Полжизни для тебя (СИ) - Король Анастасия Сергеевна "Ева Король"

Ари методично открывал и закрывал каждую ссылку. Все было каким-то бредом.

Он остановился на десятой странице и, вздохнув, потер глаза. Сегодня был очень долгий день.

Подведя курсор к поисковой строке, он напечатал: “дарить часы жизни другому человеку”.

И вновь высветилось совершенно не то: “Почему нельзя дарить часы другому человеку”.

Ари убрал слово “часы”.

Появились статьи. Юноша прильнул к экрану. Он открывал ссылки и встречал множество свидетельств добровольной передачи жизни умирающему человеку.

В исторической хронике “Сокровенное сказание Монголов” было сказано, что сын Чингисхана Огодай-хан заболел болезнью и шаман, осмотрев его, сказал, что он вылечится, если кто-то из родных по доброй воле примет болезнь и смерть за него. Тогда его младший брат Толуй согласился это сделать. Он выпил заговоренную воду. Огодай-хан выздоровел, но, все же, Толуй не умер.

Может, он отдал несколько лет своей жизни?

Серафим Саровский, чудотворец. За время своей практики он пытался исцелить Михаила Васильевича Мантурова. Осмотрев его, он попросил привести сестру Манурова. Она пришла, и он сказал, что Михаилу Васильевичу еще предстоит много сделать в мире живых и предложил его сестре умереть вместо Манурова. Сестра согласилась и, придя домой, слегла с болезнью. Она так и не вылечилась и умерла. Мануров же исцелился.

Как оказалось, легенды о передачи жизни пронизывали историю человечества.

Но нигде не было упоминания о человеке, что предлагал это сделать. Кто же был он? Он… оно? Был ли он материальным? Ари вскинул руку и положил ее на плечо, на которое старик опирался в первую их встречу…

Мог быть он дьяволом, или это был какой-нибудь ангел смерти,… или Ари спятил? Такую вероятность юноша тоже не отметал, ведь все это просто не укладывалось в голове. Он отдал месяц и неделю отведенной ему жизни Кире. И месяц как процент за услуги.

Ари все прислушивался к себе, но ничего не изменилось.

Тот, кого встретил Ари, может быть демоном? Одним из богов? Или Бог?

И вдруг все внутри сжалось, разболелся желудок, когда он подумал о том, что будет, когда истечет месяц. Он собственной рукой мог оборвать жизнь Киры или дать ей возможность жить дальше. И ему стало страшно, ведь это означало, что он стал ответственным за жизнь Киры, и он осознал, что когда-нибудь у него встанет вопрос о том, чтобы убить её! Он собственными руками должен будет лишить её жизни?

Ари опустил глаза на экран, на котором была изображена хищная морда чудовища, то ли человека, то ли буйвола. Морда его плотоядно оскаливалась и была так похожа на улыбку того существа, что встретил Ари.

Артур сглотнул и резко захлопнул крышку ноутбука. Ему вновь показалось, что за ним следят. Он подошел к окнам и опустил жалюзи.

Эйфория о того, что ему удалось спасти Киру, прошла.

Он боялся идти к Кире. Ари мог к ней приехать, но он боялся увидеть её. Юношу оглушил какой-то животный ужас перед мистическим, страшным и неизвестным на столько, что само нутро кричало: держись подальше от всего этого.

Ари заставил себя лечь в кровать и закрыть глаза. Он долго лежал без сна, не имея шанса заткнуть свои мысли, а после его преследовали кошмары.

Только в фильмах все такие смелые, легко отдающие свою жизнь за другого, но в жизни… Ари был в ужасе.

Возможно, он уже тогда знал, что ни за что на свете не сможет дать умереть Кире, зная, что может спасти ее.

***

Доктор отодвинулся и покачал головой. Он не верил ни глазам, ни ушам. Он вновь приложил стетоскоп к спине Киры и в который раз прислушался.

Ничего необычного.

Это было странно. Точнее не так – это было невозможно. Она выглядела совершенно здоровой. Её легкие функционировали правильно. Она больше не кашляла кровью, боли не было ни при полном вдохе, да и вообще не было!

С учетом, что она ночью была при смерти. И это было уже второй раз. Да и выглядела она совершенно здоровой. Синюшность прошла, на щеках и губах алел румянец. Она даже вес набрала за последнюю неделю!

