Громова дубрава (СИ) - Богатикова Ольга Юрьевна

— Ты — мерзкая наглая девчонка, — холодно процедила женщина. — О каком нейтралитете ты говоришь? Люди загнали мой народ под землю. Нам, как кротам, приходится жить в вечном мраке! Если бы не эта проклятая грань, мы бы показали, кто здесь настоящие хозяева!

— Это вряд ли, — усмехнулся Антоний. — Раньше люди могли поспорить с вами лишь при помощи магии, теперь снести эльфу голову может любой крестьянин — наши серебряные мечи позволяют сделать это в мгновение ока. Возможно, несколько столетий назад вы были самыми могущественными существами этого мира, однако теперь это не так. Конечно, эльфы могут проверить, насколько люди стали сильнее. У нас для этого есть тысячи бойцов. А у вас?

Взгляд королевы стал задумчивым.

— Наш подземный город неприступен, — сказала она. — Всех, кто приблизится к его границе, ждет мгновенная смерть. Хотите меня запугать? Не выйдет. Я давно живу на этом свете, и знаю мощь своих подданных. В какие бы условия нас не поставила жизнь, мы останемся великим народом. Ни в скотов, ни в рабов вам нас не превратить. Считаете, мы должны испугаться вашего оружия? Напрасно. Когда мы выберемся из-за контура, на нашей стороне будут все силы природы. Смерть Никодима — досадная случайность. Он умер от удара в спину, в прямом бою ни один из вас не выстоял бы против него и пары минут!

Ее точеные губы исказила презрительная усмешка. Я же смотрела на холодно-равнодушную маску прекрасного лица, выплевывавшую хлесткие слова, и со всей ясностью осознавала: атаки не будет. Королева пришла сюда вовсе не для того, чтобы разрушить границу, и покарать смертных, убивших ее приближенного. Контур по-прежнему силен, и эльфам с ним не совладать. Право, стала бы эта красивая древняя женщина опускаться до разговора со своими тюремщиками, если бы у нее появился хотя бы крохотный шанс вырваться на свободу? Нет, и тысячу раз нет.

Между тем, никак не отреагировать на смерть Никодима королева не могла. Быть может, она пришла сюда, чтобы высказать мне свое недовольство и обсудить дальнейшее взаимодействие (хотя, что тут можно обсуждать?), или ее величество просто любит дышать воздухом конкретно в это время суток, и наша встреча — всего лишь совпадение? Впрочем, это уже не важно.

То, что Никодиму удалось выбрать нужный момент и пересечь волшебную черту, говорит лишь о моем собственном проколе — если бы я не испугалась и не поддалась глупым предубеждениям, этого не случилось бы вовсе. А еще о том, что один в поле все-таки не воин. Мне предстоит не раз поблагодарить небо за то, что оно прислало в наш город Антония. Не приди он сегодня мне на помощь, многовековой труд семьи Лилей пошел бы насмарку.

Делай выводы, Вилена.

— Мы говорим не о том, — сказала королеве. — Есть ли смысл обсуждать то, что стало прахом и теперь не имеет смысла? Я повторяю: сюда едут инквизиторы, и мне не известна цель их визита. О том, что эльфы не обрадуются, если они попытаются проникнуть в подземный город, я им, конечно, расскажу. Но и вы постарайтесь быть благоразумными. Мы не выпустим вас, ваше величество. Контур останется на этом месте, и я по-прежнему намереваюсь следить за тем, чтобы он оставался целым. Я понимаю ваши попытки вырваться из заточения, но потворствовать им не стану и всегда буду на чеку.

Королева молчала. Я окинула взглядом контур. Он был в порядке и по-прежнему накрывал поляну плотным прозрачным куполом.

— До встречи, ваше величество.

Я потянула Антония за рукав. Тот кивнул эльфийке и пошел вслед за мной по тропинке.

— И это все? — спросил он, когда поляна скрылась за деревьями. — Мы просто пошипели друг на друга и разошлись?

— А вам хотелось бы сразиться с полчищем светловолосых монстров? — усмехнулась я.

— Я был к этому готов, — пожал плечами инквизитор. — Да и сейчас тоже. Почему мы ушли, Вилена?

— Потому что королева не опасна. По крайней мере, пока. Знаете, Антоний, я всегда очень боялась эльфов. Мама с детства водила меня в лес, показывала контур, объясняла суть своей работы.

