Татия Суботина - Если бы не ты
– Я запомнила твои номера, подонок!
Авто тронулось с места.
***
Брагин отхлебнул кофе и скривился.
– Холодный, – недовольно фыркнул он, сплевывая глоток обратно.
– Федор Иванович, я сейчас сделаю новый, – тут же заботливо отозвалась Риточка, выхватив чашку из его рук.
Брагин отер губы тыльной стороной ладони, поудобнее развалился, пристроив руки на спинке темно-зеленого дивана. Сквозь небольшое пластиковое окно у шкафа в комнату проникал тусклый луч света. На улице припустил изрядный ливень. Стук капель по стеклу навевал сонливость.
Довольно сощурив глаза, Брагин радовался, что сегодняшнее дежурство прошло легко, как бывало довольно редко. Всего две плановые резекции аппендикса, колоноскопия Иворову из пятой палаты и три вскрытия абсцессов. Не день, а мечта хирурга.
Медсестричка включила кофеварку, отвернулась и медленно нагнулась за сахаром. Короткий халат встрепенулся, тонкий край приподнялся, обнажив аппетитные холмики ягодиц затянутые в розовое кружево. Уголки губ Брагина дрогнули, изогнулись в легкой усмешке. Риточка давно испытывала его на стойкость. Открыто демонстрировала прелести, не стесняя фигуру лишней одеждой, дежурства брала в те же смены, невзначай задевала пышной грудью в узкой предоперационной и неизменно была рядом. То кофе поднесет, то салфеткой лоб промочит, то пирожками домашними угощать станет.
Брагин прекрасно знал, что большая половина женского коллектива городской больницы № 8 объявила негласную охоту за штампом в его паспорте. Только вот он не собирался больше связывать себя узами брака.
– Доиграешься, Федька, – надоедливо повторял Васильев из кардиологии. – Соберутся все твои бабы вместе и распнут доктора Брагина на алтаре возмездия. А заодно и… – мужчина усмехнулся, округлил глаза и прошептал с придыханием, – кастрируют.
– Не кастрируют, – рассмеялся Брагин. – Я им в полной боевой готовности больше нравлюсь.
– Ну, хоть сказал бы тогда бабенкам, что жениться не собираешься, – настаивал старинный друг. – Смешно наблюдать за их пустыми потугами.
– Зачем? Пусть поиграют в свои женские игры… – ответил Брагин и подмигнул. – А я им подыграю.
Васильев скривился, устало отмахнулся, затянулся сигаретой, прислонившись к стене. Потом медленно выдохнул, выпустив сизый дым, и закашлялся. Брагин похлопал друга по спине.
– Понимаешь, Колька, когда у баб есть цель – они прекрасны! И щи вкусные, и дома чистота, и голова не болит. Никогда. А если цель достигнута, – Брагин развел руками. – Прекрасная Дездемона превращается в устаревшую версию Мери Поппинс. Педантичную, дотошную и до жути правильную. Психология, – хмыкнул он, – ничего не поделаешь.
– И откуда в тебе такая уверенность? – вскинул брови Васильев. – Ты что курсы специальные закончил, а меня не позвал? Может, еще скажешь, что им нравится быть в роли девочек на день недели?
Брагин сделал глубокую затяжку, выдержал мгновение, чтобы накалить терпение друга до предела и выпустил тонкую струйку дыма. Туман взвился тугим клубком, замер на долю секунды, словно примеряясь к свободе, и развеялся, оставив неясный горький запах.
– Знаю. Плавали, – Брагин оправил воротничок халата, пригладил плотную ткань, распрямляя невидимые складки. – Водичка не очень, судороги хватают.
Друг упрямо поджал губы, всем своим видом выказывая неодобрение к тому образу жизни, который вел Брагин. Тот пожал плечами, стрельнул окурком в мусорную корзину. Бычок скрылся в прожорливой дыре.
Брагин прекрасно знал причину всех недовольств друга. Безответная любовь. Васильев пару раз пытался поделиться душевными переживаниями, вызывал Брагина на разговор, что-то бормотал о том, какая прекрасная и неприступная его избранница, но… Брагину неизменно надоедало подтирать взрослому мужику сопли, впредь он избегал подобных разговоров и ловко переводил тему каждый раз, когда очередные страдания рвались из Кольки. Поэтому кто же та дама, что день за днем разбивает лучшему анестезиологу клиники сердце и мучает который месяц вожделением – Брагин так и не узнал.
– А я бы поплавал, будь у меня такой шанс… – протянул Васильев, глядя в потолок.
– Значит ты, Колька, идиот, которых свет еще не видел. Добровольно да в петлю!
Васильев нахмурился, сжал ухоженные руки в кулаки и…
– Ваш кофе, Федор Иванович, – Риточка поставила чашку на журнальный столик. – Все как вы любите. Черный с двумя ложками сахара.
Вырез халата выставил напоказ соблазнительную ложбинку груди. Горьковато терпкий запах медленно расходился по комнате. Брагин потянул воздух, сочный аромат кофе щекотал ноздри и возбуждал аппетит.
Брагин перевел взгляд обратно в декольте, усмехнулся и настойчиво потянул медсестру за пухлое запястье. Риточка, неловко задев крутым бедром столик, упала на диван, издав томное «Охх!».
Чашка звякнула. Кофе горячей лужей растеклось по белой столешнице.
– Ты права, Ритусик, – широко улыбнулся Брагин, подминая мягкое тело. – Все как я люблю.
Он посильнее прижал девушку к себе и скользнул руками под халат, Риточка хихикнула. Большими пальцами Брагин ловко подцепил край трусиков.
«Шлюшка малолетняя, – подумал он. – Под халатом кроме белья – ничего».
Брагин захватил узкую веревочку стрингов и натянул, явственно ощутив, как Риточка под ним задрожала. Волей-неволей губы растянулись в самодовольной ухмылке. Перехватив веревочку двумя пальцами, он нарастил короткий ритм, вверх-вниз, вверх. Другой рукой пробрался под ворот халата и сжал грудь.
– Федор… Иванович, – шепот прерывался короткими вздохами. – А вдруг кто зайдет? Мне… ох… проблемы не нужны…
Брагин прервал ласку, внимательно вгляделся в девичье лицо. Риточка состроила невинную мордашку и улыбнулась. Милые ямочки расцвели на пухлых порозовевших щечках. Пару секунд девушка хлопала пушистыми ресницами, но решив видно, что пауза слишком затянулась, сама скользнула ладонями по его груди вниз и попыталась стянуть хирургические брюки.
– Никто не зайдет, – Брагин потянулся, откинул рыжие пряди с шеи, оставил влажный след от уха к ключице.
Жалобный всхлип подзадорил его еще больше.
«С полуоборота завелась, – хмыкнул про себя он. – Да я в ударе!»
Брагин перекатился на спину, потянув медсестру на себя. Риточка приподнялась и, плотно обхватив ногами его талию, медленно заерзала. Не торопясь, Брагин расстегивал маленькие пуговки на халате. Он любил растянуть истому до самой крайней точки кипения, до того момента, когда в штанах становилось не только тесно, но и почти физически больно от желания. Девушка нетерпеливо подрагивала на его теле. Брагин прикрыл глаза. Понимание того, что от желаемого его отделяет всего лишь тонкая ткань хирургического костюма, еще больше увеличивало возбуждение.