Но все же, её КТ светилось от рака и метастаз как елочная гирлянда. За все время своей практики доктор не видел такого. Бывали случаи, что до последнего человек не знал о раке. Человеку становилось плохо, и он в несколько дней сгорал. И эта была ситуация Киры. С той болью, на которую уже не действовали обезболивающие препараты, долго не жили и тем более не воскресали.

– Ну что, док? – Леонид Леопольдович вздрогнул от насмешливого голоса пациентки. – Я умираю, или обо мне на небе забыли?

Доктор растеряно поднял взгляд на родителей Киры, которые с надеждой смотрели на него.

– Я думаю надо начинать химию в срочном порядке. Пока есть хоть какие-то шансы…

Кира закатила глаза и спустила футболку.

– Шанс на что? Что проживу чуть дольше?

– Именно на это, – вдруг серьезно сказал доктор. – Ты можешь умереть от следующего приступа. Ты хочешь умирать в боли?

Кира слегка побледнела при воспоминании о часах, проведенных здесь.

– Если начнем химию, есть шанс, что опухоли уменьшаться и боль тебя будет беспокоить в меньшей степени.

– Но у меня ничего сейчас не болит…

– Кира, – вдруг встряла мама. – Послушай врача.

– Я настаиваю, чтобы мы начали химию, – констатировал врач. Извинившись, он вышел за дверь.

Леонид Леопольдович вышел и прислонился к стене. Его разрывали сомнения. Возможно ли, что “чудесное выздоровление” Киры было следствием отрицания болезни и нереалистичного взгляда на болезнь. Иногда отрицание – не худший из вариантов справится со страшным диагнозом.

Невероятно сложно сообщать пациенту, что все, что мог он, как доктор, сделал и теперь не остается ни что другого, как принять смерть. Но всегда остается страх: “а что если я ошибся с прогнозами?”

И эта мысль не давала покоя Леониду Леопольдовичу. Родители Киры смотрели на него с такой надеждой и отчаяньем, и он чувствовал себя прижатым к стенке под дулом пистолета, а ведь он, в самом деле, не был причастен к облегчению симптомов.

Он твердо принял решение, что Кире надо провести химиотерапию.

В глубине души зародилась надежда, что семнадцатилетняя девушка, к которой доктор проникся симпатией, сможет дать отпор болезни.

Тем временем в палате Кира обреченно посмотрела на родителей, но они были непреклонны. Первый раз после её диагноза они выглядели не растерянно, а решительно. И Кира не смогла сказать: “Нет”.

Спустя время родители вышли вслед за доктором.

Кира встала с кровати и подошла к окну. Прохожие проходили мимо. Внезапно девушку одолело такое раздражение, такая злость на этих людей. Они были живы, они были здоровы! Кира резко отвернулась от окна.

Она мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.

Вдруг зазвенел телефон.

– Кира? – глухой голос Ари поднял ей настроение. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! – сказала она бодро.

– Я в вестибюле. Сможешь подойти ко мне?

Кира вылетела из палаты. Мама, что говорила по телефону за дверью, обернулась и поспешила следом, испугавшись, что Кира опять сбежит. Но она с облегчением вздохнула и остановилась: дочь бросилась в объятия Артура.

– Ты как себя чувствуешь?

Кира бодро улыбнулась. Она смущенно запахнулась халат и завязала пояс. Она ведь даже не расчесалась с утра!

– Готова горы сворачивать. Знаешь, я тут подумала, что хочу поехать куда-то. Я хочу посмотреть мир. Но сомневаюсь, конечно, что мама отпустит…

– Я завтра улетаю.

Улыбка сползла с лица Киры. “Вот оно. Он не хочет больше со мной общаться… Никто не хочет связываться с проблемами”.

– Я надеялся, что смогу отложить возвращение в Москву, но сегодня звонил тренер. Мне утвердили бой. Я должен быть уже в Москве.

Кира села на скамью. Плечи её поникли. Взгляд и голос ожесточились:

– Понятно.

Густые брови Ари сошлись. Он присел рядом с Кирой и попытался обхватить ладонями ее руку, но Кира быстро спрятала их в карманах халата.