Лестница в неизвестность. Том 2 - Вера Андреевна Чиркова
-Ты считаешь, - войдя в кабинет маг подхватил стул и сел рядом с ней, - что после чистой воды ему понадобится полотенце?
-Оно понадобится раньше, - загадочно улыбнувшись, Дина встала с места, прошла к низкому столику и, сдвинув тарелки с едой в одну сторону постелила полотенце с другого края. - Начинай, Тома, складывай сюда свои запасы амулетов. Все до единого… играть будем честно.
-Вот в чем дело… понимающе прищурился Рус, и неожиданно усмехнулся, - никогда не думал, что кто-то сумеет заставить учителя снять все цацки. Он ими очень дорожит… когда-то простой амулет с отводом спас ему жизнь… и теперь Степан нервничает, когда приходится что-то снимать.
-У всех у нас свои тараканы, - хмуро буркнула Тамара.
-Да хоть черти за плечами и скелеты в шкафах, - неожиданно огрызнулась ее ученица, - мне все равно. Я хочу знать правду - и я ее узнаю. Просто иначе буду все время думать и пытаться понять, чего не сделала из того, что могла бы.
-Боюсь она тебе не понравится, - мрачно предупредила Тамара.
-Намекни, чем? - резко подалась к ней эмпат, ощутив искреннюю горечь.
-Сама не можешь сложить два и два? - наставница смотрела насмешливо и устало, - тогда лови. Ты увела у него преданного ученика… и теперь Рус уже не прибегает каждое утро за новым заданием. И вообще начинает отдаляться. А тут я… твоя самая близкая подруга… Ну и само напрашивается простое решение - он на мне женится и мы дружим домами. Живем рядом, вечерами он снова обсуждает с учеником свои важные дела, а мы пьем чай на кухне. Или на веранде, не принципиально.
-Немного не так, - поправил внимательно слушавший ее Руслан. - Степан с Диной обсуждают дела, а мы с тобой пьем чай.
-Ни за что, - возмутилась его жена, - не желаю я ничего обсуждать без тебя. Кстати… забыла сказать, Тамара на меня сердита, и даже собирается подать жалобу Степашке. Я удерживаю ее силой… поэтому готовься носить мне передачу, когда он посадит меня в камеру.
-Не буду я носить тебе передачу, - наотрез отказался Рус.
-Почему? - искренне удивилась Дина, ощутив непритворность этих слов, - боишься Степочку?
-Пф! - пренебрежительно фыркнул ее муж, - никого я не боюсь. А передачки пусть носит кто-нибудь другой, неужели ты могла подумать, что я позволю тебе скучать там в одиночестве?
-Да? - она расплылась в счастливой улыбке, - тогда другое дело. Пусть сажают.
Дверь резко хлопнула и в проеме появился верховный маг, злой как весенний шатун.
-Что стряслось, пожар или наводнение? Ради чего я мчался сюда с мигалками, как президент? - В его голосе звенел гнев, смешанный с неподдельным возмущением, а в эмоциях, слышавшихся глухо, как из погреба, бушевало отдающее горечью разочарование.
-Садись, Степочка, вон туда, - приторно медовым голоском предложила разозленная не менее его Дина, - и начинай снимать амулеты, обереги, защитные артефакты, заговоренные вещицы и украшения… короче - всё. Сегодня ты у нас подозреваемый, и придется на своей шкуре испытать все то, чем обычно ты убеждаешь других.
Она ждала вспышки гнева, крика, сопротивления, чего угодно, и приготовилась отбивать атаку. Но верховный магистр уже увидел мрачное лицо повернувшейся к нему Тамары и разом притих. Послушно прошел к указанному месту, скинул пальто и небрежно бросил прямо на пол. Затем сел и начал методично снимать кольца, браслеты, цепочки с подвесками, булавки и прочую бижутерию. Золота, алмазов и жемчугов маги почти не носили, как и янтаря, предпочитая серебро и сталь с хрусталем и разновидностями кварца.
-Не знаю, - спокойно рассуждал он, аккуратно раскладывая на полотенце свой арсенал, - зачем тебе это нужно, но уверен, ты знаешь, что делаешь.
-Надеюсь, - с неожиданной печалью отозвалась она, - потому что иначе у меня пасьянс не сходится. Либо карты не все, либо наоборот, кто-то подложил лишних… из другой колоды. Потому и провожу очную ставку. Готовы? Начнем.
Дина поднялась с кресла, прошла к наставнице и села рядом, не обращая внимания на упорное нежелание подруги смотреть ей в глаза. Маги замерли, превратившись в самых внимательных зрителей, о каких только может мечтать артист. Или эмпат, желающий не упустить ни одной эмоции.
-Тамара… я прекрасно понимаю… как непросто говорить про сугубо личные обиды. Но я не знаю иного пути определить, нарушен ли главный закон ордена. Поэтому все рассказать придется, но я предлагаю помощь. Мой приказ рассказать все дословно усилит твою память… вытащит каждое слово и каждую мелочь, которая в тот момент могла пройти мимо твоего обиженного сознания. И будет лучше, если ты дашь добровольное согласие.
-Да поступай как хочешь… только поскорее. У меня еще куча дел. -наставница устало откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
-Спасибо. Тогда расскажи мне подробно о том разговоре, который тебя обидел. Слово в слово, и постарайся передать интонации. Где это было?
-В официальном офисе… я шла в кабинет Степана… - не открывая глаз начала говорить Тамара и ее голос звучал ровно, хотя и глуховато. Зато лицо зло кривилось от едва сдерживаемых чувств. - у меня было дурацки легкомысленное настроение… он обещал какой-то сюрприз. Двери были слегка приоткрыты… и слышались голоса. Я остановилась, не зная, можно прервать разговор и войти или следует обождать. Невольно прислушалась… доносившийся женский голос был взволнован и печален и это меня насторожило. ” Я тебя ни в чем не упрекаю” - говорила она с болью, - “ты свободный мужчина и вправе выбирать любую женщину. Просто скажи, что между нами все кончено и я пойму и отойду” . “Глупенькая… - нежно сказал Степан, я сразу узнала голос, - я люблю тебя по-прежнему. И буду ждать столько, сколько скажешь. Я же говорил что уважаю твое решение носить траур, но обходиться без женщины не могу и ты сама дала мне разрешение.” “Но она наверное об этом не знает… - волновалась его собеседница, - ей будет больно!” ” Не беспокойся, дорогая, - утешил магистр, - она умная женщина и ничего, кроме легкого флирта, от меня не ждет”. Вот после этих слов я развернулась и ушла…
Глава ордена яростно зашипел что-то несомненно нецензурное, Руслан добела стиснул зубы, сочувствующе глядя на жену. А та, тихо всхлипнув, обхватила наставницу обеими руками и прижала к себе, словно хотела впитать боль ее разбитого сердца.
Но
