Что ты несешь с собой – часть II - Юлия Борисовна Жукова
Весь остаток дня я промаялась совестью, стараясь не подавать вида перед учениками. Да и не только совестью. Разругаться с Чалермом было не просто неприятно и глупо, но ещё и вредно для дела. Обидевшись на меня, он точно ни в какую библиотеку не пойдёт. Да и вообще, что я знала о его собственных целях? Это у меня тут амардавику на пике держали, а он — свободный человек, мог хоть когда собраться и уйти писать свои учёные книги в любой другой клан.
Умом я понимала, что не так всё просто, но последнее время я всё больше убеждалась, что ум — не самое крепкое моё место. Лоб, например, гораздо твёрже. И сейчас я не могла избавиться от мысли, что осталась один на один с Оплетённой горой, а на учёного так или иначе рассчитывать не приходилось. Он и так в библиотеку не рвался, а теперь небось из принципа не пойдёт.
А это означало, что идти надо самой. Или всё-таки рассказать обо всём Арунотаю.
Стоило последнему ученику покинуть мою гостиную, я упёрла кулаки в щёки и постаралась продумать эти два пути.
Что именно я собиралась делать в библиотеке? Просто войти и запрыгнуть на самый верхний уровень? Ключ от тайника остался у Чалерма. Что будет, если окажется, что Крабук вообще не уходит оттуда, а так и спит посреди зала? Вот схватит он меня за подол, и что дальше? Совет, отстранение, изгнание? Домашний арест? Я не имела ни малейшего представления, но раз уж выдача ученику книги уровнем выше так сурово карается, надо думать, проникновение в святая святых мне с рук не сойдёт.
Я могла, наверное, послать туда личину, но личина не понимает сложных приказов. Что она там найдёт? А если там барьер? Не побывав внутри, я не могла пригласить демона пройти сквозь него. Может, конечно, он как на пик — только для тех, кто со спорами, тогда он хоть меня саму пропустит. А что если такой, как наружный? Приду, потопчусь, испорчу себе репутацию… Нет, кое в чём Чалерм был прав: надо сначала как-то разузнать, что нас там ждёт.
А что насчёт второго пути, с Арунотаем? Он в любом случае приглашал меня на прохладительные напитки. И да, я понимала, о чём говорил Чалерм, когда сетовал на нерешительность главы. Мой отец на месте Арунотая давно бы уже разогнал тут половину клана, а другую половину выпорол. Но мой отец бы никогда, ни во хмелю, ни в страшном сне не назначил Вачиравита ничем руководить.
Но, допустим, приду я к главе и скажу, мол, так и так, ваш клан пытается пожрать весь мир, не хотите ли с этим что-нибудь сделать? Поверит ли он мне? Я-то видела доказательства своими глазами, но для него это будут только мои слова. А даже если поверит — осмелится ли вмешаться в происходящее или я получу второго Чалерма?
Кстати, между прочим, что-то между ними было общее. Мне с самого начала казалось, что Чалерм на кого-то похож, да всё никак не придумывалось на кого. А мнутся они прямо похоже…
Размышления мне пришлось свернуть, когда раздался стук в дверь, а следом в неё просунулась голова самого Арунотая.
— Кессарин! — сказал он с искренней радостью. — Наконец-то я вас застал. Не хотите всё-таки скрасить мой вечер? Вы же, наверное, ещё не ужинали?
Я открыла рот, соображая, как бы повежливее отказаться, и поняла, что не придумаю. Да и, в конце концов, зачем? С Чалермом я суп не сварю, библиотека мне не по зубам, так что мне ещё остаётся, как не прощупать главу? Раз уж он так жаждет моего общества, отчего бы не воспользоваться его расположением?
— С удовольствием, — сказала я с чувством, которого сама от себя не ожидала.
Арунотай так просиял, что на мгновение даже его кожа посветлела. А ведь Чалерм на него похож не только манерой толочь воду в ступе. Так, если приглядеться…
Я даже немного замешкалась. Лицо Чалерма было светлым, а волосы чёрными, с Арунотаем же всё обстояло строго наоборот, и оттого они казались совершенно разными. Арунотай к тому же отличался изящной красотой — яркие глаза, тонкие благородные черты… С Вачиравитом они не очень-то походили друг на друга, если приглядеться, тот тоже был весьма красив, но напоминал скорее какое-то тёмное божество, сверкающее из глубины своего храма огромными жгучими глазами.
Но именно чертами, особенно формой носа и губ Арунотай сильно смахивал на Чалерма. Тут я вспомнила странный знак, который видела у Чалерма на теле. Герб Саинкаеу с каким-то странным знаком запрещения…
— У меня чернила на лице? — с усмешкой спросил Арунотай.
Я поспешно отвела взгляд и уставилась под ноги, на дорожку, по которой мы шли к его дому.
— Нет, простите, я э-э… Столько учеников сегодня перевидала, не знаю, кто из них Саинкаеу, а кто нет, вот, подумала, по сходству определить, — наплела я первое попавшееся.
Арунотай так весело рассмеялся, что я снова уставилась на него во все глаза. Неужели так смешно? И — смеялся он тоже похоже на Чалерма. Или мне это уже мерещилось? Я смех Чалерма всего разок и слышала-то.
— Ах, Кессарин, вы такая непосредственная, — сказал глава, отсмеявшись. — Я, честно говоря, отвык от простых радостей с тех пор, как принял пост главы. Что совет, что другие главы, что кананы — сплошные условности, высокопарные речи и многозначительные жесты. Вы себе не представляете, как я от этого устал.
Он вздохнул и легко провёл пальцами по векам, словно сбрасывая утомление, как паутину.
— А в самом клане вы с простыми махарьятами не общаетесь? — осторожно закинула удочку я. Общался бы, знал бы, что тут творится, так ведь?
— Увы, последнее время совсем не успеваю, — пожаловался Арунотай. — Не представляю, как отец умудрялся совмещать обязанности по ордену с охотами. Раньше я ещё думал, что стоит мне научиться, привыкнуть, и я буду расправляться с ежедневными делами по-быстрому, а потом заниматься по-настоящему важными вещами, но… Годы идут, а гора моих обязанностей растёт всё выше.
Я прикинула, что может входить в эти обязанности, если Вачиравит занимается всем, что связано с охотами и
