Хранительница зачарованного сада - Ксения Лунева
— Да, год уже у нас не был. Начал ходить к людям сразу после того как к Алине начал подбивать клинья тот хлыщ, как там его, Влад?
— Лучше заткнись. — процедил Эрик и крепче сжал колено Алины.
А она вслушивалась в каждое слово. Это что же, Эрик следил за ней лично? Тратил на это свой единственный день в месяце, чтобы побывать в ее мире? Но при этом был с …девушками? Намеки Никиты не понял бы только дурак.
— Она имеет право знать, что у тебя был сложный период, и ты не сохранил для нее свою розочку. Еще бы: смотреть как твою девчонку лапает какой-то урод сложно. Я бы не смог.
Щеки девушки запылали от смущения, и она рассматривала свои руки как самую интересную вещь в мире.
Никита что-то еще хотел дополнить, но тут уже Эрик не выдержал и сгреб мужчину в охапку и, по всей видимости, повел на крышу “подышать”.
Алина осталась с Элизой наедине. Тишина гнетущим пологом опустилась на комнату.
Девушки перебрасывались напряженными взглядами. В конце концов Алина не выдержала.
— Что со мной не так? Ты и пары слов мне лично не сказала, а смотришь так, будто я черная кошка, перебежавшая тебе дорогу и сулящая неудачу на день.
— Ты его не любишь. — зло ответила Элиза. — Этого мне уже достаточно чтобы тебя ненавидеть. — Но так как ты все равно никуда не денешься, остается только терпеть.
— Я понимаю, вы друзья детства, но с чего вдруг такие переживания? Может ты его любишь?
Алина прищурила глаза, рассматривая девушку. “Ну да, возможно он не только с красотками из моего мира был, но еще и с этой подругой детства”. Обида горьким ядом залила грудь, норовясь заполнить ее до предела и вылиться наружу. Девушка думала, что Элизе не помешала бы филировка волос. Желательно руками. Особенно после того, как девушка совершенно невозмутимо ответил:
— Люблю. Как близкого друга. Как часть себя. Он слишком многого натерпелся, чтобы не быть счастливым сейчас.
— Я понимаю, какое-то время одному управлять Садом, это тяжелая ноша. Я вот…
Но договорить ей не дали.
— Какое-то время? Да, подумаешь с семи лет быть единственным человеком и хранителем огромного Сада.
— Стоп, что? С семи лет?
Элиза хлопнула себя по лбу и закатив глаза сказала:
— Боже ты вообще что-то знаешь о нем? Или вы тут только по углам тискаетесь?
Алина хотела было возразить, но не удержалась уколоть красотку молчанием, которое сейчас красочнее любых слов говорило о пусть и не настоящей, но близости с Эриком.
В конце концов, глубоко вздохнув, Элиза начала рассказ:
— У них была образцово-показательная семья. Мама, папа — сильнейшие хранители, любили до невозможности: друг друга и единственного сына. В Саду — порядок: все животные здоровые и счастливые. Родители не ленились и все обязанности хранителей выполняли исправно. Помню, мне всегда ставили их в пример, тогда, правда, меня это ужасно злило. Сына Наталья и Петр воспитывали своим примером: честным и справедливым. Мы росли вместе, проводили свои дни то у него, то у меня. Бывало, конечно, что колотили друг друга, но не отлипали ни на минуту — вот такая дружба у нас вышла, крепкая на всю жизнь.
Был в словах девушки какой- то благоговейный трепет. Но Алина чувствовала, что кроется за этим предисловием что-то страшное. Девушка села поудобнее на стуле, привычно подобрав ноги к груди. Элиза перевела дыхание и продолжила:
— И все у этой семьи было бы прекрасно, но они были слишком добрыми и доверчивыми, что как понимаешь ни в этом мире не позволительно, ни в том.
Под видом гостей к ним в дом проникли злые люди. Родители Эрика спустили их, показали свой дом, накормили и предложили остаться на ночь. Сам Эрик в это время был у нас в гостях. Плохие это были люди, Алина, жестокие. Сначала под покровом ночи застали они врасплох Петра, когда он обход вокруг дома делал, а потом и беззащитную мать прямо в их постели. Они их убили… — ее голос стал тише, а у Алины и вовсе будто горло сдавила невидимая рука — она не могла вымолвить ни слова. Тело стало ватным, и она обняла свои ноги, прижав их близко к груди.
— После их смерти Сад стал открыт для всех: без хранителей нет защитной границы, а Эрик тогда еще не принял силу. — Алине вспомнились слова бабушки — За ночь много людей здесь побывало: кто-то увел с собой ценных животных, что приносят драгоценные камни или мех, а кто-то просто мародерствовал — поджигал деревья, ломал постройки и загоны.
Эрику было семь лет. Утром он вернулся домой. Точнее в то, что он него осталось: деревья сгорели, реки вышли из берегов, животные, что остались, забились в самые потаенные углы: не сыщешь и не выманишь.
Сложно представить, что было с Эриком в тот день, когда он застал свой Сад в таком состоянии, а своих родителей на крыльце дома и в собственной спальне мертвыми.
Мы были в неведении неделю, пока не пришел мой срок гостить у него. Это не описать словами. Я, будучи еще малышкой не выдержала увиденного: меня вернули домой силой. Но мама позже рассказывала, что они с отцом застали маленького Эрика лежащего на кровати и держащего свою маму за руку. — На несколько минут девушка замолчала.
Алина сидела ни жива, ни мертва. Девушка смотрела в одну точку и пытаясь осмыслить сказанное, его реальность. Она и не заметила, как стала немного покачиваться вперед-назад укачивая себя.
Но это был еще не конец истории.
— Хранителей всегда должно быть двое. — На этих словах Алина вспомнила свой первый разговор с Эриком. Тогда он сказал ей тоже самое. — Если вдруг что-то случается с одним из пары, то на смену приходит новое поколение хранителей и не важно сколько им лет. Но Эрик был единственным ребенком и у него было никого, кто бы мог прийти на помощь, ни одной пары в их семье которые могли бы управлять Садом до его двадцати двухлетия.
В тот день, когда мы пришли, родители только и успели что накормить дрожащего Эрика, да вымыть. А самое страшное, что мы не могли его забрать с собой прямо сейчас. Правило сурово: один день в месяц, не больше. Родители заклинали его не принимать силу в оставшиеся дни, после мы бы смогли забрать его к себе. Мы готовы были проститься с их Садом. Ведь это
