спектр одежды, учитывая вероятные фортели природы.

Аким устраивается на кровати и с тяжелым вздохом смотрит на мою возню. Сную то в санузел, то обратно в комнату. То к сумкам, то к шкафу. Создаю вид кипучей, сверхважной деятельности.

Заканчиваю уже за полночь. Аким лежит на спине с закрытыми глазами, подложив руку под голову. Рассеянный свет падает на его сильное тело, красиво растушевывая тени вокруг прорисованных мышц пресса, рук и груди. Была бы художником, нарисовала бы с него спящего Геракла. С трудом отметаю желание втихаря сфоткать его на смартфон. Мне бы не понравилось, если бы меня кто-то фоткал спящую без спроса. Полюбовавшись на него, выключаю свет и тихонечко заползаю на кровать – он оставил мне место у стенки. Крадусь по-кошачьи, стараюсь его не разбудить.

- Не обязательно делать вид, что ты сильно занята, - вдруг говорит он, по-прежнему с закрытыми глазами. – Сказала бы, что не готова. Или что не хочешь. Я бы понял.

И отворачивается от меня в другую сторону.

Чувствую себя полной дурой. Причем очень несчастной дурой. Здесь, рядом со мной лежит парень моей мечты, а я не могу позволить своим чувствам к нему проявиться, боюсь даже до него дотронуться. Потому что если дотронусь, я не сдержусь и... все станет только хуже и сложнее. Долго не сплю, ворочаюсь, пока в полусне, наконец, не оказываюсь в его теплых объятиях. Тогда успокоившись, словно только что получив прощение, я окончательно погружаюсь в сон.

На следующий день просыпаюсь от детской беготни за дверью, веселых криков и задорных взвизгиваний. Сквозь шторы бьет яркий солнечный свет. Похоже сегодня нам выдали  хорошую погоду. Бросаю взгляд на наручные часы – уже пол девятого. Через пол часа, кажется, начнется завтрак.

Акима в кровати нет, вместо него - помятая простынь и придавленная подушка. Глажу ладонью его следы. Постель уже остыла – значит, встал он давно. Эта неожиданная пустота рядом со мной почему-то тревожит.

Вскакиваю, умываюсь, собираю волосы в пучок. Одеваюсь в другое, самое не мятое платье. Тоже летнего, тонкого покроя, светлой расцветки, длиною в пол.

Спускаюсь на первый этаж и на фоне бегающих по холлу детей вижу, как в дом заходит Аким. С мокрыми волосами, в плавках, с полотенцем на плече – видимо, только-только в озере поплавал. Кивнув мне, поднимается наверх, а я принимаюсь играть с детьми. Сначала в прятки, но это слишком легко, поэтому переходим на догонялки. Вижу, как две уже знакомые женщины в униформе, накрывают на стол. До меня доносятся соблазнительные ароматы. Пока мы играем, аппетит усиливается, и я, то и дело поглядывая на расставленные мармиты с едой, с нетерпением предвкушаю завтрак. Вскоре к нам подходит Матвей и зычно гаркает детям:

- Так. Ну-ка шуруйте быстро наверх! Мать сказала, вы еще зубы не чистили!

Когда они убегают, мой деверь и несостоявшийся любовник подходит ко мне почти вплотную и выплевывает негромко, чеканя каждый звук:

- К моим детям теперь чтоб и на два метра не приближалась! Тварь!

Его ядовитые слова так неожиданны, что даже не успеваю сгруппироваться, внутренне подготовиться, чтобы принять удар. Становится так жгуче больно, что на глазах выступают слезы. И все же заставляю себя ответить обидчику:

- Веди себя достойно, как мужчина. Мстительность – удел слабых.

- Не тебе, суке, учить меня достоинству! И месть тут не при чем, - набычившись, заявляет он. – Неохота, чтобы такая, как ты ошивалась рядом с моими детьми и марала их в своей грязи.

- Я не грязнее, чем ты, Матвей. Мы в одной луже барахтались. Может, тогда и тебе к своим детям не подходить?

В его глазах сверкает такая злость, что я не сомневаюсь: будь мы одни, я бы снова оказалась приплюснута к стене и раздавлена им в лепешку. Но здесь и сейчас он может лишь распять меня взглядом. Тем более, к нам уже спускается Аким. Подойдя поближе, он обнимает меня за плечи, и с вызовом обращается к брату:

- Какие-то проблемы?

Нехотя бугай отходит в сторону, и я благодарно льну к мужу. Шепчу:

- Доброе утро! Я уже соскучилась.

Получаю в ответ небрежный поцелуй в висок.

Остальная часть дня протекает без эксцессов. Вполне мирно завтракаем. Гуляем с Акимом около озера. Наслаждаемся красочным видом, свежим, целительным воздухом и звенящим пением птиц.

К нам то и дело подбегают Варя и Витя, вовлекая в игру. Не гнать же от себя детей в угоду их папе! Аким учит их бросать камешки по водной глади, чтобы долго подпрыгивали, строить домики из веток - время течет легким, безмятежным ручьем, пока из дома не выходит Матвей.

Он намеренно всех сторонится. Засунув руки в карманы штанов, так внимательно таращится в воду, будто читает там бестселлер. Вижу, как к нему подходит то Алена, то Вера - они волнуются, недоумевают: почему тот держится особняком в такой особенный, светлый день, почему угрюмо глядит исподлобья на окружающих. Но разговор с ним ни у кого не клеится. До меня долетают его дежурные отмазки: «все нормально», «просто устал», «завал на работе». Он сейчас закрыт для общения, еще бы! В том, что у него лежит на душе, можно признаваться лишь психиатру или священнику.