Евгения Кобрина - Непреложная пара (СИ)
Но девушка была такой настоящей в своей страсти, что Крейк не мог заставить себя поверить, что она претворялась. Она не могла претворяться, не могла так умело играть сильное возбуждение, он бы раскрыл её игру и почувствовал обман. Она была искренней в своей невинной страсти, искренней в своих эмоциях и чувствах к нему, когда он любил её. Просто после, он позволил себя расслабиться и уснуть, и за это время Сайли растеряла страстность и уверенность, разум и страх снова заговорили в ней. Она не бежала от него, она бежала от себя, уверял себя мужчина. Но настойчивые сомнения и ревность грызли его изнутри, нашептывая неутешительную правду: девушка была страстной, потому что была молодой и готовой к самцу, и любой смог бы зажечь её пламя. А бежала она потому, что устыдилась своих чувств к нему, вспомнив, что он ей не нравится. И последней мыслью Крейка была короткая мысль, которая засела в голове и сердце острым клинком: «От Рейна, она бы не бежала…».
Он подавил в себе эту ревностную мысль и остальные чувства и к вечеру приехал домой. Но семья не стала его донимать, все как будто сговорились не трогать Крейка сегодня вечером, дать ему спокойно подготовиться к предстоящей свадьбе. Только его мать, постучала к нему около полуночи и тихо зашла, после его разрешения.
- Я увидела свет у тебя и решила, что ты еще не спишь, - улыбнувшись, заметила Полая.
- Уже ложусь, - ответил Крейк.
- Да, завтра тяжелый день, - медленно протянула женщина и добавила, смахивая несуществующие пылинки с комода: - Волнуешься?
- Пусть невеста волнуется, мне чего бояться? - хмыкнул он.
Полая по-доброму улыбнулась:
- Да, девочка, наверное, не может уснуть. Помню себя перед церемонией, я ворочалась всю ночь, и поэтому в следующий вечер, провалилась в сон сразу, как дотронулась до подушки. Твой отец мне это еще год вспоминал.
Крей улыбнулся, а Полая тихо сказала:
- Она хорошая девочка, Крейк. Она будет хорошей женой.
Мужчина молчал, уставившись в темное окно.
- Конечно, - наконец сказал он, и добавил, как будто мыслил вслух. – Она была бы хорошей женой Рейну, не мне.
Полая подошла ближе к сыну:
- Я всегда поражалась, как двое мальчишек-двойняшек могут быть настолько разными. Даже цвет волос у вас противоположный, - сказала женщина и дотронулась до головы сына. Крейк прикрыл глаза под нежной лаской. – Но в одном вы всегда были едины у вас добрые сердца, которые стучали в унисон. И даже теперь, когда сердце Рейна… его сердце больше… больше не бьётся… я все равно слышу тихий ровный ритм, который стучит в унисон с твоим… Она будет тебе хорошей женой, Крейк, потому что как и я будет слышать доброту твоего сердца. А ты будешь ей хорошим мужем, потому что твоё сердце не допустит иного.
Полая нежно поцеловала сына в голову и, не говоря больше ни слова, вышла из комнаты. Крейк остался сидеть в кресле и думать о словах матери, а когда, наконец, опомнился, что нужно отдохнуть перед тяжелым днем, наступил рассвет.
Глава 10.
«Из Непреложного закона глава Об обряде «Связывания в пару»:
«Пара оборотней волк (который может зачать потомство) и волчица (достигшая возраста 21 года отроду) могут связаться в пару, если самец доказал своё право обладать данной самкой (см. закон «О предъявление права на владения самкой»). Две стаи (одна стая, если пара волков принадлежит одной стае) собирается в священном месте на стыке их территорий (на своей территории) для проведения обряда «Связывания в пару». Обряд проводят двое (один) старейших и уважаемых членов стай, которые выбираются Альфа-вожаками. Старейшины зачитывают связующий договор, а пара волков даёт клятву на крови в его соблюдении. Затем оборотни по очереди признают друг в друге пару и дают Непреложный обед быть вместе до смерти, согласно Седьмому Непреложному закону (см. «10 Непреложных законов»). После прочтения клятв и обетов, если никто больше не предъявляет своих прав на самку (см. закон «О предъявление права на владения самкой»), пара волков при людно спаривается и берет в свидетели своего связывания всех членов стай (стаи), которые пришли на обряд. После спаривания волки становятся Непреложной парой, которую больше никто и ничто не может разрушить, кроме смерти, согласно Седьмому Непреложному закону (см. «10 Непреложных законов»)».
Оборотней было много. Они занимали всю большую поляну, которая находилась между густым лесом, территорией стаи Гродвольнов, и широкой рекой, за которой начиналась территория Обергвайнов. Река, если она протекала по границе волчьих территорий, всегда была нейтральной зоной.
Две стаи пришли на свадьбу отпрысков Альфа-вожаков в полном составе, никто не хотел пропустить такое важное событие. Дома остались только самые немощные, даже своих волчат родители привели с собой, взрослые хотели посмотреть на происходящее, а не сидеть с маленькими дома. Поэтому малыши весело бегали между взрослыми волками, которые в предвкушение обряда тихо переговаривались. Но оборотни держались обособленно: стая семьи Гродвольнов ближе к лесу, Обергвайнов – к реке, которую перешли по специально построенному для этого мосту. И только слишком заигравшиеся дети иногда перебегали незримую границу, но тут, же возвращались обратно, почувствовав недовольство родителей. Две стаи не были во вражде, и в обычной жизни волки дружеский общались, но обряд требовал соблюдения традиций, по которому они могли перейти невидимую черту, перемешавшись друг с другом, только после его завершения. И то ненадолго, пока согласно закону, должны были поздравить друг друга со свершившимся событием, а невеста попрощаться с семьёй и стаей, в которой до этого жила.
Волки были нарядно одеты, свадьбы везде свадьбы, и волки, как и люди, наряжались для радостного торжества. Женщины были в платьях, которые согласно традициям должны были всегда надевать по особым случаям, и только их длина, фасон и расцветка варьировалась, напоминая о том, что сейчас далеко не средневековье. Мужчины были одеты как мужчины, в брюки и рубашки. Смокинги и галстуки волки не признавали, как ненужные элементы одежды, сковывающие тело и движения. Дети напоминали цветных бабочек и жуков, в своих ярких летящих платьицах и свободных рубашечках, шортиках и штанишках, они и носились по полю, словно жуки, «перелетая» от одной группы взрослых к другой. Единственных цветов одежды, которых нельзя было увидеть на поле, были белый и черный цвета, они были под строгим запретом. Только невеста сегодня должна была прийти в белом, и только жених – в черном. Это подчеркивало их статус и выделяло среди яркой толпы. Белый – цвет чистоты, невинности, смерти и рождения в другом статусе, цвет самки, которая станет принадлежать самцу, которую ждет новая семья, новая стая, новая жизнь. Черный – цвет силы, власти, непоколебимости, цвет самца, который заслужил право обладать самкой и заберёт её в новую семью, стаю, жизнь.
