Марина Ефимова - Влюбленный призрак
Добравшись до калитки, я открыла защелку и вышла наружу. Каменная беседка с колоннами, явный новодел, стояла на обрыве над речным омутом. На широких перилах горели уличные светильники. Внутри – легкая садовая скамейка с полной окурков пепельницей.
В воздухе плыл влажный запах перегнивших листьев. Река выглядела черной и неподвижной. В ледяную воду окунали тонкие обнаженные ветви измученные плакучие ивы.
Наконец я позволила себе затянуться истлевшей до половины сигаретой. Горло снова обожгло – и я поняла: после допроса в полиции курение вызывает у меня не удовольствие, а отвращение!
Сморщившись, я смяла сигарету в пепельнице и пробубнила под нос:
– Что за жизнь? Даже расслабиться не дадут.
Внезапно на веранде погас свет. Меня с головой окунуло в кромешную темноту. Сердце пропустило удар. Сохраняя хладнокровие, я застыла на месте, пытаясь привыкнуть к темени, а потом заторопилась в сторону дома. Споткнувшись о выщербленную плитку, я выругалась как грузчик.
Калитка оказалась заперта. По спине пробежал холодок.
Стараясь не впадать в панику, я вытащила из кармана пальто мобильный телефон, чтобы вызвать Марка. Экран вспыхнул от прикосновения, и в этот момент в тишине раздались чьи-то крадущиеся шаги. От ужаса на затылке зашевелились волосы.
Я моментально выключила телефон, на секунду ослепнув от мрака, и прислушалась. Ответом мне послужила тишина, а потом в один миг колдовское кольцо превратилось в раскаленный, выжигающий кожу ободок. И вместе с порывом ветра до меня донеслось тихое, невнятное журчание потусторонних шепотков.
Они стремительно приближались, становились громче, отчетливее. Впервые мне удалось различить в загробном шипении пугающее бормотание:
– Смотрите, вот она! Не упустите! Не дайте убежать!
Под чьим-то ботинком хрустнула ветка, и короткий звук показался резким выстрелом. Кто-то крался ко мне! От паники не чувствуя холода, я поспешно сбросила светлое пальто, оставаясь в темной одежде, а потом стянула туфли, чтобы цоканье каблуков не выдало моих перемещений.
– Где она? – шипели голоса невидимых демонов. – Не упустите ее!
Очень медленно я сделала несколько шагов, стараясь утонуть в темноте густого боярышника. Тот, кто хотел на меня напасть, приближался. Его высокая фигура двигалась во мраке. Отрывистое дыхание, шелест куртки… Я бесшумно попятилась. В голые пятки впивались острые камешки, но онемевшие от холода ступни не чувствовали боли.
Что-то громко щелкнуло, точно вздернутый затвор пистолета. От страха я отскочила назад. Нога провалилась в ямку, меня странно развернуло, и земля стремительно приблизилась к носу. Под моим весом захрустели сминаемые ветви кустов, длинные колючки процарапали только-только зажившую щеку.
– Она уходит! Она уходит!
Чужие руки вцепились в мои запястья и с силой дернули вверх. Со всего маха я врезалась в убийцу и завизжала. Крик отпугнул невидимых потусторонних гостей. Прошел навязчивый звон в ушах.
– Зоя! Зоя!!! – маньяк говорил голосом Марка Протаева и хорошенько тряс меня за плечи, пытаясь привести в чувство. – Что случилось? От кого ты прячешься? – Марк выглядел встревоженным.
Я выразительно моргнула.
– Погас свет, и мне показалось, что за мной кто-то охотится, – четко выговорила я.
И потом провалилась в глубокий обморок.
* * *Если после вынужденного недельного отпуска в «Волшебном ключике» еще спорили, поколачивает ли меня новый поклонник, то после появления новых царапин на лице окончательно утвердились в догадках.
– Зоюшка, зачем ты позволяешь ему это? – горестно поохал Иванович.
Он заглянул ко мне в закуток – якобы отдать документы, но на деле хотел собственными глазами обозреть мои новые ссадины.
– Мы на выходных играли в пейнтбол, и я упала в кусты! – процедила я сквозь зубы.
– Все так говорят, – вздохнул шеф, похлопав меня по плечу.
Когда он ушел, выразив сожаления, я облокотилась на стол и от досады глухо застонала в ладони.
За спиной раздалось сдержанное покашливание. Коротко выдохнув, я обернулась. В проходе стояла Елизавета Потаповна в длинном меховом манто.
– Зоя? – от ее улыбки несло арктическим холодом.
– Здравствуйте, – смиренно вздохнула я. Что-то подсказывало: вряд ли она появилась для того, чтобы заказать детский утренник для благотворительного фонда.
Мы расположились за столиком в маленькой кофейне рядом с офисным центром, где еще пару недель назад на втором этаже располагался салон ясновидящей. Время обеда уже минуло, заведение пустовало, и не приходилось перекрикивать обычно царящий гвалт.
– Как вы себя чувствуете? Вы нас испугали своим обмороком. – В отличие от сына, госпожа Протаева предпочитала начинать серьезные разговоры со светских любезностей. Однако сегодня у меня не было настроения обсуждать самочувствие, погоду или политические новости.
– У меня низкое давление, – соврала я и одарила собеседницу заученной улыбкой добросовестного организатора детских праздников. – Но вы ведь приехали не для того, чтобы узнать о моем здоровье?
– Любите говорить напрямую? Хорошо, – она поджала накрашенные губы. На маленький круглый столик легла объемная папка. – Вот.
Я не пошевелилась, даже не взглянула на файл.
– Не хотите посмотреть? – собеседница изогнула аккуратно подкрашенные брови.
– Нет.
– У вас отвратительные манеры. Жаль, что этого не опишешь в досье.
Мысленно я изумилась: как это я, даже не собираясь замуж, ухитрилась попасть в положение неподходящей невестки!
– Буду краткой, – не добившись от меня никакой реакции, женщина начала терять терпение. – Вы нам не подходите! Оставьте моего сына в покое!
– Я бы и рада, но, понимаете, Елизавета Потаповна, у нас с вашим сыном есть одно общее дело…
– А это поможет? – резко перебила она и плюхнула на стол конверт.
– Да что же это такое! Вы что, все проблемы пытаетесь решить с помощью денег?!
– Здесь сто тысяч!
Надо же, у них даже тариф одинаковый! Интересно, они на семейных вечерах договаривались об общей таксе, а потом с наступлением нового квартала делали индексацию?
– Вы так дешево оцениваете своего сына? – полюбопытствовала я.
– Мало?! – возмутилась гипотетическая свекровь.
– Ну, справедливости ради, на эти деньги даже не купишь приличную шубу.
Она охнула от возмущения и, схватив рекламный буклет кофейни, принялась обмахивать лицо.
– Но я их, конечно, возьму, – добавила я. В глазах противницы, поразительно похожих на глаза ее сыновей, засветилось торжество. Губы искривились в презрительной усмешке.
