Прости, я тебя не ждал - 2 (СИ) - Данлеви Мальва

– Ас, нечестно играешь.

– Пофиг. На войне все средства хороши! – грустно выдал я.

– Да уж, с тобой не поспоришь. Затянулись военные действия у вас. Честно, не думал, что Равана окажется такой мстительной особой. И спасибо, что ты не обозлился на меня, за то, что я поступил так, как поступил. Ты должен был понимать, что ее жажда мести должна была быть удовлетворена. Драконица, что с нее взять?

Я же только усмехнулся, покачал головой, а потом, скорее уже сам себе, пробормотал:

– Может быть, такому засранцу как я именно такая и была нужна, м-м-м? Карма, мать его ети! Зато, посмотри как меня проняло. 

Глава 36

Утро четверга. Стандартное заседание Ра и от меня ни одного знака внимания. Да, я пытался хоть как-то усыпить ее бдительность, может даже показать, что успокоился и вообще больше не заинтересован в нашем совместном и безоблачном будущем. Никаких кактусов и букетов, никаких гляделок в ее сторону, только четко и по делу о своих делах.

Уж не знаю, как она отреагировала на мое такое поведение, но надежды у меня были самые радужные, из разряда тех, где бы Равана с сомнением поглядывала бы в мою сторону и злилась, что я больше не валяюсь у нее в ногах.

Потому что я, реально, не планировал больше этого делать. Все, хватит. Настрадались оба. Ведь тем, что она об меня и дальше будет ноги вытирать, мы делу не поможем. И да, я планировал ее отбить у Аарона-Золотое-Крылышко и плевать мне было на то, что она за пеленой обид забыла о том, как идеально мы подходим друг к другу, как нереально хорошо нам было вместе и о том, что нам для счастья только и нужно-то – просто быть рядом.

Стандартная утренняя летучка подошла к концу, и я стремительно покинул кабинет. Сейчас мне на руку работали только волшебный фарт и воля случая, на остальное же я уже больше и не надеялся.

И дело выгорело! Все покинули помещение, кроме нее. Даже Кай вышел на своих двоих, подмигивая мне и качая головой. Видимо, забыл уже Архонт, как брал измором свою Шаю на Элео. Да уж. Я выждал еще минуту, вздохнул и все же толкнул дверь, снова входя в зал заседаний.

Она сидела на своем месте и задумчиво крутила в руках маленький кактус с красным цветочком на макушке. Моя смелая, храбрая девочка! Моя любимая злюка!

При моем появлении она тут же вскинула свои синие как небо глаза, и я увидел в них столько боли и отчаяния, сколько никогда в своей жизни не испытал. Она до сих пор страдала и, совершенно точно, ненавидела меня. Но я, упертый баран, не дам ей больше закрывать передо мной все двери и сжигать мосты. По хрену! Мы построим все заново, с нуля и только вместе. Жизнь у меня долгая, лет сто пятьдесят, а то и все двести я точно проживу, так что времени у меня на все хватит.

Я подошел к ней вплотную, так, что нас разделяла, только крышка ее рабочего стола и остановился. Она же не поднимала на меня глаз, а только вздохнула и продолжала крутить в своих руках несчастный кактус. Я не знал, что именно должен был ей сейчас сказать, лучше бы просто смотреть и смотреть на нее вечность, потому что любимая и потому, что она рядом.

Я оперся руками о стол и стал гипнотизировать взглядом ее макушку.

– Я скучал по тебе, малышка.

Тишина. Только пальчики немного подрагивают, да голова склонилась еще ниже, отгораживаясь от меня невидимым панцирем.

– Если ты позволишь, я бы рассказал тебе о себе все, о том, как я влюбился в тебя, о том, каким был дураком и о том, что я не представляю жизни без тебя.

После этих слов я медленно, чтобы не спугнуть свою затихшую добычу, двинулся вокруг стола и встал у нее за спиной. Близко. Очень близко. Мои руки точно также уперлись в крышку стола с двух сторон от нее, только уже не в позволительной от близости.

Меня форменно повело и закоротило, сердце в груди едва не выпрыгивало, а руки так и чесались схватить ее и бежать на край света, чтобы любить и боготворить. Но мне пришлось усмирить свои порывы какой-то нечеловеческой силой воли. Получилось, но плохо. Я все же склонился к ее макушке и полной грудью вздохнул аромат своей женщины. Это не описать! Она пахла раем!

