В плену у повелителя. Путь ангела (СИ) - Нема Полина

Я дошла до Асмодея и подняла кинжал. Каждый шаг сопровождался резкой болью, хотелось упасть, передохнуть и подлечиться. Но нельзя. Демон придет в себя и завершит задуманное.

— Ты кто? — прошептала, сомневаясь, что меня услышат.

— Грех — лень, — вновь раздался сонный голос.

Испытание.

Прижала к груди кинжал, ощущая мощную благодать, клубящуюся внутри. Оружие немного изменилось, приобретя ремешок, который я тут же накинула на запястье. На секунду представила себя демоном, и легкий смешок сорвался с губ. Да нет, я точно не смогла бы быть демоном.

— Торопись. Владыка занят, Асмодей очнется, если ты остановишься. Можешь, конечно, попрыгать рядом с ним, но думаю, ты не в той форме, чтобы делать это долго.

Не собираюсь я рядом с ним оставаться. Ощущая каждый камешек под ногами, я начала спуск, но вот куда идти, не знала. Ведь Владыка должен был меня спасти, а он не пришел. Может, ему мешала та троица? Он бы пришел, не бросил меня. Но все же полагаться на него постоянно нельзя. Я должна сама выбираться.

Спускалась по серпантину, не спеша. Пока иду — Асмодей не двигается.

— А почему вы мне помогаете?

— Мы тебя испытываем. И нам невыгодно, чтобы ты умерла, — отозвалась лень.

Владыка это предугадал? Я коснулась ожерелья на шее, ощущая гладкие камушки. Он ведь знает, где я. Не может не знать. А что, если с ним что-то случилось? Асмодей весьма нелестно отзывался о нем на горе. Я должна добраться до Владыки. Бывают в жизни моменты, когда понимаешь, что никто тебе не поможет, и надо выбираться самому. Хотя не спорю, грех помог мне.

Вот только грех — не живая сущность, а неосязаемая энергия. То, что есть внутри каждого, и что воспаляется при тех или иных обстоятельствах, или когда кто-то слишком близко подпускает это к себе.

Я споткнулась и упала. Дыхание сбивалось, а на ноги и вовсе было страшно смотреть.

— Вставай, — вновь услышала голос лени. — Асмодей не остановится, если очнется.

Я глядела на выжженное безжизненное поле, раскинувшееся впереди. Ему будто конца и края не было.

— А другие демоны?

— Пока ты идешь, никто не тронет тебя.

Я поползла к чернеющей впереди траве. Хоть с горы спустилась.

— Почему ты мне помогаешь? — спросила.

Руки начали болеть, а колени потихоньку стирались. Стукнула кинжалом о землю, превращая его в посох, поднялась на него.

— Стой, ангел! — услышала позади голос Асмодея.

Демон шатался на ногах, будто пьяный. Он был похож на обезумевшего зверя, еще хуже, чем было на вершине.

— Стань демоном, только так вы сможете быть вместе. Не губи то, что мы строили несколько тысяч лет. Он же все это сотворил — все, что ты здесь видишь…

Земля под ногами накалилась, а я сделала шаг назад… и еще один, наблюдая, как веки демонского князя закрываются сами собой, хоть он боролся с сонливостью как мог.

— Дура, мы же… люди…

Я бы попрыгала возле него, чтобы дослушать, что он имел в виду, но нет. На гору я возвращаться не хочу.

— Это из-за вас бойня на поверхности?

Асмодей сел у подножья горы, опершись спиной о стену.

— Демоны должны уничтожаться… демонами. Зло… борется со злом… — бормотал он в полудреме. — Он не должен быть ослаблен. Не должен жалеть их.

— Кого? — я подошла ближе, и Асмодей чуть не уснул. Остановилась в пару шагах от него — успею уйти, если он очнется.

— Демонов, — и посмотрел на меня со злобой. — Ты ослабляешь его. Ты понимаешь, что он держит весь ад? Если б не он, людской мир давно был бы уничтожен демонами!

Я нервно сглотнула. С трудом верилось. А при чем тут я? Разве что… тогда бы он не хотел моей благодати, если бы все ограничивалось этим.

— Он меня не отпускает, — прошептала, махнув рукой — вдруг демон встать захочет.

— И не отпустит, — ухмыльнулся Асмодей. — Если уж что задумал — не остановишь. Вот и думай теперь, ангел, кто ему нужен: ты или твоя благодать. Ибо демоном он тебя рядом не потерпит. И адские князья не позволят тебе погубить начатое.

