Дениженко Светлана - Мой Бюсси

При упоминании настоящего имени я вздрогнула от неожиданности и не нашлась сразу, что ответить.

— О, вы снова потеряли дар речи, госпожа де Шнур, не так ли?!

Эскулап оказался слишком прозорлив и мой спектакль с переодеванием вот-вот грозил провалиться под бурный свист единственного зрителя. Я пошла в атаку:

— Да, что вы себе позволяете! Какая я вам госпожа? Вы пьяны, сударь?! Да за такие слова, я вызову вас на дуэль, невежа!

— Ой! А-ха-ха-ха! Не смешите меня, Катрин! Меня? На дуэль? Помилуйте, за что?

— Да вы! Да вы!!! — я готова была разреветься и убежать, но лекарь, крепко держал за руку. То, что вырываться из его объятий бесполезно поняла еще тогда, у "Весельчака".

— Ну-ну… Возьмите платок…

— Не нужен мне ваш платок и вообще с чего вы взяли…? — таиться теперь было бессмысленно, я проиграла эту битву.

— С чего? Ну, во-первых, дорогой посыльный, вы слишком скованы и я это сразу отметил, как только ваша правая нога переступила порог. К тому же, постоянно надвигаете шляпу на глаза. "К чему бы это?" — Подумал я и решил понаблюдать за странным посыльным, дабы подтвердить, либо опровергнуть свои догадки. Когда вы покинули нас, я поспешил за вами. Потом, когда мне, с превеликим удовольствием, удалось облегчить ваши страдания, по неосторожности, вы все-таки одарили меня благодарным взглядом, моя госпожа. И этот взгляд, хочу вам доложить, нельзя спутать ни с чьим другим!

— Отчего же?

— Я никогда в своей жизни не видел таких красивых глаз, как у вас, Катрин!

— О, Боже! Но вы ведь никому (я сделала ударение на этом слове) не сказали о своих подозрениях?

— Если б я хотел вашего разоблачения, это бы уже произошло.

— Спасибо.

— Не стоит… Я все равно не отпущу вас, пока не расскажете, от кого прячетесь и зачем придумали этот маскарад.

— Но — это довольно непросто, господин Реми. К чему вам знать обо мне?

— К чему? К ЧЕМУ?! И вы еще спрашиваете об этом? Господин де Бюсси места себе не находит. Искренне считает, что виноват перед вами в том, что не удержал, не узнал, в каких бедах вы пребываете, не помог вам в минуту отчаяния. Мы ведь думали, что вы погибли!

— Погибла? Но почему?

— Ваша вуаль. Мы нашли её на берегу Сены и граф решил, что вы…

— Господи! — воскликнула я, осознавая, что должен чувствовать человек на месте графа. Бюсси сполна рассчитался за мою разлуку с Люком. Он испытывал муки совести, а они сильнее, чем что-либо другое точат сердце болью. Уж это я знала точно. Не желая беды, принесла её тому, кто мне был совсем не безразличен. — Я не хотела, господин Реми, чтобы все сложилось так.

У меня подогнулись колени, сказалось напряжение:

— Простите…

— Конечно, сударыня, но… — лекарь подхватил под локоть, не дал упасть. — Как давно вы ели?

— Утром, — ответила, пытаясь остановить головокружение, прикрыла глаза. Когда открыла их вновь, ле Одуэн подсовывал мне под нос что-то вонючее, в небольшом пузырьке. Неприятный запах вернул в реальность.

— Идемте в трактир, госпожа Катрин. Вам надо поесть и хорошенько отдохнуть. Все же ваша служба слишком тяжела даже для юноши.

Он уговаривал меня, будто маленькую девчонку. Впервые за долгое время страх отступил и позволил довериться ле Одуэну. Я очень надеялась на то, что этот человек не выдаст меня. Никому.

Глава 21

Трактир был полон посетителей. Но, тем не менее, мы нашли уютное местечко в дальнем углу. Пока я переговорила с барменом насчет лошадей в обратную дорогу, Реми заказал ужин. Себе он взял только вино и, устроившись напротив меня, начал расспросы. Поначалу разговор не вязался, но после нескольких глотков вина, смогла поведать историю своей непростой жизни, умалчивая о том, кто я на самом деле и как появилась впервые на улицах Парижа. Печальную история про то, что мой батюшка оставил меня с небольшим капиталом, которого не достаточно, чтобы вести безбедное существование и мне необходимо было найти работу — произвела сильное впечатление на лекаря.

— Но почему, сударыня, вы не нашли более женское занятие? — спросил он так, словно я сделала что-то из ряда вон выходящее.

— Что вы этим хотите сказать, господин Реми? Что в вашем понимании — женская работа? — постаралась выяснить причину его недовольства, доедая мясо и потчуя Роки арахисом. Крысенок изрядно проголодался и теперь с удовольствием хрумкал орехи, украдкой поглядывая на моего собеседника. Ле Одуэн вначале удивленно приподнял брови, когда я достала своего звереныша из мешка и водрузила на стол, но спустя некоторое время уже не обращал на него внимания, полностью поглощенный моей историей. Роки же, в свою очередь, приглядывался к этому странно пахнущему человеку (крыс часто водил носиком, принюхиваясь к лекарю), не зная, друг тот мне или же нет.

— Я хочу сказать, почему вы не устроились, например…

— В трактир? Или белошвейкой? Прачкой? Торговкой? Кем еще может быть девушка, чтобы зарабатывать на пропитание и жилье?

— Служанкой при госпоже.

— Да, наверное, сударь, вы правы…, но на тот момент у меня получилось устроиться посыльным, и я нисколько об этом не жалею. Катрин — больше нет, есть Антуан де Шнур, её брат, — грустно улыбнулась на его не заданный вопрос. — Мне нелегко, это верно, но я каждый день благодарю судьбу за то, что могу работать на мэтра Шико.

— Да, вот так история, госпожа Катрин…

— Теперь ваша очередь, сударь. Расскажите: зачем граф разыскивал меня?

— О, эта история не настолько интересна. Когда вы в очередной раз исчезли, мой господин поклялся, что найдет вас, чего бы это ему не стоило. Мы расспросили в кабаке "Весельчак" у вашего хозяина, где вы живете, он только пожал плечами и сказал, что где-то на берегу Сены. Господин Бюсси и ваш покорный слуга обошли весь берег и нашли хижину рыбака, в которой никого не было. В раскрытом шкафу торчал краешек цветастой юбки, граф узнал её и понял, кто жил в этом домике.

Мы вышли на берег, мой господин позвал вас по имени, но никто не ответил. Осмотревшись на берегу, обнаружили следы, оставленные на песке, и пошли за ними, они вывели к лодке, у которой обрывались. Как будто вы вошли в воду и не вернулись назад. Почти на середине реки колыхалась какая-то ткань. С помощью лодки мы добрались до тряпицы — ей оказалась ваша вуаль, та, что была на вас в день свидания с графом. Вот тогда мы и поняли, что случилось непоправимое.

Бедный господин Бюсси, по сей день оплакивает свою спасительницу, которую не смог уберечь от беды…

Во время рассказа лекаря, воображение нарисовало события так, словно я присутствовала при этом и сама все видела собственными глазами. Стало не по себе от увиденной картины, боль графа передалась и мне. Но признаться сейчас во всем, я не могла.