И вот я уже забываю, что хотел сказать. Какие нахрен могут быть слова, если она наконец-то рядом, и я почти растворился в ее близости?

Я накрываю ее руки своими и со всей силы прижимаю к себе. Мои мозги окончательно вылетели из черепной коробки, и я уже не способен анализировать свои действия. Я только слышу свой сдавленный стон наслаждения, когда поднимаю ее со стула и прикасаюсь губами к ее шее. Сладкая, как сам грех и желанная, как никто. Моя Равана! Мой яд и мое проклятье!

Я пытаюсь не спешить, но у меня ни черта не выходит. Пальцы уже переплелись с ее пальцами, губы скользят по ее шее, вверх, туда, где уже ждут меня ее приоткрытые губы. Святой Космос, это мечта! Я стараюсь не думать о том, что в штанах у меня давно уже все колом. В топку все! Сейчас мне просто хочется держать ее в своих руках, большего мое долбанное глупое сердце просто не выдержит. Слишком большая доза персонального наркотика в кровь! Передоз? Да хоть бы!

– Я люблю тебя, Равана, – выдыхаю я и пытаюсь все-таки поцеловать ее, но она отворачивает голову.

Хорошо-хорошо! Шея тоже сгодится! Все сгодится, только не убегай больше от меня! И я опять провожу языком по нежной коже шеи, прикусываю мочку ужа и щекочу ее языком, до тех пор, пока меня не останавливает ее голос.

Черт! Сначала я даже не понял, о чем это она, а когда понял, сам захотел себя убить. Святой Космос, каким же мудаком я раньше был!

– И куда мне ее деть? – я понимаю, что она озвучивает вопрос Молоха в ту памятную треклятую ночь.

Черт возьми! Я не хочу, чтобы она продолжала, но мои желания ничтожны по сравнению с ее обидой и болью.

– Да насрать! Куда хочешь, главное, чтобы ни ты, ни я, в случае чего, ничего об этом не знали и были чисты в этом плане, – те мои слова, озвученные ее, бьют меня наотмашь хлестко, отрезвляя и давая понять, что она все помнит и ничего не забыла, – ну как, Морт, я ничего не напутала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И я пытаюсь еще сильнее прижать ее к себе, но она молниеносно вырывается из моего захвата и отскакивает от меня на добрых несколько метров. И в глазах ее слезы, причиной которых есть только я один.

– Больше никогда, Ас, я прошу тебя! К чему все эти обжимания? Что они могут дать, если они не нужны мне?

– Равана, – я одергиваю ее слишком напористо, слишком эмоционально.

– Ненавижу тебя! И себя, что когда-то решила посмотреть в твою сторону! – эти слова она мне уже кричала, убегая из зала, и я, отчего-то, был рад, что пробил ее зубодробильную броню равнодушия и показного безразличия.

Нет, любимая, никаких тебе золотых крылышек не светит, только один очень плохой, в прошлом, но вставший на путь истинный, в настоящем, демон смерти Ассатан Иво Эребус Морт.

***

В пятницу же нам с Раваной не дали учинить очередной раунд по выяснению отношений, ибо Каин Аттер-Нуаро попросил задержаться. Я уж было подумал, что нас отругают за непристойное поведение на рабочем месте, как провинившихся юнцов, но нет.

– Равана, я хотел бы задать тебе несколько вопросов. Прошу тебя, хорошо над ними подумать и дать ответы, – начал Архонт без вступления, как только мы остались одни.

– Я слушаю, – равнодушно пожала плечами моя зазноба.

– Считаешь ли ты, что Ассатан Морт понес достойное наказание за свое преступление?

Сказать, что я обалдел – ничего не сказать, но весь обратился в слух, боясь пошевелиться, спугнуть ее или чем-то вызвать недовольство.

– Я уже отвечала на этот вопрос, – голос сух и бесцветен.

– И все же?

– Я не имею претензий к правосудию Истинного Космоса, Кай.

– Хорошо. Спасибо тебе за честность, Равана. Но я хотел бы узнать, насколько ты хотела бы, чтобы продлилось лишение твоего обидчика силы?

В зале воцарилась гробовая тишина, но ненадолго. Моя любимая наконец-то взглянула на меня и проговорила: