Медвежья кровь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)"

— По запаху. Он у вас очень похож.

Сомневаться в нюхе медведя не было ни одного шанса!

Он был идеален и совершенен, а значит, ошибки быть не могло.

Но первое, отчего заколотилось мое сердце, выдавая с потрохами, была вовсе не радость от скорой встречи с самым близким человеком на свете.

А то, что времени для моральной подготовки к близости с медведем оставалось меньше, чем я предполагала.

Черт!

— Не поможешь мне с этой чертовой дверью?

— Конечно! — очнулась я от собственных мыслей, от которых уже сейчас руки становились холодными, стараясь всячески отогнать их, потому что на данный момент нужно было скрыть все следы присутствия медведя в доме. И выглядеть как обычно, чтобы сохранить жизнь и нормальное психическое состояние мамы, оставив ее в неведении относительно существования таких, как медведь.

Было неожиданно, что он сам вызвался быстро приколотить дверь на место и снизить риск самого резонного из вопросов — КАК такое могло случиться,— потому что логичного ответа я бы дать не смогла.

— Точно не хочешь нас познакомить? — криво и задорно улыбнулся медведь, когда с горем пополам мы все-таки смогли сделать так, чтобы дверь выглядела как прежде, хоть и открывалась с большим трудом. — Ей все равно уже поведали последние слухи о том, что у ее дочери нарисовался муж.

Черт, черт, че-е-ерт!

Я взвыла вслух, слыша смех наглого медведя и от души заехав ему полотенцем по торсу, только легче от этого вовсе не стало.

— Что скажешь ей на этот счет?

— Придумаю что-нибудь! Главное, ты сам не показывайся ей на глаза!

Оставалось надеяться только на то, что благоразумие медведя возьмет верх, как происходило до этого, и он будет вести себя прилежно и очень тихо. В лесу!

— Я буду приносить тебе еду в лес, — попыталась я сгладить собственные слова, на что медведь только изогнул бровь, явно давая понять, что без моей еды ему будет даже лучше. — Захвати с собой аптечку, я буду выходить утром, пока мама не проснется, и делать тебе перевязки.

— Переживаешь за меня… — он не спрашивал. Говорил. Потому что знал наверняка, что я чувствовала, даже если я сама этого толком не понимала.

Но я отступила назад, когда он встал рядом слишком близко, нависая и буквально заглядывая в лицо.

— Не переживаю. Почему-то уверена, что в лесу тебе будет куда уютнее, чем в доме, — пробормотала я, застывая неловко и скованно, потому что медведь усмехнулся, не пытаясь переубедить меня, и склонился ниже, вдруг выдыхая своим мурчаще-бархатным голосом:

— Поцелуй меня. На прощание.

— Ну знаешь!.. Это уже чересчур! Какое прощание, если мы утром увид…

Меня оглушило и расплющило от неожиданности, когда медведь сделал это сам, не дожидаясь даже того, что я договорю!

Он просто опустил голову и прижался к моим губам своими, не пытаясь, к счастью, коснуться при этом еще и руками.

Потому что даже этого прикосновения хватило, чтобы меня тряхнуло.

И вовсе не от восторга.

Я просто шарахнулась назад, едва не завалившись на стену, а медведь сдержанно выдохнул, потому что рассчитывал не на такую реакцию, а теперь видел наверняка, что я не преувеличивала, когда говорила, что он буквально убьет меня своей близостью. Не физически. Морально.

— Мама уже близко, — проговорил он сдержанно, но довольно спокойно и просто вышел из дома, не сказав больше ничего.

***************************

Терпение и выдержка не относились к моим сильным качествам.

Я в принципе не знал, что они у меня есть, пока не столкнулся с этой гребаной ситуацией.

Немыслимее пары, чем мы, просто невозможно было представить.

Девочка, которая боится секса и мужчин.

И нечеловек, который от секса дуреет настолько, что способен убить и лишь потом опомниться.

Проще было убить ее...сделать это максимально быстро, чтобы не причинять боли. Подкрасться, чтобы она не испытывала страха.

Я, честно говоря, думал об этом некоторое время назад.

