Ночь со зверем (СИ) - Владимирова Анна

И ни слова мне. Осмотрел ребенка со всей тщательностью, а тот даже ни пикнул, настороженно позволяя мужчине все, только казался немного разочарованным. Не того мужчину ожидал?

Я не могла игнорировать смену настроения сына, которая совпала со случайным близким контактом с его отцом. Похоже, сильно переоценила свои силы.

— После чего началось? — перевел на меня внимательный взгляд доктор. — Раньше не было?

— Нет, — пришибленно мотнула головой, ожидая возмездия за ложь. Но он не спешил. — После того как мы сегодня сидели с Эйданом. И Рон… — Я осторожно взглянула в глаза оборотня. — Его зовут так же, как и вас. В общем, Рон таскал Эйдана за волосы, пока я была занята его спасением…

— А Эйдан, я так понимаю, папа…

Я кивнула, тяжело сглатывая.

— Нормально все с вашим Роном, — он улыбнулся, переводя взгляд на малыша. Тот изучал незнакомца, хмуря темные бровки. — Просто, Айвори… У нас все сложнее с детьми. Ребенку-полукровке нужны оба родителя. Ваш малыш стремится заполнить пустоту интуитивно, потому что это вопрос его выживания. Он знает, что папа был. А теперь, когда папа нашелся — а ваш Рон точно знает, кто его отец, — ребенку сложно понять, почему вы предпочитаете пустоту… — Он перевел на меня взгляд, делая паузу, чтобы облегчить усвоение информации. — Рон знает, что оставаться без папы очень опасно. Он просто впервые не уверен в том, что вы — надежная опора для него.

Я прикрыла дрожащие губы ладонью и шмыгнула носом.

— Вы ему расскажете…

— Это не мое дело, — перебил он меня, поднимаясь и убирая стетоскоп.

Я опешила.

— Но я думала, что вы… — поднялась на дрожащие ноги.

— Я поставил вам диагноз. А дальше — дело за вами. Как и в любой ситуации, требующей взрослых решений. Решайте. У вас есть мой номер?

Я ошалело мотнула головой. На что доктор, написав номер на стикере, оставил его на столике:

— Звоните в любое время дня и ночи.

— Спасибо, — прохрипела ему вслед.

Сказать, что меня ошарашило и подкосило — ничего не сказать. Неужели он не скажет Эйдану? А если так, то разделит со мной ложь и будет нести ответственность.

Малыш всхлипнул особенно обижено, скривил губки и расплакался, но на этот раз все же взял грудь и принялся есть, всхлипывая. А я продолжила расхаживать с ним туда-сюда, оглушенная «диагнозом», уговаривая себя перестать паниковать. Я готова нести ответственность, если бы доктор сказал Эйдану. Но… я ведь не единственная мать-одиночка среди тех, кто родил от оборотня? Ну наверняка же есть и другие… Только в сети не найдешь форум для мамочек-одиночек с детьми-оборотнями, и информации о таких тонкостях нет. Власти Смиртона всячески способствовали тому, чтобы территория оборотней оставалась неизведанной и не манила романтических дурочек. А вот ужасов было предостаточно… И ведь я думала, что готова к ним. Но оказалось, что нет.

— Я согласен с Айвори, его надо в больницу, — поднял истерику Уилл, когда в комнату вернулся Рон.

Я сидел на кровати и смотрел в окно. Эмоции друга не мешали — я будто выпал из реальности, уйдя в себя. Четкое осознание причин и следствий прибило меня к земле. А понимание, что могу вообще не успеть ничего изменить, парализовало.

— Сейчас посмотрим, — отстраненно заметил Рон.

Я перевел на него взгляд, следя за тем, как открывает чемодан и достает стетоскоп. Он не смотрел на меня. Да и там, куда смотрел, ничего не видел.

— Что-то с ребенком? — я отвел взгляд, чтобы не нервировать.

Но вероятность того, что у малыша Айвори проблемы, неожиданно надавила на грудь тревогой. Казалось, прошла вечность, прежде чем доктор облегчил мою участь:

— Все нормально. — Его голос прозвучал напряженно.

— Что не так? — пытливо глянул на него.

— Возможно, аллергия, — нахмурился он. — Взял анализы, посмотрим…

— Аллергия?

— Да, — и он шагнул ко мне. — Дети людей сейчас через одного страдают… Давай поднимай футболку и дыши.