— Лучше не вмешиваться в отношения двух. Они сами разберутся, — ответила я, ощущая, как слезы текут по щекам от боли. Душевной и физической. — И вообще это моя жизнь! Хочу — отдам ее ради людей, стану сердцем города, хочу — скроюсь от всех, хочу — останусь с Владыкой. Но никогда, слышите, никогда я не стану демоном!

Я развернулась, ощущая, как сердце сжалось с резкой болью. Когда любишь, принимаешь избранника таким, какой он есть, ослепляя себя и не замечая изъянов. Я не хотела менять Владыку, но он сам менялся рядом со мной. Становился не тем, кем был на самом деле. Помню, сколько злобы было в тот день, когда я впервые увидела его. А сейчас… сейчас она исчезала, лишь едва заметные отголоски чувствовались в нем.

Глава 20. Голодный ангел

— С вами все будет в порядке? — спросила я у Асмодея, когда он вновь прикрыл глаза из-за моих движений.

Все-таки бросать его одного в таком состоянии здесь... Ага, только он хотел обратить меня в демона.

— Иди, ангел, — процедил он, — иначе я проснусь и завершу начатое.

И я ушла. Безжизненное поле раскинулось передо мной. Ноги уже почти не чувствовали ничего. Боль силилась с каждым шагом, и даже стебельки, которые пытались оцарапать или уколоть их, не ощущались. Хорошо, что никакие демонские сущности не нападали на меня. Или они здесь не живут, или все уснула.

— Тут вообще есть кто? — спросила у лени.

Но та не ответила. Видимо занята.

Кто бы только знал, как тяжело идти по аду, когда голова раскалывается, ноги гудят, а вокруг никого, кто мог бы помочь. Я коснулась ожерелья на шее. Ведь он знает, где я, но не может прийти. И я не могу всегда на него рассчитывать. Пока жива, должна идти вперед. Это моя жизнь, и никто вместо меня не дойдет до конца. Нет ничего ценнее жизни, хотя все живут от рождения до смерти. Все смертны. Вопрос лишь когда. Но для меня точно не в аду.

И в этот момент, я поняла, что не хочу умирать и на поверхности. Я все еще слышала голоса умирающих ангелов. У них вообще не было жизни, не было ни радостей, ни печалей. А у меня были. Из всех них лишь я ощутила весь спектр жизни, и пусть я сейчас иду по аду, опираясь на ангельское оружие, но я хочу жить. Хочу любить, хочу огорчаться, печалиться и радоваться. Это ведь и есть жизнь со всеми падениями и взлетами. Может, жизнь одного не так ценна по сравнению с большим количеством, но лично для каждого она самое ценное сокровище. Я что-нибудь придумаю, когда выберусь. Но статуей стоять точно не буду. Думаю, даже Всевышний не будет против. Ибо не допустил бы он рождения такой как я — с чувствами и эмоциями.

Сколько же еще можно идти в пустоте? Сколько еще стаптывать ноги? Земля впитывала мою кровь. Надеюсь, из-за этого ничего не будет.

Только бы с Владыкой все было хорошо. Да что с ним будет? Не он же идет по аду в неизвестность, желая выжить. Но он, возможно, подрался с князьями, и лежит там умирает. Я должна идти. Я вылечу его вновь.

Страх за чужую жизнь проникал все сильней. Главное верить в лучшее.

Упала на колени, тяжело задышала. Поле будто издевалось надо мной. Оно не менялось нисколько. Мне казалось, что я иду и иду вперед, а там ничего не будет. И я иду в бесконечной пустоте. Закрыла глаза. Как же я устала. Хотелось есть и спать.

А мир пришел в движение. Под пальцами что-то зашевелилось, а земля накалилась. Я вдыхала тяжелый воздух, пытавшийся сжечь все внутри. Хоть пару секунд посидеть отдохнуть. Хоть самую малость.

— Будешь разлеживаться — умрешь, — услышала.

Открыла глаза и чуть не подскочила от брезгливости — по мне ползали какие-то черные черви. Смахнула их и отряхнулась от грязи. Только двигаться начала, как огонь, растекавшийся по земле, перестал гореть.

— Еще долго идти? — спросила, едва передвигая ноги.

— А я откуда знаю. Наверное, пока Владыка не освободится, — устало произнес голос.