Я смотрела в их ненавидящие глаза, чувствовала исходящее от них зловоние и с ужасом ждала того дня, когда останусь с этими существами один на один. Теперь же я вижу: годы заточения не прошли для светлого народа даром. Эльфы ослабли, Антоний. Не удивлюсь, если многие из них смирились со своей судьбой и нашли в подземной жизни определенные преимущества. Мама рассказывала, что первые сто пятьдесят лет после заточения, они постоянно пытались разрушить контур. Сочиняли новые заклинания, объединяли силы, пытались договориться с охраняющей их ведьмой… А потом перестали. Мы думали, эльфы затаились и готовят особенно серьезную и страшную диверсию. Но это не так. Судя по всему, они просто живут новой жизнью. Правда, среди них есть бунтари, которые все еще надеются вернуться обратно.

— Вроде Никодима?

— Да. Его каверза почти удалась, и это стало мне хорошим уроком. Вы видели королеву, Антоний. Эта гордая женщина может говорить, что угодно, однако она не способна причинить вред ни нам, ни контуру. Сегодня я наконец-то это поняла.

— Вы больше не боитесь.

— Не боюсь, — кивнула я. — И готова продолжать семейное дело. Но от помощи инквизиции не откажусь. Эльфы — не безобидные барашки. Мы не знаем, что произойдет завтра, через месяц, год или десятилетие. Не знаем, когда появится новый Никодим, и что он сумеет придумать. Мне нужна помощь, Антоний. И я буду просить ее у вас и ваших братьев.

— Вам следовало попросить ее раньше, — серьезно ответил мужчина. — Тогда можно было бы избежать многих неприятностей. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Завтра, когда прибудет отряд, мы все хорошенько обсудим и решим, что делать дальше.

Церковники приехали в Форст с первыми лучами солнца. Дабы не плодить ненужных разговоров, они пустили своих коней в объезд, однако все равно были замечены, а потому к обеду о том, что к аптекарям Лилей приехали десять суровых мужчин в черных сутанах, судачил весь город.

Чем бабушка и отец Стефан объяснили массовое нашествие инквизиторов, я так и не узнала — сначала было не до того, потом — не интересно.

Мы встретили гостей у калитки и сразу же повели в лес. По пути Антоний кратко рассказал о произошедших событиях, а также о разговоре с эльфийской королевой и моих соображениях по поводу возможной опасности, которую таит в себе зеленый холм.

Эльфы навстречу к инквизиторам, конечно, не вышли. Те тоже не слишком горели желанием знакомиться с ними лично, поэтому просто расставили по периметру поляны какие-то странные предметы и несколько минут за ними наблюдали. После этого один из церковников подошел ко мне и велел подержать в руках небольшой стеклянный шар, наполненный странным белесым дымом. Тот оказался скользким и неожиданно тяжелым. Впрочем, инквизитор почти сразу забрал его обратно — с улыбкой и явным удовлетворением.

Антоний потом объяснил: по цвету дыма можно определить, занимается ли человек запретной ворожбой. Попадая в руки к темному колдуну, шар из белого становится серым или коричневым.

Вернувшись с поляны, церковники попросили нас с бабушкой подробно и обстоятельно рассказать о встречах с обитателями проклятой поляны и вообще все, что с ними связано. Разговор затянулся до обеда. В какой-то момент к нему присоединился отец Стефан, явившийся к нам сразу после утренней службы.

Антоний был прав: его братья оказались умными рассудительными людьми, которые стремились разобраться в возникшей ситуации, оставаясь при этом вежливыми — насколько это было возможно для людей, узнавших об опасных существах, живущих у них под носом.

Я слышала, как один из мужчин сказал Антонию, что после их возвращения в столицу, в инквизиторском управлении состоится большая проверка. В ходе нее будут подняты старые письма священников Форста, а также отчеты инспекционной группы, проверявшей Громову дубраву и не отыскавшей в ней ничего интересного.

Церковники пробыли в городе трое суток. После разговора об эльфах нас с бабушкой они не трогали, и большую часть времени проводили в лесу. В итоге в четырех точках поляны оказались зарыты шары, похожие на тот, что давал мне в руки один из братьев — те самые артефакты, призванные сделать защитный контур еще надежнее.