— Уилл, выйди, — приказал я. Тот зыркнул на меня недовольно, но послушно покинул комнату. А я посмотрел на Рона: — Не стоит. Это не твоя область.

Рон потер подбородок, опираясь на стол:

— А чья?

— Это связано с тем, что я оборачиваться не могу.

— Думаешь, последствия заключения?

— Может быть, да, а может, и нет.

Мы помолчали некоторое время, прежде чем он тихо заговорил:

— Как начался приступ? Что ты делал?

— Какая разница…

— Просто ответь, — с нажимом потребовал он.

Я вздохнул:

— Пялился на Айвори и ребенка через окно.

— И что думал?

Я усмехнулся:

— Не стоит тебе меня так хорошо знать…

— Я врач, — возразил Рон спокойно. — Не использую твои диагнозы против тебя. Мне надо знать, ты же понимаешь.

— Думал, что надо оставить ее в покое.

— Понятно. — Он оттолкнулся от стола и повернулся к чемоданчику: — Думаю, ты прав. Это — не моя область. Единственное, надеюсь, тебе объяснили, что мыслей, подобных той, которая тебя привела к гипоксии, держать в голове больше не стоит.

— Я думал, у нас свобода мысли, — огрызнулся.

— Твои мысли ведут тебя не туда, и ты сам прекрасно это знаешь. Думал бы по-другому, не было бы сопротивления…

— Не знал, что ты психиатр, — нахмурился я, отводя взгляд.

— Нет. Но самый верный способ облегчения симптомов — их принятие. Это работает. Сопротивление вызывает противодействие. Невозможно пробовать себя на прочность бесконечно.

Он подхватил чемодан.

— Когда о ребенке будет информация, дай знать, пожалуйста, — догнал его просьбой в дверях.

Рон кивнул и вышел.

— Что, не в больницу? — послышалось возмущенное из гостиной.

Я медленно поднялся, прислушиваясь к себе. Где-то в теле что-то дрожало, остро реагируя на мое настроение и намерения. Казалось, сделай я шаг отсюда — умру на пороге. Но стоило подумать о девушке… и ребенке… все стихало. Мне хотелось к Айвори. Подняться к ней, приблизиться… Ей ведь там одной страшно. Впервые не только из-за меня. Она переживает за ына.

Смутное беспокойство дернуло и собственные нервы. Вариант, при котором с ее ребенком может что-то случится, я не рассматривал, и теперь был удивлен обнаружить, что мне не все равно. Я хочу быть там, с ней…

Я снова чувствовал. Так остро, будто мне отбило нюх прежде, но теперь он восстанавливался. И лечение было в Айвори.

Я вышел в гостиную и прислушался. Вот они — шаги навстречу, и казалось, что мне больше не страшно натворить непоправимого. Только стоило представить, что увижу ребенка, внутренности снова окатило адреналином, а в глазах потемнело. Рано? Я сглотнул вязкую слюну и вернулся в спальню.

Почему при любом раскладе я чувствовал себя идиотом? Либо тем, кто думает, что примет чужого детеныша. Либо тем, кто считает, что выживет, несмотря ни на что.

Мобильный вдруг зажужжал, и я дал себе передышку. Среди прочих пропущенных снова был входящий от Сезара, а еще сообщение. Не думая, я развернул его на весь экран и даже не сразу понял суть. Хотя пора привыкнуть, что Грант никогда не дергает по мелочи.

«Я знаю, где твой дом».

Я раздраженно надавил на вызов.

— Грант.

— Я слушаю, ты звонил.

— Я написал уже.

— Что ты хочешь? — прорычал, резко поднимаясь.

— Я уже говорил. Помочь.

— Я не просил.

Он помолчал, злясь. Я слышал, как дышит все чаще.

— Я заеду за тобой через два часа, — процедил. — Захочешь увидеть свой дом, о котором не помнишь — поедешь со мной. Уговаривать не буду, предлагать снова — тоже.

И он отбил звонок.

Я сидела у кровати и смотрела на спящего Рона. Он, наконец, успокоился, но у меня в душе все замирало. Надо будет сказать Эйдану правду… Если от этого зависит здоровье и спокойствие Рона, то уже неважно, что между нами. Нет, я могла бы и дальше биться головой в бетонную стену и доказывать миру, что смогу. Но какой ценой? Если я не могу сама полноценно воспитать малыша без папы… то надо как-то с папой все же договориться.