Даже прикидывал возможные варианты, потому что считал, что это будет куда гуманнее, чем заставлять ее делать то, отчего девчонку воротит всем ее существом.

Ходил вокруг ее дома кругами и как никогда ощущал себя хищником, место которому только в лесу, вдали от людей.

Прислушивался к ее эмоциям, в которых ощущал себя.

А ведь она действительно рассуждала о том, сможет ли переступить через себя…и понимала, что ничего не получится.

И я понимал.

Ощущал до нервной дрожи и понимал еще и то, что сам не смогу сдержаться.

Потому что хотел ее. Очень.

С той неистовой темной жаждой, которую способны испытывать только звери.

Она была моей добычей.

Той хрупкой невинной ланью, чьи огромные глаза так пленяют и завораживают.

Я врос в нее за эти дни.

Забрался ей под кожу.

Научился дышать ее эмоциями, отгоняя от себя все лишнее и сводящее с ума теми черными пятнами в моей голове, где я едва ли мог найти что-то хорошее.

Я цеплялся за нее, впервые познав то, с чем еще никогда не сталкивался, — тепло.

Искренность, которая была чужда людям.

Иля боялась меня, содрогалась всем телом от любого, даже самого мимолетного прикосновения.

Но она никогда не врала.

Она была искренна в каждом проявлении своих тонких и таких хрупких эмоций.

И этим заставила метаться в сомнении и искать выход из ситуации, в которую я попал, изначально думая, что все будет просто и кроваво. Как было всегда.

Я многое не помнил о себе, отчего в груди была дыра, а в мыслях полное месиво, но знал наверняка только одно: я никогда не был хорошим.

Никогда не был терпимым.

Я убивал. Много. Жестоко.

Убивал даже себе подобных. Без сожаления и оглядки.

Никогда не пытался никого понять и хотя бы задуматься над тем, был ли иной шанс для всех этих несчастных.

И вот я стоял и впервые понимал, что не хочу идти этой кровавой тропой.

Впервые я хотел поступить не как всегда.

Не так, как было проще.

Я отпустил себя и позволил дать один шанс в тот день, когда вышел из леса, услышав выстрел, и неожиданно понял, что девчонка рада видеть меня.

Действительно рада.

Нет, ее страх и скованность никуда не делись, но, когда ее сердце застучало чаще, а тело обдало жаром при виде меня, сомнения растаяли в этом жаре, показав мне путь, по которому я хочу пройти.

Я хотел, чтобы она была моя!

Чтобы стала женой зверя, потому что, несмотря на свой страх, она принимала меня таким, каким я был. Истинным. Без попытки сделать из меня человека.

И теперь нам предстояла долгая и мучительная дорога, времени на которую почти не оставалось.

В этой ситуации радовало только одно: Иля действительно смирилась и приняла эту мысль, принимая с благодарностью мои попытки приблизиться к ней, делая это максимально аккуратно.

Она не подозревала, насколько тяжело это давалось и мне — не причинить боль, не испугать ее сильнее, не схватить и вжать в себя, чтобы она ощутила сполна хищную страсть и мою звериную натуру.

Я пытался приучить ее к себе, подкрадываясь и завораживая.

Но и сам себя ломал, уча насильно выдержке и силе воли, чтобы не касаться так, как хотелось мне самому: до синяков и ссадин на ее теле, до дрожи в кончиках пальцев, когда сложно понять, тебе больно или приятно.

Хищник во мне рычал и рвался на свободу, разрывая в клочья выдержку и мои добрые намерения сделать все как нужно.

— Это сложнее, чем я думал, — рыкнул я себе под нос, растягиваясь на траве, чьи краски уже наверняка пожухли и ушли вместе с летом, оставляя лишь сухую подстилку, на которой, впрочем, мне было куда удобнее лежать, чем в доме на чистом постельном белье.

Я не ушел далеко.

Просто не смог это сделать, всем существом оставаясь рядом с ней, чтобы ощутить ее радость от встречи с матерью.

Ее эмоции были настолько сочными, что порой я забывал, что Иля сама человек.